Александр Тестов - Пулковская цитадель
Но есть и радостные новости. Безумцы с красными глазами очистили первый этаж. Ушли, стало быть, по своим делам. — В этом месте диджей грустно вздохнул. — На седьмом этаже ночью произошла небольшая перестрелка. Какой-то мужчина внезапно сошел с ума и открыл стрельбу по безоружным людям. Общими усилиями его удалось обезоружить и связать. Убитых нет, но есть трое раненых, которых в настоящее время пытаются транспортировать вниз для оказания медицинской помощи.
Все, кто нас слышит. Каждые полчаса мы будем передавать в эфир номера наших мобильных телефонов. По ним вы можете сообщать нам обо всем, что творится вокруг вас в любое время дня и ночи. Ваше сообщение будет услышано! А сейчас — время ваших просьб, самое главное время на нашем радио. Если нас слышит Лариса Карпуничева, Лариса, привет!!!
— Привет, — растерянно ответила девушка.
— Твоя мама жива, она находится на седьмом этаже корпуса «Б», но пока не может спуститься вниз. У них там небольшие трудности, но ничего страшного. Ее мобильный сел, так что не переживай, если звонка не будет. Она любит тебя и обязательно найдет. Постарайся не отходить от Кости. Не знаем, кто это, но надеемся, что это отличный парень и… мы желаем нам всем удачи и, как говорят американцы, да поможет нам Бог.
А теперь, поскольку здесь нет фонотеки, песню для вас исполнит диджей Алекс на своей шестиструнной гитаре! Браво, Алекс!
Лиза, Костя и Лариса зависли перед селектором, чуть уши туда не всунули. Это было неожиданно, прикольно и трогательно просто до слез. Под негромкий гитарный перебор девичий голос, тонкий, но сильный, запел-заговорил печально и доверительно:
От тоски не сойти бы с ума.На стене вижу профиль окна.Мне приснилась сегодня она —Темная ночь да луна.Знаешь ты, если я не приду,Знает он, если я не умру.На столе огарок свечи.Если можешь — молчи.Фотографий семейных оскал.Я бы рюмку сейчас заглотил.Я давно тебя не встречал,Я давно тебя не любил.Помолчим…И опять не дают мне уснуть,Ходят кошки всю ночь напролет.Эти твари, почуяв весну,Набивают потолще живот.Я смотрю, как проходит она,Растворяясь в сиреневой мгле.Эта жизнь безусловно больна.Пятый месяц в монастыре.Ты спроси, как дела у меня,Ты спроси, что такое отбой.Покажи мне дорогу домой.Вырван лист у календаря.Помолчим.А за городом лента шоссеУбегает в далекую даль.Мне не жаль, что я прожил уже,Правит сердцем подруга печаль.У подруги глаза — васильки.На коленях старенький кот.Вот и прожит еще один год,А Всевышний считает деньки.Я не знаю, зачем тебе данЭтот дар, что дарован не всем.Я, как пес, изнываю от ран.Ты, как свет, улыбаешься всем.Помолчим…[14]
Лиза достала из ящика стола полупустую пачку сигарет, вытащила одну. Подумала и положила назад.
— Надо бросать, — сказала она.
— Прямо сейчас? У тебя что, мало других проблем? — изумился Костя.
— Все равно придется. Сигареты закончатся еще раньше, чем еда. Так лучше я сделаю это добровольно, — флегматично проговорила девушка.
— А оружие? — сказала вдруг Лариса.
— Какое оружие?
— Ну, какое-нибудь. — Товарищи по несчастью смотрели на нее двумя парами странно-одинаковых, внимательных глаз. — Нам нужно хоть как-то вооружиться. На всякий случай.
— У меня есть шокер, — сказала Лиза.
— Везет! А у меня нет даже зажигалки.
— На, — великодушно сказала Лиза, протягивая парню одноразовую зажигалку, — и что, это здорово тебе помогло? Чувствуешь себя в полной безопасности?
Костя покрутил стеклянный параллелепипед, наполненный газом.
— Вообще-то из них гранаты делают, — сказал он.
— А ты умеешь? — засомневалась Лиза.
— Ну, можно в Интернете посмотреть.
Девушки вздохнули так глубоко, печально и синхронно, что получился стереоэффект.
— А что вы предлагаете? — ощетинился Костя.
Лиза качнула головой, встала, зачем-то отряхнула руки.
— Я хочу пойти постирать, — объявила она, — меня кто-нибудь проводит?
Вызвались сразу трое мужчин. Лиза пользовалась успехом.
— Я тоже, пожалуй, схожу. Пеленки отполоскаю, — Лариса кивнула на Дему, — присмотрите?
