Великая распря - Amazerak

— Да, Господь и тебя призвал. Он даровал тебе силу. А значит, Птолемеи падут, как и все, кто вознёс себя до небес, поправ закон.

Я и прежде замечал в Насте некую фанатичность, и мои догадки подтвердились. Я, конечно, постарался отнестись к этому с пониманием. Жизнь у девушки сложилась плохо, убийство отца и детей в приюте стали тяжёлым ударом, сломавшим ей психику. Наверное, Настя нашла утешение и поддержку в своей вере и в мести. Порой, чтобы пережить удары судьбы, человеку надо во что-то верить — в какое-то высшее добро, которое существует, несмотря на все перипетии.

Иногда это работает и в обратную сторону, когда, сталкиваясь с реальностью, человек разочаровывается в том, во что верил. Но это был явно не тот случай. Настя возомнила себя карающей дланью божьей и теперь жила только ради того, чтобы убивать, искореняя «зло». А возможно, ей это внушили — внушили те, кому требовалось надёжное орудие для достижения собственных целей.

Но, я решил не спорить и не затрагивать больше данную тему. В конце концов, это глубоко личные и болезненные вещи, а мне вовсе не хотелось случайно поссориться с человеком, который в скором времени будет мне спину прикрывать. Поэтому я для вида согласился, и мы отправились за покупками.

Пройдя два квартала, оказались на центральной улице.

Шумная толпа двигалась по тротуарам нескончаемым потоком. Ползли машины по проезжей части, сигналя невпопад клаксонами — старые малолитражки, ржавые пикапы, гружёные чем попало от овощей до строительного мусора, двухколёсные драндулеты всех мастей.

Казалось, не было народности, представителей которой не встречалось на здешних улицах. Тут были и персы, и турки, и индусы, и чернокожие, и люди со светлой кожей, и разумеется, метисы всех мастей. В богатых районах тоже имелось разнообразие, но там почему-то преобладало европеоидное население.

Мне казалось странным, что среди такой дикой мешанины народностей получили широкое распространение разные этнистские иди, вроде идей «Ахейского союза», обуславливающие по сути превосходство одной народности, одной, как бы в моём мире сказали, нации, хотя такого понятия я тут пока не встречал.

Оказавшись здесь, я даже не понял, зачем мы изначально хотели ехать на рынок — да тут вся улица, если не сказать весь район, была одним большим рынком. Жизнь кипела — обычная мирная жизнь. Даже не верилось, что в каких-нибудь пятидесяти вёрстах отсюда идут ожесточённые бои, льётся кровь, а жилые кварталы превращаются в руины.

Мы с Настей разошлись в разные стороны, договорившись встретиться в условленном месте. В итоге через пару часов я подошёл к пункту сбора, таща в руках два пакета с вещами, да ещё и рюкзак в придачу. Хотя, казалось бы, только и купил, что пару брюк, свитеров и футболок, куртку по размеру, средства личной гигиены, да кое-какие мелочи, вроде дешёвых наручных часов. Теперь я больше не выделялся из толпы своей военной формой — выглядел, как обычный горожанин среднего достатка. Моя напарница тоже затарилась, но поскромнее.

Когда вернулись, уже стемнело. Сели ужинать. За едой разговорились об акробатике.

— У меня в подразделении один парень служил, — сказал я, — он тоже увлекался бегом с препятствиями, фибральной акробатикой и прочими подобными темами. Очень полезная техника, как оказалось. Если грамотно применять, на поле боя такому бойцу цены нет. А если его, допустим, обучить со снайперской винтовкой работать, то и подавно. Кстати, а почему бы не использовать твои способности? Устроилась бы где-нибудь на крыше со снайперкой и грохнула бы Амвросия.

— Неэффективно, — покачала головой Настя. — Может защита сработать. А так убьём наверняка.

— Ну в целом, логично.

— Фибральная акробатика очень полезная техника. Не раз мне спасала жизнь. К сожалению, официально ей не обучают.

— Знаю. Князья даже спортом её не считают. У меня девушка тоже занималась акробатикой, а ей отец запретил. Она теперь в соревнованиях не сможет поучаствовать. Хотя какие, на хрен, сейчас соревнования...

— Я раньше тоже участвовала в соревнованиях, — Настя подпёрла рукой щёку и задумчиво уставилась куда-то в сторону, — но это было так давно, как будто в другой жизни. С тех пор очень многое изменилось.

— Однажды всё это закончится, и мирная жизнь вернётся. Даже для тебя. А я, кстати, хочу школу фибральной акробатики открыть.

— Тебе то зачем?

— Да так, думаю развить какое-нибудь дело. А что? Необычно, ново. Думаю, пойдёт. Молодёжь ведь интересуется.

— Ну-у… Не знаю. Родители плохо относятся к такому увлечению.

— Родители всегда ко всему плохо относятся. Со временем всё изменится. Пойдёшь в мою школу преподавать акробатику?

— Я? — Настя открыто улыбнулась, мысль эта показалась ей забавной. — Преподавать?

— А что? Ты ведь и раньше обучала молодёжь.

Настя снова стала серьёзной.

— Это было раньше. Сейчас я другими вещами занимаюсь.

— Бандитов истребляешь?

— И прочую сволочь. Кто-то должен это делать.

Я покачала головой:

— Ты просто устанешь. Скоро ты устанешь этим заниматься. Как бы тебе объяснить… Война опустошает, она делает из тебя либо труп, либо машину. И однажды понимаешь, что хочешь уйти на покой, а не сможешь. Ты просто не можешь жить по-другому. И ты будешь жалеть об этом, пусть и в тайне от всех, завидовать тем, кто прожил жизнь иначе, кто не видел того дерьма, которое видел ты, а занимался чем-то более… интересным, более созидательными, что ли... Но будет поздно. Ты уже ничего не сможешь изменить. Это если тебе повезёт, и ты доживёшь до того момента, когда начнёшь осознавать эти вещи. А многие ведь и не доживают. Поэтому лучше прекращай. Найди дело по душе, выйди замуж, наконец… Кстати, у тебя парень есть?

Я вдруг вспомнил свою прежнюю жизнь, вспомнил ощущение неудовлетворённости, всё больше довлевшее надо мной в последние годы. Оттого — злость, раздражение, опустошённость. Конечно, никому об этом не говорил. Кто поймёт? Кому на хрен сдались идиотские переживания? «Машина для убийств» не должна переживать, она должна работать, ведь именно за это платят деньги. Теперь же мне выпал шанс прожить жизнь иначе, однако я сомневался, что у Насти или кого-то ещё появится такая же возможность.

— Нет, — Настя нахмурилась и покачала головой.

— Как же так? У такой красивой девушки и нет парня?

Настя ещё сильнее смутилась и опустила глаза:

— Так получилось, — тихо проговорила она. — Не до этого.

— Ладно…