Легенды Отрезанного Простора - Мария Токарева
Адхи ощущал, что не имеет права сбегать, он прошел сквозь призрачную сияющую дверь в разрушенном святилище Белого Дракона, уцелевшем на Пустыни Теней, не для того, чтобы просто вернуться к кудесникам. Судьба вела его в другие миры не без цели, не по жалкой прихоти.
Но он озирал затравленным взглядом стремительно приближающуюся конницу и не понимал, в чем здесь игра судьбы, что он обязан понять, чему научиться. Хотя… чему-то же он научился: двадцать смен дня и ночи кудесники наставляли его, открывая новые знания пришедшего в его существо волшебства.
Адхи на мгновение зажмурился. Отрешившись от скрежета разорванного пространства, он сосредоточился на том, что умел, на том, что его терзало и жгло. Под кожей ладоней растекался жар, и не от стесанной кожи, а иной, смутно знакомый, но гневный и сокрушающий. Адхи резко вскинулся, выставляя вперед руки.
Не заботясь о собственной безопасности, он поднялся на край усыпанного телами и осколками ядер редута, где еще догорала развороченная повозка и тлела умолкшая перевернутая пушка. Одинокий Степной Орк выходил на незащищенный край редута, обращая всю свою мощь, всю свою ярость против несущегося на крошечный пятачок сопротивления голодного монстра.
«Не позволю, не отступлю!» – давил внутри себя страх Адхи, яростный мальчишка, умеющий открывать двери между мирами. Он вспоминал первые бестолковые уроки Ледора и Аобрана, вспоминал, как кинулся на наставников с кулаками, открыв свой первый портал. Неужели все случилось только утром, на заре этого бесконечного дня? Возможно, прошли уже столетия. Еще накануне Адхи творил «проколы» не больше мышиной норы, еще накануне не решился бы встать под зыбкой защитой на край ненадежного, обстреливаемого со всех сторон укрепления. Теперь все изменилось, он не сомневался, медленно складывая пальцы.
Он считал шаги и вдохи, как при первой стычке с Хоргом, но на этот раз ощущал себя иначе, стойко и непоколебимо. Даже если над головой пролетали ядра и более мелкие их собратья, выпущенные из длинных узких палок. Кто стрелял? Откуда? Адхи видел только конницу, ощерившуюся сотней клинков. Сабли он видел за свою жизнь много раз, знал, как они вспарывают плоть. Знал, как опасно это оружие в руках умелого всадника-воина.
Но Адхи не отступал, он выжидал, когда враги подберутся ближе, когда из тела единого монстра проступят отдельные группы. И дождался.
«Пора!» – подумал Адхи и развел руки в стороны, точно раскрывая тяжелые занавеси. Он представил море и солнце, крутой обрыв над соленой водой, множество брызг на острых камнях. И тогда соткал колоссальный «прокол». Ледор и Аобран не нашли бы верных слов, чтобы похвалить нерадивого ученика, но теперь Адхи и не нуждался ни в чьем одобрении. Он надеялся выжить и спасти хоть кого-то из отважных новых знакомых.
«Давайте! Неситесь вперед!» – скрежетнул зубами Адхи, прикусывая язык от напряжения. Он боялся, что конница резко свернет в сторону от колышущейся в дыму прорехи в ткани мира. Но враги врезались прямо в незримую преграду, наверняка тут же улетая в обрыв над морем, и за первыми исчезнувшими последовал второй ряд. Только этого все равно не хватало, чтобы остановить надвигающуюся тучу человечьей саранчи. И Адхи, выбиваясь из сил, открыл еще один «прокол» немного левее, а потом еще один. И еще, и еще… Так было нужно, до изнеможения, до потери чувств. Так было нужно им всем, застигнутым врагами в уцелевшем редуте.
Он слышал, как капитан командует своей батареей, отвращая противников от фланга союзников. Хотелось, чтобы редут продержался чуть дольше, чтобы этим людям не удалось пожертвовать собой во имя общего дела. И самому хотелось выбраться, хотя теперь Адхи мог вернуться в свой мир в любой момент через новый «прокол». Но вместо этого он отворял и отворял новые, ставя препоны бешено несущейся коннице. Ни приказов, ни криков ужаса не доносилось с той стороны. Враг неуклонно надвигался и оказался на расстоянии половины перестрела. И только незримая стена из «проколов» замедляла его и рассеивала.
«Лошадей жалко», – посетовал Адхи, но заметил вскоре, что и животные, и люди этой тучи всадников изначально показались странными: их словно опутывали незримые нити, кто-то натягивал их и отпускал. Оттого чудилось, что надвигается единый неистребимый монстр, сквозь тело которого просвечивают отдельные фигуры. Теперь ощущение лишь усилилось: кавалерия не останавливалась, никто не обращал внимания на «проколы», на то, как их товарищи падают с обрыва в море другого мира. Адхи мог поспорить, что такая магия не считалась нормальной для этих людей. И все же они отчего-то не изумлялись и не натягивали удила, чтобы как-то развернуться и спастись. Все они слепо неслись вперед.
«Сколько их еще? Сколько?» – думал Адхи, открывая и открывая «проколы». И вот он уже улыбался, выбившийся из сил, с болящими руками. Вот он уже понимал необъяснимую веселость командира и солдат.
– Капитан! Капитан! Сергей Янович! Отступайте! Отступайте, пока есть возможность! – донесся внезапно голос сквозь дым и грохот, чужой в этом гибельном веселье. К батарее подъезжал всадник в зеленом кафтане. Кажется, здесь их называли мундирами. Гнедой конь под ним храпел и жевал удила. Как и всадника, его покрывали копоть и брызги крови.
– Не сейчас, не сейчас… Зачем? Мы только начали, – не понимал приказов командир, этот странный Сергей Янович, а потом слова гонца словно бы достигли его разума, а не только ушей. Он вынырнул из омута и переменился в лице: исчез оскал неестественной веселости, померк огонь безумия в темных близко посаженных глазах.
– Да что же я… да как же я, – охнул он и огляделся вокруг, на кровь и трупы павших товарищей, а потом твердым спокойным голосом приказал: – Отступаем. Немедленно.
«Капитан-то, может, и сбежит. Но не ты! Думаешь, сбежишь от меня?» – рассмеялся в голове оглушительный скрежещущий голос, заставляя Адхи отступить. Сраженный неожиданностью, он покатился на дно укреплений, вздрагивая всем телом.
– Это Хорг! И грибница… Он сводит их с ума! – ужаснулся Адхи, наконец понимая, отчего вражеские солдаты шли в наступление, не замечая потерь, не боясь летящих в них ядер и не ужасаясь открывающимся «проколам». Они ничего не видели, опутанные черными линиями грибницы, этой клейкой паутиной зла. Именно ее Адхи
