Владимир Колышкин - Combat
Хорнунг испугался: мало ли что обиженной жене придет в голову… Но Верва и не думала совершать злодейство. Она раскрыла ладонь и дунула на нее, серебристая нить взлетела, воспарила в небеса, сверкая как воздушная паутинка во дни бабьего лета.
Капитан вздохнул с облегчением, а Верва рассмеялась сквозь слезы:
– Не бойся. Не так-то её легко порвать. Лишь тот это сможет сделать, кто исполняет волю судьбы. Нам же судьба велит расстаться. Прощай, любимый. Иногда я буду приходить к тебе во сне… если только позовешь…
– А как же наш возможный ребенок?
– Этот мир устроен иначе. Здесь не рожают детей, как это происходит у вас… Здесь рожают идею ребенка. Если хочешь, можешь его посмотреть.
Верва потянула Хорнунга в огород и позвала кого-то, сидевшего на грядках с капустой. Отряхивая руки от земляной работы, к ним подошел мальчик. На вид ему было лет шестнадцать. Хорнунг сразу увидел свою схожесть с юношей. Но и от Вервы он унаследовал весьма приметные знаки – летнюю синеву глаз, огненно-рыжие волосы и веселую россыпь веснушек.
– У него есть имя? – спросил обалдевший капитан.
– А как ты хочешь его назвать?
– По имени моего отца. Элзором.
– Пусть будет так. Мы назовем его Элзором Олавом. Элзор, подойди к отцу и попрощайся.
– Мама, я хотел бы проводить отца.
– Хорошо. Возьми из конюшни нашу лошадь и поезжай. Но только до Побережья.
– Спасибо, мамочка! – Элзор, подпрыгивая, убежал в конюшню.
– Вёльд, ты дальше Берега его с собой не бери. А то потеряешь сына.
– Верва, погоди… Я в смятении… Я не могу бросить вас!.. Но и друзей я тоже не могу бросить… И прежнюю жену… Что же мне делать? Я словно запутался в паутине…
– Поступай, как велит долг. Обо мне не беспокойся. Мне будет достаточно, если ты иногда будешь меня вспоминать. А Элзор… Элзор воплотится в твоем будущем ребенке, который родится у тебя… Твоя жена… та, которая тебя ждет, она забеременеет Элзором…
– Ты имеешь в виду мою Марту?! Ох, прости… Но видишь ли дело в чем: она не может забеременеть. Ну в общем, это долго объяснять. Да я и не специалист по женским болезням… Но доктора сказали…
– Она родит, – твердо произнесла Верва.
– Боже! Я ничего не понимаю!
– Потом все поймешь. Только мальчика, который у вас родится, назови Элзором.
5
Лес кончился, и перед глазами конных путников разостлалась ровная, как стол, степь.
– Это поля Гнитахейд, – сказал Элзор, глядя вдаль из-под приставленной козырьком ладони, – а за ними начинается Великий Океан. Нам предстоит долгий путь. Не остановиться ли нам здесь на отдых?
– Хорошо, – ответил Хорнунг, слезая с коня и вынимая ногу из стремя. – Разведем костер…
– А я пока поохочусь. Ты разрешишь, отец?
– Да-да. Только смотри, чтобы лошадь твоя не оступилась в нору суслика, ногу сломает.
– Я буду осторожен! – Элзор ускакал.
Капитан наломал сухого валежника, развел жаркий огонь и стал дожидаться сына. Дожидаючись, думал, как это странно, что сюда, в этот мир идей, он попал практически мгновенно, а выбраться назад, в физический мир, оказалось неимоверно трудно и долго.
И еще он тепло подумал о сыне. Это странное, мистическое чувство – быть отцом кого-то!..
Вдруг ветер донес откуда-то странные звуки. Словно металл бьется о металл. Звонко бьется, отчаянно. Хорнунг вскочил, догадавшись, что дело неладное. Поймал за узду Брудаза, запрыгнул в седло, ноги в стремя – и поскакал на звук сраженья. Уже сомнений не было, сын бился с напавшими на него врагами. Хорнунг на скаку протянул руку к поясу и не удивился, когда ладонь накрыла и сжала ручку меча. Он материализовался тотчас же, едва в нем возникла острая нужда. "Дзынь!" – пропел меч, выскальзывая из ножен. Хорнунг так его и прозвал мысленно. Дзынь был тяжелым, обоюдоострым, длинным, постепенно зауживаясь к концу. Настоящее оружие героев.
– Держись, Элзор, я уже на подходе! – крикнул отец, подбадривая не столько сына, сколько себя самого, поскольку видел уже, как юноша отбивается на вертящейся лошади сразу от трех всадников.
– Трое на одного… подлецы! – заорал капитан с ходу въезжая в гущу сражения. Грудью Брудаза он протаранил с тыла одного из всадников. Тот, неловко разворачиваясь, завалился на бок, конь врага упал, храпя, подняв ноги, придавил всадника. Другой успел отразить яростный удар Дзыня. Вот теперь по-джентльменски! Один против одного. Элзор, привстав на стременах, обеими руками взявшись за свой меч – длинный узкий клинок – наносил удары врагу. Мужик в кольчуге, в шлеме с опущенным намордником, закрывался небольшим щитом и в свою очередь отвечал, хрипло выдыхая воздух из легких. "Ха!" – удар, "ха!" – опять удар.