Уже у порога Лиза обернулась:
— А насчет оружия — предлагаю воспользоваться опытом предков, которые в былинные времена сухого закона здесь же, на берегах Невы, успешно глушили пьяных врагов табуретками.
— Тогда табуретки были помощнее. — Слон с сомнением взвесил на руке легкий стульчик. В сравнении с его мощной кистью стульчик действительно выглядел несолидно. Лариса даже засомневалась, не сломается ли ненароком.
— Ну, конкретно вам, оно, пожалуй, и ни к чему, — кивнула Лиза, — а тем, кто на шесть размеров помельче — сгодится. Ножки пооткручивать — и вполне себе оружие ближнего боя. За неимением лучшего.
— Если только так…
В туалете Лариса сразу направилась к раковине, а Лиза нырнула в кабинку. И через мгновение оттуда послышался победный клич клана Маклаудов:
— Гляди, какая вещь!
Лариса с недоумением уставилась на лежавшую в углу огромную оранжевую клизму.
— У кого-то проблемы со стулом, — сказала она, все еще не понимая, что привело Лизу в такой щенячий восторг.
— А этот кто-то как минимум гиппопотам. Она же на полведра, не меньше!
— Ну ты сказала… На стакан. Ну, может, на полтора. Но все равно впечатляет.
Девчонки смотрели на медицинского монстра, и у обеих в глазах что-то такое просматривалось… Что-то прикидывающее.
— А жидкое мыло тут есть? — спросила Лариса.
— Правильно мыслишь, подруга, — кивнула Лиза, — пять баллов! Ты в брейн-ринге никогда не играла?
— Да нет, — засмущалась та, польщенная неожиданной похвалой. И тут же получила от бесцеремонной девицы:
— А пацан твой, он как — плод любви или результат математической ошибки?
Лариса едва не задохнулась от возмущения.
— Ну, знаешь!..
— Не знаю. Поэтому и спрашиваю.
В серых глазах девушки не было ни тени издевки. Обычное доброжелательное любопытство, свойственное открытым людям, которые сами не имеют никаких тайн, потому что не представляют, для чего они нужны. Лариса немедленно оттаяла.
— Мы с его отцом любим друг друга, — сказала она, — и обязательно поженимся.
— Понятно, — кивнула Лиза, — Ну, здорово тогда.
Ее неправильное, но симпатичное лицо при этом выразило недоверие. Вернее «Недоверие». С большой буквы «Н». Но ничего говорить она не стала, ополоснула руки и вышла.
Лариса проводила ее глазами и тихо всхлипнула. Паша пропал. И она уже совсем не была уверена, что причина — другая девушка или футбол. Да пусть бы хоть две девушки, пусть хоть сам футболистом станет… только бы жив был, только бы не сошел с ума, как эти, красноглазые. Только бы нашел их…
В офисе они застали горячую дискуссию.
— Да ерунда все это, — горячился Костя, — это же спецназ, крутые парни. Они бы могли Реда и его команду разделать, как селедку под шубу, на раз — на два, три уже делать нечего. Пулемет этот, конечно, вещь страшная, но только в поле. А тут-то он что сделает? Тем более с тремя-то лентами? Ну, шарахнут по стеклянным вертушкам, вынесут их, так краповые береты залягут, щитами закроются. Можно подумать, эти байкеры — такие артиллеристы, что вот прямо с первого выстрела и попадут куда надо!
— И что ты думаешь? — спросил паренек чуть постарше Кости.
— Что-то там есть еще, кроме пушки, — убежденно произнес разносчик пиццы, — что-то, о чем мы не знаем.
— Все, — сказала Лариса, решительно подошла к столу, где в гнезде из пиджаков, раскинув руки, спал Демка в позе «поросенок с хреном» и довольно бесцеремонно сгребла его в охапку. Тот недовольно крякнул, но не проснулся. — Все, — повторила она.
— Да что все? — не выдержал Костя. — Вы можете выражаться несколько конкретнее, мадмуазель?
— Я иду искать маму, — объявила Лариса.
— Рехнулась? — Лиза встала, перегородив выход. — Ты же слышала по громкой связи, там была перестрелка и есть опасность заражения.
— Всего три этажа, — упрямо сказала Лариса, — лифт работает. Я не понимаю, чего я до сих пор тут сижу. Пропусти меня, хорошо?
— Сама дура, ребенка зачем тащишь? — подал голос Слон.
— Затем, что это мой сын, и я его не брошу, — обстоятельно объяснила Лариса. — И я не дура. Не надо обзываться, пожалуйста.
— Ну, извини, — сказал Слон.
— Пропусти меня, — Лариса подошла к двери, — пожалуйста, пропусти. Ты же понимаешь, что если я решила, то я все равно уйду. Ночью уйду. Всю жизнь ты тут караулить не будешь, отойдешь поесть, в туалет или спать захочешь…
