Николай Чадович - Особый отдел и тринадцатый опыт
Несмотря на сравнительно ранний час, посетителей было уже полным-полно – иностранцы по привычке вставали чуть свет. Кондаков, заранее наслышанный о достоинствах и выгодах шведского стола, с любопытством глазел по сторонам. Ваня и Цимбаларь сразу проследовали к автоматам с охлаждёнными соками. Ваня выпил стакан вишнёвого и стакан виноградного, а Цимбаларь вливал в себя всё подряд без разбора – его организм, обезвоженный алкоголем, действовал на пределе возможностей, словно автомобильный движок с пробитым радиатором. Не отстававший от друзей Кондаков поинтересовался:
– Где здесь пиво подают?
– А про это забудь, – ответил Ваня, просто обожавший огорчать близких людей. – Пиво и шведский стол несовместимы.
– Большое упущение, – констатировал Кондаков. – Идея в общем и целом хорошая, но продуманная не до конца. Пиво весьма способствует пищеварению.
Тем временем всеми покинутая Людочка взяла себе чашечку кофе, сдобную булочку, тарелочку фруктового салата и скромно уселась в сторонке. Вскоре к ней присоединился и Ваня, возвращавшийся за соком с периодичностью льва, в период гона покрывающего самку, то есть через каждые пять-шесть минут.
Цимбаларь вяло ковырял омлет, дожидаясь, когда к нему вернётся аппетит, накануне изнасилованный и осквернённый. Один только Кондаков продолжал рыскать по залу, нацеливаясь то на одно, то на другое блюдо, но тут же меняя свои планы.
– Типичное поведение Буриданова осла, – заметил Ваня. – Когда всего вдоволь, можно умереть от переборчивости.
– Верно, – согласился Цимбаларь, пребывавший в состоянии полнейшего разлада с самим собой, что по утрам с ним случалось не так уж и редко. – Как выясняется, проблема выбора – кардинальнейшая из проблем человечества. Если что и заведёт нас в тупик, так это необходимость выбирать – между желаемым и долгом, свободой и порядком, хорошим и лучшим, женой и любовницей, вином и водкой, сном и явью, обществом потребления и обществом самоограничения, верой и знанием, кошками и собаками, пороком и добродетелью, консерваторами и лейбористами, суннитами и шиитами, бензином и дизтопливом, пышками и худышками, кокаином и героином, востоком и западом, честной бедностью и неправедным достатком… Это порочный путь. Я скажу даже больше – это роковой путь… Мысль о том, что мир заслуживает только одного правителя, можно продолжить. Мир заслуживает только один сорт водки, один вид хлеба, один образ жизни, одну религию, одну основополагающую идею, одну мелодию, годную для любого случая, и одежду общего для всех покроя. Лишь так можно достичь блаженства. Попытка выбора между кексом и рогаликом ведёт к раздвоению сознания и, как следствие, к шизофрении. Зато выбор между маленьким сухариком и сухариком побольше настраивает на самый мажорный лад.
– Было уже такое, – сказал Ваня. – Когда-то в Китае все ели варёный рис, носили ватные штаны, славили одного вождя, читали только его цитатник и дружно ловили воробьёв. Ненадолго их хватило.
– Кого, воробьёв? – встрепенулся Цимбаларь.
– Нет, китайцев. Да и у нас, смутно помню, творилось то же самое. Водка только «Московская», пиво только «Жигулёвское», сигареты только «Прима». Не сказать, чтобы весело.
– Зато был порядок! – горько вздохнул Цимбаларь. – Вот придёт дедушка Кондаков, он тебе подтвердит… А всякие там ананасы с шампанским – это бардак. Загнивание и декадентство… Ты, Ваня, за соком? Захвати и на мою долю стаканчик…
Наконец появился и Кондаков. С собой он принёс две тарелки, наполненные, как говорится, с верхом. Одну с котлетами, другую с варёными сосисками. Ради разнообразия во второй тарелке лежало ещё и пирожное с кремом.
– Вы собираетесь всё это съесть? – поинтересовалась Людочка.
– Конечно! – Такая постановка вопроса весьма удивила Кондакова. – Я однажды в армии целый бачок мясной подливки съел. За весь взвод. Меня потом сослуживцы чуть не убили.
– Так это в армии… Мы ведь в бой пока не собираемся. Да и желудок у вас не тот, что сорок лет назад.
– Желудок у меня лучше прежнего, – заверил её Кондаков. – Сама посуди, что надёжней: обожжённое, простреленное в боях знамя или шёлковая тряпка, едва только покинувшая швейную мастерскую?
– Тогда желаю вам приятного аппетита, – вежливо сказала Людочка.