Противник Хорнунга тоже был со щитом, яростно грыз его верхний угол, выплевывая щепки. "Берсёрка из себя корчишь?!" – прорычал капитан и врезал ему концом меча по кумполу. Шлем слетел с головы врага, и Вёльд узнал в нем Грима, младшего брата Хельги. Обуреваемый жаждой мести, он все-таки настиг Хорнунгов. А где же сам Хельги? и кто третий?
Это вскоре прояснилось. Хельги вылез из под лошади, сильно хромая отошел в сторонку. А неизвестный бился с Элзором. Наверное, это был побратим бессовестных братьев. Хорнунгам повезло, побратимов могло быть до десятка.
Между тем Грим наседал. Его удары становились все более опасными. Он и в самом деле себя раззадорил. Глаза налились кровью, на губах вскипела пена ярости. К тому же Грим – прирожденный воин, то есть с мечом родился и умер с мечом. А Хорнунг если когда-то и фехтовал, то в подростковом возрасте и почти все приемы позабыл.
Враг торжествовал. Хельги вновь залез на лошадь и поспешил на помощь брату. Плечо к плечу, бок о бок, стремя в стремя они бились против Хорнунга. Элзор отбивался от их побратима. Однако мальчик, каким бы он ни был ловким, долго продержаться против мужчины не сможет. Капитан подумал: существует ли здесь ОКОНЧАТЕЛЬНАЯ смерть? Насколько она опасна для Элзора и для него самого? Те ли это люди, которым судьбой позволено разрубить его жизни Нить? Ведь тело Хорнунга находится в безопасном месте. Возможно ли так ранить душу, чтобы…
Он не успел додумать, потому что сильно ранили Элзора. Мальчик едва удержался в седле. Хорнунга охватило бешенство, он еще раз опрокинул наземь одного из врагов и, воспользовавшись замешательством в их рядах, вскинул руку и крикнул:
– Стойте! Слушайте меня, бешеные псы войны. Я говорю вам: ХВАТИТ! ДОВОЛЬНО!
Все воззрились на него, опуская мечи и переводя дыхание.
– Если у вас есть языки, если вы не животные, а люди, так объясните, что вам от нас надо?!
– Месть!!! – хрипел Грим, исходя желтой пеной.
– Месть!! – орал Хельги, наезжая на противника.
– Честь! – подпевал их побратим.
– За что же мне мстить? За то, что я у тебя выиграл в шахматы, а, Хельги?
– Честь! – выл Грим.
– Месть, – подвывал побратим.
– Ладно, – махнул рукой Хельги, – чего уж там… Честно тебе скажу: отдай нам кольцо Улля, и мы оставим вас в покое.
– Ты – пришлый чужак, – кипятился побратим, – Все равно уйдешь в свой мир, а нам здесь жить. С этим кольцом мы сами станем богами!
– Это подарок Одина.
– Один опрометчиво расщедрился, теперь жалеет… Почем тебе знать, чужеземец, может, Он сам нас и послал?..
Всадники стали окружать Хорнунга.
– Стая грязных ублюдков, – рассудительно сказал капитан "Орла". – Довожу до вашего сведения: Если вы не остановитесь, я сотворю с вами ужасно непристойную вещь… Вам известна сила кольца Улля. Я применю её, если вы не образумитесь! Клянусь, я отрублю вам головы и пришью их к вашим задницам!!! Вас, конечно, оживят, но не одна валькирия уж более не взглянет в вашу сторону. Вас не пригласят к застолью Одина, а если и позовут, то в качестве шутов, и если посадят, то за отдельным, крошечным столиком, в самом дальнем, позорном углу для чудовищ.
Хорнунг перевел дыхание и закончил:
– Итак, я спрашиваю: удовлетворена ли ваша честь?
– Он блефует!.. – прохрипел Грим. – У него и иголки-то даже нет.
Хорнунг полез в карман, достал кривую костяную иглу, с длинной, пропитанной тюленьим жиром, суровой ниткой, продетой в ушко. Такую иглу капитан видел в музее Исландской культуры. Страстное желание овеществило давнишний образ.
– А-а-а! – Грим пал с лошади и стал биться в злобном припадке, похожем на эпилептический. Сильная, врожденная жажда мести боролась в нем с не менее сильным чувством – страхом быть изгоем.
– Ладно, – сказали более благоразумные побратимы, – мы больше не в претензии к вам. Раз такое дело… Вставай, Грим.
Но Грим не слушал их, царапал землю ногтями, скрежетал зубами, бился головой о камни. Побратимы скрутили его, связали, бросили поперек седла и уехали в Валгаллу.
Кода Хорнунги вернулись к бивуаку, их ждал сюрприз. Возле костра сидел какой-то старец и жарил на вертеле огромного вепря. Старик был в синем потертом плаще и широкополой шляпе, поля которой пытались прикрыть отсутствие одного глаза. Кривой старик приветствовал героев, пригласил к застолью.
