Вячеслав Шалыгин - Dr.Сокол
Нет, пока он плохо понимал, что за истина показала ему свой краешек, но видел, что она черна, как ночь, и опасна, как… чума! Да, как страшная, средневековая эпидемия!
Тацуро заметался по комнате. Надо срочно с кем-то связаться! Но с кем? Кто заинтересуется очередной теорией по теме давно исчезнувших «частиц»? Такахаси? Нет, нельзя так вот запросто позвонить профессору и сказать: «Здравствуйте, я Маэда, старший инженер Лаборатории перспективных технологий корпорации «Мацусита». Хочу сказать, что вы не правы». Столь ужасное нарушение правил недопустимо. Особенно для сотрудника такой солидной компании, как «Мацусита». Так можно подойти к какому-нибудь американцу, но не к именитому японскому ученому. К американцу! Лири! Это не его профиль, но у него наверняка найдутся знакомые инженеры-электронщики.
Тацуро приказал компу выйти в спутниковую Сеть и найти номер смарта американского метеоролога Малкольма Лири. Комплексный поиск занял целых восемь секунд, поскольку смарт доктора Лири был зарегистрирован на имя миссис Лири, проживающей почему-то в Великобритании, и его номер особо не афишировался. Наверное, по этой причине первой реакцией Лири было удивление, а первыми словами «Какого черта?!».
– Как вы меня нашли? – Доктор был сильно недоволен.
– Меня зовут Тацуро Маэда, – на сносном английском представился Маэда. – Я специалист по микроэлектронике из компании «Мацусита». Я имею в своем распоряжении новейшие поисковые программы. Простите, доктор, но дело весьма серьезное.
– Сейчас я занимаюсь исключительно Тайка! Другие дела меня не интересуют.
– Да, это касается тайфуна Тайка.
– Ну, – Лири тяжело взглянул на Маэду. – Что у вас?
– Кажется, я знаю, что за странные частицы принес тайфун.
– А-а, – протянул Малкольм разочарованно. – Я-то думал… Вас не удовлетворила теория Такахаси?
– Нет. Если говорить о теориях, ближе всех к истине были вы.
– Действительно? – Лири усмехнулся. – Разве среди гайджинов встречаются умные?
Демонстрируя, что оценил шутку, Маэда поклонился.
– Мельчайшие кристаллики соли. Так?
– Да, наверное. Если честно, дорогой Тацуро, я сказал первое, что пришло в голову.
– Вы были близки к истине. Только это не соль, это металл.
– Ну, металл. Не поваренной соли кристаллики, а солей магния, какая разница?
– Металл с заданной программой, – сверля доктора взглядом, упрямо продолжил Маэда.
– Это как? С памятью формы, что ли? А почему такими опилками? Ничего не понимаю! Говорите толком, Маэда. Времени в обрез. Мне надо Тайка догонять. Самолет уже отремонтировали.
– Если толком, то я думаю, что это… – Тацуро оборвал фразу и резко обернулся.
– Что? – нетерпеливо переспросил Лири. – Куда вы пропали, Маэда?
На экране докторского смарта появилась заставка с текстом «связь прервана». Малкольм закрыл смарт и покачал головой. Спустя полминуты приборчик вновь ожил, но теперь на связи был другой абонент.
– Что там? – буркнул Лири.
– Все в порядке, – печально потупив взор, ответил пожилой японец в строгом костюме. Он направил объектив смарта на распахнутое окно. – Несчастный случай. Любознательный инженер решил понаблюдать за тайфуном и не рассчитал свои силы. Скользкий подоконник, порыв ураганного ветра… «Мы сильны, как птицы с крыльями в половину неба. Но ветер сильнее…»
– Стихи, что ли?
– Белым этого не понять.
– Ладно, господин суровый лирик, мне пора… А жаль парня, сообразительный… был.
– Поэтому я и держал его под особым контролем. Рано или поздно он прошел бы путь Главного самостоятельно. Жаль, что мудрости у него было меньше, чем таланта.
– От такого открытия и у мудреца мозги взорвутся. Выскочит из ванны с криком «Эврика!» и побежит голым по улице.
– Только не японец. Наша мудрость в молчаливом созерцании.
– Конечно, – Лири снисходительно усмехнулся. – Ну, все, я уже опаздываю, Тайка уходит, а лучшей ширмы для распыления системных элементов нам не найти. Пока он над головой, никто же в небо не смотрит и что мы там творим, не видит. Ты, Акиро, сам доложи Главному, что миссия «Ливень» продвигается успешно, инсталляция началась… ну и так далее. Слышишь?
– Доложу, – сказал японец, не отрывая задумчивого взгляда от окна.
