Долги Нейтралов. Том 1 - Дмитрий Янтарный
— Но и это не всё, сынок, — Аола посмотрела на Сарефа полными слёз глазами, — я девятнадцать лет не имела возможности вступиться за тебя. Всю свою жизнь ты был лишён чувства защиты родителей, которое имеет всякий нормальный ребёнок. И потому, — она, не выдержав, всхлипнула, — хотя бы сейчас… хотя бы единственный раз в своей жизни… я хотела показать тебе, сынок, что я всегда любила тебя. Я всегда буду любить тебя — и всегда буду защищать. Всегда. Даже от клана Айон. Даже если на тебя объявит охоту сама Система — чтобы получить тебя, ей придётся перешагнуть через мой труп.
Аола снова спрятала лицо в ладонях. И прошептала:
— Я пойму, если ты не простишь меня, сынок. И даже если ты сейчас назовёшь меня предательницей и уйдёшь — я буду молиться Системе, чтобы ты, если у тебя будут собственные дети, никогда не пережил то, что пережила я. Потому что я не знаю, что в этом мире может заставить испытать боль сильнее этой.
А Сареф не знал, что на это сказать. Конечно, он тут же выстроил свою теорию на этот счёт, но исключительно, чтобы позлить Бэйзина, который почти сумел его победить. А тут…
Что ж, наверное, подобное следовало понять с самого начала. Что его мать — тоже живой человек. Что у неё тоже есть чувства, мечты… и что она точно так же не прощает обиды и готова при удобном случае отомстить за себя. А то, что она так рисковала при этом его свободой… Ну что ж, всегда стоит помнить, что и Сареф, и его мать — уроженцы кланов. А это значит, играть по-крупному и ставить на кон всё — у них в крови.
— Не нужно, мама, — мягко сказал Сареф, — не плачь. Всё ведь кончилось хорошо.
— Ты не должен меня утешать, Сареф, — тихо сказала Аола, — я же твоя мама. Я всё вижу по твоему лицу. Я знаю, что ты растерян и ошеломлён. Я знаю, что ты не ожидал такого от своей матери — и правильно делал, нормальные матери так не делают! Но… я не нормальная мать, Сареф. Я мать, которая день за днём, месяц за месяцем, год за годом вынуждена была бесправной подстилкой наблюдать, как из её сына лепят удобную и покорную прислугу. И я не могла этого оставить, Сареф. Я не могла просто смириться с этой злобой, этой яростью, этой ненавистью, что душили меня 19 лет — и до сих пор никуда не делись. Я либо смогла бы отомстить — и хотя бы раз показать тебе, что готова защищать от чего угодно, либо умерла бы, защищая тебя, своего сына. Но продолжаться ТАК больше не могло. Я знаю, что ты пока не понимаешь этого, Сареф. Но, надеюсь, однажды поймёшь.
Сареф не знал, что на это ответить. Действительно, тут не получится притвориться, что всё в порядке и ничего не было — мама это моментально поймёт.
— Я постараюсь это обдумать, — честно сказал, наконец, Сареф, — я… попытаюсь это понять.
— Большего я от тебя и не прошу, сынок, — кивнула Аола, — мне ещё саму себя надо простить за то, что я подвела тебя под такой чудовищный риск. Я думала, после этого мне станет хотя бы немного легче… наивная. По итогу я лишь заменила одну боль на другую.
— Тебе не нужно себя корить, — твёрдо сказал Сареф, — с точки зрения политики ты всё разыграла идеально. Разумом я это понимаю, не дураком вырос, хотя Адейро и прилагал к этому все усилия. А, значит, однажды сумею принять это и сердцем.
После этих слов он прижался к матери — и та обняла его в ответ. Не очень слабо, и не очень сильно. Именно так, как надо.
— А как же глава Гидеон? Он же… знает? — спросил Сареф.
— Естественно, — хмыкнула Аола, — после того, как сюда явился Ильмаррион — и я лично отвесила ему оплеуху за все наши страдания и унижения — папа медленно, но верно начал проводить расследование. Линду он, кстати, шмонал долго. Мне даже было чуточку стыдно перед ней. Самую чуточку. Ну а потом… методом исключений он неизбежно вышел на меня.
— И… что?
— Ну, мне пришлось много выслушать по поводу того, что я подвела клан под огромное количество рисков, и что я соврала ему… а потом попенял мне, что я не рассказала ему о своём плане, и он не смог лично посмотреть, как самодовольный айоновский выродок с истошными воплями летит через половину земель нашего клана.
— Что, вот так и сказал? — изумился Сареф.
— Ну да, — хмыкнула Аола, — а так… он же мой папа. Так что, конечно, он меня простил. Хотя то, что ты пришёл сюда и выказал ему своё доверие, значительно исправит наши отношения. Ну так что? Останешься хотя бы на одну ночь?
— На одну останусь, — кивнул Сареф, — раз уж Гидеон столь любезно позволил моим друзьям воспользоваться услугами кланового кузнеца — им нужно немного времени. А завтра надо будет идти. У меня есть очень важное — и очень неотложное дело.
— В самом деле? И какое же? — заинтересовалась Аола.
— Будет лучше, если я не стану лишний раз об этом говорить, — неловко ответил Сареф.
— Понимаю, — улыбнулась Аола, — что ж, раз секрет — давить не стану. Только пожелаю удачи, сынок, и я, конечно, буду верить, что ты с ним справишься.
С этими словами она снова обняла Сарефа. И тот почувствовал, как в нём снова пробуждается светлое тепло. Да, он вынес из этого разговора много важных уроков. Жизнь сложна, и порой некоторые совершают странные, неожиданные и рискованные поступки. Даже его собственная мама. Но он был рад, что выслушал её… и он был очень рад, что всё сложилось именно так…
В это время в кабинете главы клана Айон находились двое. Сам глава, разумеется, и Иналай, дракон, ответственный за общение с кланом Сарефа.
— Мы закончили все процедуры с Джеминид, мастер, — отчитался Иналай.
— Проблем не было? — поинтересовался Ильмаррион.
— По возвращении в клан слугам пришлось двадцать минут отмывать мои сапоги от отпечатков губ, — презрительно фыркнул Иналай, — теперь Джеминид находится в том же положении, что и Эксайл. Правда, Сатиры служат нам по доброй воле — и имеют с этого свои привилегии. А вот Стекляшки подобным воодушевлением не отличаются… но кого это
