Максим Резниченко - Человек из прошлого
– Бред! – я категорически отказывался верить. – Можно было защитить артиллеристов, спрятать их, в конце концов, под землю, обеспечить должную охрану.
– И прятали, и охраняли. Их ничто не могло спасти. Твари появлялись прямо в бункерах, уничтожали и прикрытие и артиллеристов. Точно так же обстояли дела с ракетчиками.
– Софи рассказала мне, что вам удалось уничтожить башни, – не сдавался я.
От этих слов Соня помрачнела еще больше.
– Это было семнадцать лет назад, – произнесла она. – К тому времени тварями были уничтожены, точнее, захвачены и опустошены все самые крупные города мира. Их новой целью стал Мехико, самый большой по площади город на планете. Мы были готовы к нападению и предприняли беспрецедентные меры защиты, превратив его в один огромный укрепрайон. Но все оказалось тщетно. Сразу два десятка башен появились одновременно в разных частях города. Их сопровождало огромное количество скорпионов и монахов, а летуны осуществляли прикрытие с воздуха. Бои за город длились невероятно долго, целый месяц!
– Всего месяц? – переспросил я удивленно.
– Всего, говоришь? – горько усмехнулась Соня. – Чтобы ты знал, такие крупные мегаполисы, как Москва, Нью-Йорк, Токио, Лондон и другие твари брали немногим больше, чем за неделю. Да и то задерживаясь лишь потому, что просто-напросто не успевали уничтожать всех людей.
Мне нечего было возразить на эти страшные цифры. Сказать, что я был поражен или шокирован размахом катастрофы – не сказать ничего.
– После месяца ожесточенных боев за Мехико, – тем временем продолжила Соня, – было принято решение нанести по городу ядерный удар. Должна сказать, что оно далось нам нелегко. Но другого выхода не было. За время битвы за город погибло девяносто девять процентов населения из тех, кто отказался эвакуироваться, и были уничтожены практически все армейские подразделения. По сути, организованного сопротивления на тот момент уже не существовало. К тому же, решающим аргументом использования ядерного оружия послужил тот факт, что все силы тварей сконцентрировались в Мехико. Мы искренне надеялись, что покончив с ними одним единственным ударом, навсегда избавимся от этого страшного врага.
Соня умолкла и невидяще посмотрела куда-то сквозь меня.
– С тех пор, – продолжила она, – твари больше не нападали такими большими силами… вплоть до сегодняшнего дня. Они более не пытались уничтожать города, в которых людей-то уже почти не осталось – все бежали. Вообще, мы пережили тяжелое и смутное время. Твари с годами превратились в привычное зло, которое уже не вызывает тот панический ужас, что был вначале. Сейчас каждый человек обязан иметь огнестрельное оружие, так что даже небольшие поселки способны оказать нелюдям достойное сопротивление. Конечно, речь не идет о башнях.
– Сегодня вы испытывали на них какое-то новое оружие?
– Да, – кивнула она. – Это разработка русских. Оружие называется рельсотрон. Это электромагнитная пушка.
– Чем она стреляет, каким-то зарядами?
– Нет, оружие ведет огонь стограммовыми вольфрамовыми болванками.
– Всего сто грамм? – удивился я.
– Именно. Дело в том, что установка разгоняет снаряд до невероятной скорости, что и делает возможным пробитие брони башни. До сегодняшнего дня ни одно оружие, я имею в виду схожих размеров, не было способно нанести монстрам такой урон.
Теперь было понятно, почему в местах попаданий из рельсотрона в чудовище на его теле появлялись ярко-алые отметины – это оплавлялась его броня.
– Оружие требует доработки в плане скорострельности, но я верю, что со временем мы сможем вооружить им каждый танк, каждый самолет и даже создать компактную модель для пехоты. И башни уже не будут непобедимыми. Но сегодня все изменилось.
– Сегодня?
– Да. Теперь ты понимаешь, почему я так настойчиво прошу тебя о помощи? Короткая передышка в войне закончилась, и твари напомнили о себе самым решительным образом. Если бы не ты… С твоей помощью мы сможем отбить любую атаку, любую, понимаешь? Люди больше не будут гибнуть. У нас появилась надежда! – сколько же огня и напора было в ее словах…
Неужели я действительно попал в будущее? Неужели так и будет? Неужели должны погибнуть… сколько – миллионы, сотни миллионов – чтобы через сто пятьдесят лет появился некто, кто поставит точку в этом затянувшемся геноциде? Неужели нет другого выхода? Что такое жизнь одного человека, пусть и моего лучшего друга, по сравнению с бесчисленными жертвами других людей? Неужели я должен принести эту жертву? Что я должен делать? Сколько вообще у меня времени? Не могу же я находиться в этом сне бесконечно, в конце концов!