Котлеты Кондаков ел с вилки, а сосисками закусывал, макая их в солонку. И Людочка, и Цимбаларь старались на него не смотреть. Первая сдерживала улыбку, а второй грусть-тоску. Ваня как ушел за соком, так и пропал, словно мальчик-с-пальчик в глухом лесу.
– Славно, – сказал Кондаков, составляя опустевшие тарелки в стопку. – Заморил червячка… А всё же дураки эти иностранцы. Сейчас я вижу это особенно отчётливо. Сами шведский стол придумали, а пользоваться им не умеют. Мясо лежит грудами, причём любое. Как говорится, бери не хочу. А они становятся в очередь к котлу с овсянкой. Извращенцы, одно слово… Никто эту овсянку не жрёт, кроме англичан да немцев.
– Не скажи, – вяло возразил Цимбаларь. – Лошадям её только подавай.
Кондаков вновь отлучился и вернулся с очередной тарелкой котлет в руках, но доесть их до конца уже не смог. Отсутствие пива всё же сказывалось.
– Вот теперь уже и обед не нужен, – сказал он, утирая с лица обильный пот. – Глядишь, и до вечера дотяну.
– Зачем же так ограничивать себя? – удивилась Людочка. – Питание должно быть регулярным. Захватите что-нибудь с собой. Хотя бы несколько бутербродов с сыром. Потом съедите… Мы-то сами в городе перекусим.
– А можно? – Он понизил голос до шёпота.
– Никто даже слова не скажет.
На сей раз выбор Кондакова был более разнообразен – ветчина, холодное мясо, буженина, жареные колбаски. Всё это он заворачивал в салфетки и рассовывал по карманам. Помощь, предложенная Людочкой, была категорически отвергнута.
Уже покидая зал, Кондаков прихватил с собой ломоть арбуза, который поедал вплоть до самого лифта, пятная сверкающий пол каплями розового сока. Корку он сунул в кадку, где произрастало какое-то экзотическое растение.
Когда дверца лифта распахнулась, выпустив в гостиничный вестибюль очередную партию мечтающих об овсянке финнов, Людочка сказала:
– Вы, Пётр Фомич, лучше один поезжайте. Как бы лифт от чрезмерного веса не застопорился.
– Спасибочки. – Кондаков кивнул, занятый какими-то своими мыслями. – На сытое брюхо можно будет и соснуть…
Однако его мечтам не суждено было исполниться. Ваня, догнавший друзей уже возле дверей номера, сообщил:
– Болтают, что в пригороде Питера сегодня ночью опять рвануло. И вроде бы уже есть жертвы. Вот такие пироги с кошатинкой!
– Это надо расценивать как месть за ларёчника Мишу, – сказал Кондаков. – Наш ответ Чемберлену.
– На наши планы это может повлиять? – осведомилась Людочка.
– Ни в коем разе, – ответил Цимбаларь. – В каком-то смысле нам это даже на руку. Для наших клиентов взрыв послужит как бы лакмусовой бумажкой. Будем придерживаться прежнего плана… А вот Петру Фомичу придётся отменить свой законный выходной и отправиться на место происшествия.
– Вот так всегда, – вздохнул Кондаков. – Если счастье посетит, так только на минуточку.
Глава 7
Квантовая механика
Покидая гостиницу, троица сыщиков по взаимному согласию слегка переиграла свои личные планы, поскольку не приходилось сомневаться, что к людям из зелёной части списка Ваню и близко не подпустят, а Людочке, наоборот, будет затруднительно общаться с «красненькими», то есть с самым опасным видом швали – швалью интеллигентной.
Пожелав друг другу удачи, Цимбаларь, Ваня и Людочка разошлись в разные стороны – переменчивая судьба, когда-то собравшая в стенах физико-технического института пятнадцать талантливых парней, теперь разбросала их по всему городу, и вместо квантовой механики они занимались чем угодно, начиная от торговли парфюмерией и кончая грошовым репетиторством.
Преданность чистой науке сохранили лишь несколько человек. Их-то и собиралась зондировать Людочка.
Кроме своего неоспоримого очарования, она имела на вооружении дополнительный козырь, пусть и фальшивый – редакционное удостоверение одной весьма авторитетной и влиятельной газеты, распространявшей своё влияние на самые разные слои общества. Впрочем, теперь это была обычная тактика Людочки. Выдавать себя за контролёра энергонадзора или за инспектора санстанции, специализирующегося на уничтожении насекомых, как это частенько делал Цимбаларь, ей было как-то не к лицу. Ничего не поделаешь, ангельская внешность тоже имеет свои отрицательные стороны.
Любое своё задание Людочка обычно делила на четыре этапа: добраться до намеченной цели, проникнуть туда, куда следует, сделать всё как надо, благополучно вернуться назад. И каждый раз она не могла знать заранее, какой из этих этапов окажется самым сложным, ведь зачастую взять что-нибудь бывает гораздо проще, чем, скажем, унести.
