Якудза из другого мира 8 - Алексей Владимирович Калинин
Однако, подлая рука гейши как раз в этот момент захотела поманить проезжающих автомобилистов и дернулась, выпуская воздух. Она сбросила нас прямо на торчащий прут!
Я не смог удержаться и оказался в воздухе. В этот момент ясно представил, что прут пронзит нас обоих, как опытный энтомолог пронзает бабочек для своей коллекции. Или как шашлычник нанизывает мясо на шомпур.
Ветер свистнул в ушах, когда тело перевернулось в воздухе, отбрасывая прочь Годзиллу. Незачем нам умирать вместе. Кулаком напоследок я наподдал ему в грудину. В то самое место, куда бил раньше.
До падения остался миг.
Я закрыл глаза. И белый шум затих…
— М-м-м! — услышал я, спустя пару ударов сердца.
Если я слышу Годзиллу, то значит ещё живой.
Я открыл глаза и присвистнул — моё тело хотело жить ещё больше, чем я. Да-да, тело каким-то образом успело сдвинуть ступни и поймать равновесие!
Завис на пруте, держась за металл сдвинутыми ступнями, а раскинутыми руками балансируя, стараясь удержаться за воздух. Прямо как обезьянка на суку дерева. Вот только редко какой обезьянке приходилось лицезреть под яйцами заостренный конец металлической палки, которой не терпится продвинуться дальше.
Аккуратно качнулся назад и отбросил тело подальше от прута. Упал на спину. Впрочем, тут же прыжком вскочил и встал в стойку. Бой ещё не закончен, так что нужно было ожидать всякого.
Передо мной как раз поднимался Годзилла. Его подбадривали, кричали в спину. Сам Томозоку орал, чтобы он закончил со мной как можно быстрее. Однако, Годзилла с трудом поднялся, стараясь не опираться на покалеченную ногу. Он взглянул мне в глаза, после чего ударил кулаком в раскрытую ладонь и поклонился.
Малыш радостно взревел, запрыгал на месте. Даже сэнсэй улыбнулся. Я в точности повторил жест Годзиллы.
Он проиграл и признал меня победителем. Он видел, что ему грозило и поэтому добровольно сдался. Для него честь тоже была важнее победы.
— Для меня было честью сойтись в бою с таким умелым бойцом, — проговорил я.
— М-мм-мм! — промычал Годзилла, а потом ещё раз поклонился.
На этот раз его тело уменьшилось в размерах, и одежда снова стала висеть, как на вешалке. Похоже, что по мере вхождения в гнев, его тело увеличивалось, а сейчас он остыл и тело приняло прежние размеры.
— Да что ты делаешь? Годзилла? Убей его! Сломай его! — бесновался Томозоку.
Он бесновался ровно до тех пор, пока прилетевший кусок резиновой оплетки колеса не заткнул ему рот. После этого Томозоку оставалось с выпученными глазами только смотреть на того, кто бросил этот самый кусок автомобильной шины.
А бросивший неторопливо отдирал другой кусок. Ямада делал это неторопливо, словно рвал газету, а вовсе не резину с металлическим кордом. Стоявшие за спиной Томозоку рабочие тут же поклонились в сторону курсанта.
— Помолчите, не позорьтесь больше, чем вы это сделали, — проговорил Ямада, а после повернулся ко мне. — Браво, хинин! Хорошая битва и отличное завершение!
— Рад, что тебе понравилось, Ютака, — хмыкнул я.
— Да… Я ошибался насчет тебя, хинин. В тебе больше воина, чем во многих моих знакомых. А то, что рассказали мне, представляло тебя совсем с другой стороны. Приношу извинения за свои дурные мысли.
— Но… господин Ямада… Как же… — пролепетал Томозоку, когда ему удалось отлепить кусок шины от лица.
— А вот так, господин Томозоку. Вы поступили недостойно и должны извиниться перед мототаксистами, — процедил Ямада.
— Но, я же…
— Иначе я и мои друзья откажемся от вашей мастерской. Да ещё и распустим слух, что здесь занимаются недостойными делами. Так что вас ждет скорое разорение…
— Господин Такаги! Господин Такаги, — тут же поклонился плешивый начальник. — Я приношу свои извинения вам и вашим рабочим. Прошу вас смилостивиться и всегда пользоваться только моими услугами. Я признаю, что поступил очень плохо. Вам и вашим коллегам у меня всегда будет пятидесятипроцентная скидка… Только прошу вас — простите меня…
— Вы извинитесь перед Мрамором и остальными, — отрезал я.
— Конечно-конечно, даже сделаю пять, нет, три ремонта бесплатно, — покраснел Томозоку.
— Вот и хорошо, а сейчас нам надо ещё кое-что обсудить, — потянул его за руку сэнсэй.
— Что обсудить? — не понял Томозоку.
— А вот для этого мы пройдем в ваш офис, — улыбнулся сэнсэй. — Прошу вас, Томозоку-сама. Пойдем, Малыш, ты будешь нужен как свидетель.
Зная сэнсэя, могу с уверенностью сказать, что сейчас начальника мастерской разведут на круглую сумму в качестве отступных. Ну и пусть — сам виноват. Сэнсэй и Малыш повели покрасневшего Томозоку в его кабинет. Остальные рабочие разбрелись по местам. Годзилла запрыгал на одной ноге за ними.
— Эй, может, тебе помощь нужна? — окрикнул я его.
— М-м-м, — помотал он головой и махнул на прощание.
Я же повернулся к одному из мастеров, которые вскоре должны будут выступить на арене.
— Ваша работа? — спросил я, кивая на мастерскую.
— Не буду отпираться, — кивнул Ямада в ответ. — Но я даже не мог подумать, что ты за своих подчиненных так будешь рвать жопу. Мне понравилось, хинин. Ты лучше, чем о тебе пытаются рассказать.
— Я знаю, — вздохнул я. — Ладно, до встречи на арене. Спасибо, что помог с Томозоку.
Я повернулся было, чтобы уйти, когда Ямада тронул меня за плечо:
— Знаешь, для рода Ямада честь тоже не пустой звук. Десять мастеров на одного специалиста… В этом бою нет чести. Пожалуй, я откажусь от боя, хинин. Пусть они ищут другого мастера.
— Подожди, Ямада-сан, — теперь уже пришла моя очередь удерживать его. — Не стоит так спешить. У меня есть план, и я буду счастлив, если ты примешь в нем участие…
Глава 12
Чем больше приближался бой на арене, тем сильнее и отчаяннее становились тренировки. Казимото был неумолим. Он своими требованиями выжимал меня до суха, а сэнсэй это "досуха" наполнял уже своими знаниями. После физических тренировок я практиковал оммёдо. Руки не поднимались, ноги дрожали осиновым листом на ветру, а на глаза наворачивались слезы. Однако, я крепился и раз за разом повторял самые эффективные оммёдо.
Утренние пробежки увеличились с десяти километров до сорока. Причем в рюкзак с медвежонком Казимото теперь