– Откуда появляются твари? – спросил я Соню. – Есть ли у них своя территория?
– Нет, – ответила она.
– То есть монстры появляются просто из ниоткуда, из воздуха?
– Да, и никто не знает, где они окажутся.
– Ты уверена, что у них нет своей территории?
– Абсолютно, – твердо сказала она. – Поверь, мы искали везде. Были задействованы все спутники. Мы обшарили с их помощью едва ли не каждый сантиметр земной поверхности. Мы занимались поиском многие годы, но он так ничего и не дал.
– Как насчет подземелий?
– Мы рассматривали и этот вариант, но однозначных выводов сделать не смогли.
– Но какие-то версии появления монстров у вас должны быть?
– Версия одна, – отчеканила Соня. – Это твари из сновидений.
– Я знаю это, но каким образом они смогли стать реальными?
– Таковыми их делает Гад.
– Про какого Гада идет речь? Софи тоже упоминала его.
– Про Гада, с которого началась война, – глухо произнесла она.
– Сто пятьдесят лет назад?
– Да.
– Это огромная масса времени.
– Ты даже представить себе не можешь, насколько она велика.
– Как же ты… – я затруднился подобрать слова, чтобы не обидеть ее.
– Как я так хорошо сохранилась, ты хочешь спросить? – Соня поняла меня правильно, и я лишь кивнул. – А ведь это и в самом деле целая история.
Глава 8
Ее взгляд затуманился. Сейчас, когда она была спокойна, то ничем не отличалась от той Сони, которую я так хорошо знал. Но налет грусти и задумчивости слетел, и на меня снова глядели холодные голубые глаза. А я в изумлении прочитал в них самую настоящую злость и неприкрытую ненависть.
– У тебя фантазии не хватит представить, вообразить себе все те проклятия, которыми я осыпала тебя. Как же сильно я ненавидела тебя эти долгие годы беспросветного отчаяния и глухой безысходности… Да, я, единственная оставшаяся в живых их всех Плетущих, проклинала тебя, тогда уже мертвого, за весь тот кошмар, в который ты превратил мир.
Ее тяжелые черные слова падали между нами и рассыпались тысячами осколков лютой злобы. Ее голос звучал глухо и сдавлено, словно Соня действительно задыхалась от удушающей ненависти.
– Это ты во всем виноват! Только ты! Если бы не ты, ничего этого не было! Все было бы хорошо! Все были бы живы! А мне не пришлось бы так долго жить…
Ее глаза предательски заблестели, наполнившись влагой. Я, пораженный страшными обвинениями, встал с кресла, обошел стол и остановился рядом с Соней. Она тоже поднялась на ноги и продолжила свой безумный монолог.
– Если бы не твои проклятые эксперименты, ничего этого не было бы!
Уже совершенно ничего не понимая, я схватил ее за плечи.
– Что ты мелешь?! Какие эксперименты?!
– А ты забыл уже?! – Соня попыталась вырваться, но я крепко держал ее. – Ведь для тебя прошло всего несколько дней!
– Я не проводил никаких экспериментов! – прокричал ей в лицо.
– Из-за тебя! Все из-за тебя! Это ты пожалел недобитую тварь! Это ты подарил ей вторую жизнь! Это тебе было интересно, что получится, если умирающего Стража излечить своей кровью! Ты назвал это экспериментом, ты! Это ты создал этого непобедимого монстра!
И последние ее слова выбили почву у меня из-под ног.
– Это ты создал Гада!
Я тяжело опустился на землю, потому что ноги отказались держать меня. Я попытался осознать, что мне только что сказала Соня, но никак не мог сделать этого. Моя мысль просто не в силах была охватить, связать события и их последствия. Как? Как это возможно? Страж? Мой преданный и верный друг? Мой младший брат по крови? Он Гад?! При чем здесь он? Мой Страж не может быть Гадом! Он не может быть причиной гибели людей! Он же… не такой!
Соня уже не кричала на меня. Она стояла рядом. Я не видел ее лица, ее злых глаз и гневно сжатых губ. Она опустилась на землю рядом со мной, и я увидел, что ошибся. В ее глазах не было злости. Они смотрели в сторону. В них не было ничего, кроме усталости. Огромной, неимоверной, тяжелой и беспросветной усталости человека, которому едва хватает сил, чтобы просто жить. По неведомой причине годы обходили ее стороной, оставляя такой, какой она была полтора века назад. Словно озарение снизошло на меня – она живет, потому что должна. Долг – это та причина, по которой Соня все еще побеждает усталость.