Что молчаливее правды!Дорога правдивых идет по дну.Правда – для рыб.
– Басё?
– Маэда, – японец повернулся к столу и закрыл стоящий на нем комп. – Он пытался писать стихи. Летите дальше, док. Распыляйте элементы спокойно. Я доложу…
7. 06 июля, 20 часов 30 минут
По большому счету, все города одинаковы. Разница в местечковых традициях и ритме жизни. Где-то царит деловая суета, где-то сонная лень, в одних городах люди энергичны и целеустремленны, в других склонны к скрупулезному анализу причин застоя, а потому бездельничают и «пеняют на зеркало». Но главный принцип существования города неизменен, и в его основе лежит парадокс: в любом из мест компактного проживания люди страдают от концентрированного, отравляющего душу одиночества. Чем город меньше, тем ниже концентрация яда, но хотя бы в следовых количествах тоскливое одиночество и парадоксально связанная с ним боязнь новых людей присутствуют всегда. В райцентрах побуждают недолюбливать чужаков, в губернских городках они провоцируют зависть к «согражданам-выскочкам», сумевшим прорастить хоть какое-то зерно преуспевания на чахлой ниве провинциального оазиса, в городах-миллионерах формы отчужденности из-за одиночества в толпе вовсе чудовищны. Здесь чужаками становятся даже ближайшие соседи. Люди смыкают створки крошечных раковин семьей и лишь изредка неохотно раскрывают их узкому кругу немногочисленных знакомых. Здесь люди живут не вместе, а рядом – разница огромна, как расстояние между побережьями океана. Соответственно степени отравления одиночеством формируется и психология горожанина. Он ярко выраженный индивидуалист, даже если никакой яркой индивидуальностью не обладает, он приспособленец, поскольку иначе в каменных лабиринтах просто не выжить, и еще он всегда готов к любым крайностям – от унижения до преступления. Честный и порядочный человек в городе – это тот, кто лезет к кормушке не по головам, а хотя бы по плечам. А уж если город – столица, все сказанное о «миллионерах» следует умножить на десять.
«И все-таки это удивительное изобретение, возможно, лучшее после очага и колеса…»
Барков смотрел на мелькающие за окном разноцветные огни витрин, рекламные голограммы, афиши, логотипы всевозможных фирм, нависающие над крышами домов, и видел все это словно впервые. И теплый воздух, казалось, пах как-то по-новому. И городской шум казался почти музыкой, а не привычным звуковым фоном. Возможно, это новое восприятие мира обеспечил «Сокол», но Саше казалось, что дело не в электронном «сопроцессоре», а в нем самом. После каскада самых невероятных событий, после погружения в самые темные пучины человеческих грехов, после частичного превращения в машину и путешествия в запредельную, недоступную никому, кроме «Соколов», внесетевую виртуальность менеджер «Мобисофт» Александр Барков уже не мог остаться прежним. Для него стал иным, наверное, сам смысл жизни, если он в ней когда-нибудь был.
«Да, наверное, был. И есть. Только мне теперь его и вовсе не постичь. Кто я теперь – человек или новейшее существо на его «элементной базе»? Какой смысл в существовании такого создания? Управление Системой? Зачем она мне? Это чужая игра. К тому же неправедная и жестокая. Нет, я не мечу в святоши, просто мне не по душе и вся эта игра, и участвующие в ней игроки. Ни «красные» с их Системой, ни коллеги Владислава с их огромным желанием разоблачить всех и вся не имеют права решать за других, как им жить и жить ли вообще. Ведь Владислав ясно сказал: Система – это оружие, и «Сокол» – его важная часть, вроде кольца в гранате. Получается, я несу ответственность за дела тех, кто со мной даже не советуется, а когда они натворят бед, я окажусь крайним. Вот и выходит, что весь смысл моего существования сводится к чисто механическому выполнению своей функции. Победят «красные» – граната взорвется, а меня за ненадобностью бросят в грязь ржаветь среди червей и сорняков. Победит СБН и иже с ней, я так и останусь предохранительным кольцом в гранате, которую спрячут на складе до подходящего момента. Ну и какая мне от этого радость? Никакой… И все же я не могу отказаться. Не смогу жить с этим грузом, если откажусь. Не смогу смотреть в глаза даже жене, хотя она-то наверняка меня поймет. Проклятое воспитание!»
– Все так, Александр, все так. Вы не в силах отказать в помощи ближним, хотя и представляете их чем-то вроде безликой человеческой массы. И, думаю, дело не в воспитании, а в Судьбе. Вам она отвела главную роль в одном из ключевых событий истории, и вы не в силах отказаться. Вам предначертано сыграть эту роль, и тут уж ничего не поделаешь.
