Василий Головачев - Возвращайтесь живыми!
Сходил на кухню, взбодрил себя хорошей порцией кофе, обратно забрался в кресло.
Итак, где может находиться полковник Вьюгин вне Москвы? Друзей и знакомых у него пруд пруди, но все они или почти все проживают в столице. Да и не пойдёт он к знакомым, если собирался встречаться с Олегом Харитоновичем, а тем более — сдавать его агентам Поводырей. Но и Харитоныч, со своей стороны, не поедет туда, где Макар телят не пас, тем более обладая умением видеть невидимое. Если они и договорились о встрече, то на нейтральной территории, в удобном для обоих месте.
Где это место?
Первый вариант: дача Афанасия. Вроде бы она у него есть, он как-то говорил, что у родителей есть участок земли по Новорижскому шоссе. Кстати, недалеко от дачи Даниэлы. Поедет туда Малахов? Вряд ли. Хотя не факт.
Вариант второй: дача самого координатора, по Ярославскому шоссе, километров тридцать от МКАД. Но вот поедет ли туда Афанасий, если он заражён «вирусом предательства», это вопрос. Скорее всего нет.
Итого.
Надо готовиться к первому варианту.
Роман закрыл глаза, сосредоточился и бесплотным лучом вонзился в небо, ориентируясь на северо-запад.
Он не знал точного места расположения дачи Вьюгина, однако поиск начал не с неё, а с дачи матери Даниэлы. Это место он помнил хорошо — как источник приятного тёплого излучения.
Сначала пришло ощущение, сравнимое с дежавю: показалось, что он уже искал что-то в этом районе, но забыл об этом. Потом перед мысленным взором проявилась красивая эфемерная «бабочка» — энергоинформационный след Даниэлы, «запахом» которой пропахла вся территория дачи. Захотелось «присесть» на лужайку возле коттеджа, где они когда-то готовили шашлыки, побродить меж соснами и берёзами, напевая песню Юрия Антонова («Меж берёз и сосен тихо бродит осень…»), сорвать с ветки яблоко.
На зеленовато-салатовом нежном фоне усадьбы вдруг протаяла серебристая вуалька.
Сердце дало сбой.
Несмотря на дождливую осень, дачники продолжали ухаживать за своими участками, и среди них была Даниэла. Это её аура просверкнула сквозь биоэнергетическую паутину местности, свитую живыми организмами.
Успокойся! — недовольно приказал сам себе Роман. Что с того, что она сейчас на даче? У неё своя жизнь и свои планы.
Однако вторая часть сознания, ведомая любопытством и ревностью, захотела посмотреть, с кем сейчас бывшая жена. Роман опустился ниже, включил мысленный «сканер», обнаружил рядом с серебристой вуалью слабое «вибрационное» пятно неправильной формы, отсвечивающее перламутром и оранжевыми пунктирчиками.
Мужчина, лет двадцать пять — двадцать восемь, молодой, сильный, уверенный, воинственный. Вряд ли добрый. Но ведь он ей нравится? Значит, всё нормально. Главное, чтобы заботился и защищал. Не так?
Успокойся! — ещё раз одёрнул себя Роман. Даниэла нашла себе пару, и какая разница, кто этот молодец и что собой представляет. Ты не был мужчиной её мечты, в этом всё и дело.
Смутное беспокойство заставило его прекратить сканирование Даниэловой дачи.
Роман выскочил из «ямы» воспоминаний, в которую залез, шире «открыл глаза».
Беспокойство инициировалось не дальним пространством, по которому путешествовала душа, а ближним. К квартире Воли Тимошенко протянулись незримые нити недоброго внимания, и это ощущение усиливалось с каждой секундой.
Он спикировал в глыбу тела, открыл глаза.
За дверью квартиры шла тихая и очень опасная, судя по «пси-запахам», жизнь. Двое поднимались по лестнице, двое замерли у двери, ещё двое дежурили чуть выше лестничной площадки и чуть ниже. И все они хотели попасть в квартиру.
Роман вспомнил про обещание Тамерлана выслать опергруппу. Может быть, она уже прибыла?
Однако люди за дверью спецгруппе «Триэн» не принадлежали.
Грохнуло! Дверь с треском влетела в прихожую, выбитая могучим ударом.
В квартиру ворвались молодые люди с масками на головах, вооружённые длинноствольными — из-за насадок бесшумного боя — пистолетами. Картинно замирая, ворочая стволами пистолетов, разбежались по комнатам квартиры, заглянули в туалет, ванную, на кухню.
— Никого, — выхрипнул один из них.
Роман, стоявший в углу спальни в состоянии вады, усмехнулся. Непрошеные гости в настоящий момент были ему не страшны, они его не видели. И мучил его только один вопрос: каким образом этим бандитам удалось выйти на квартиру Тимошенко? Мало того, что они должны были знать адрес, им должно было быть известно и то, что беглец прячется именно там.
В гостиной начался спор.
Один из боевиков утверждал, что квартирант никуда не уходил и его следует искать где-то в квартире. Второй предположил, что подопечный успел спрятаться у соседей либо поднялся по лестнице на верхние этажи здания.
— Кабан, проверь! — приказал третий кому-то из подчинённых.
Суета продолжалась ещё какое-то время, пока боевики обшаривали все комнаты квартиры.
Вернулись посланцы, обследовавшие весь подъезд и обшарившие соседние квартиры.
— Бык, никого, — доложил один из них.
Роман надеялся, что после этого они покинут квартиру, но ошибся.
Обострённые чувства выявили новый источник опасности.
Он почувствовал чьё-то угрюмое «чёрное» дыхание, спины коснулся острый нацеленный взгляд.
Роман «запахнул» «накидку невидимости» поплотнее.
Стало ясно, что команду ворвавшихся в квартиру боевиков сопровождает профессиональный пси-оператор, умеющий «видеть невидимое».
В квартиру вошёл новый гость.
Роман сразу почуял его скрытую силу и понял, что это и есть тот самый оператор, руководящий нападением.
Раздался хрустящий ломкий голос, голос подростка, а не взрослого мужчины:
— Он здесь, ищите!
По гостиной прошло движение, дверь спальни распахнулась. На пороге появился энергичный, высокий, гибкий, наполненный скрытой силой и угрозой мужчина лет сорока пяти, одетый в строгий коричневый костюм с галстуком. Лицо у него было необычное, белое, сужавшееся к подбородку, асимметричное: правая скула шире левой, правый глаз больше левого. Но оба глаза, чёрные, быстрые, проницательные, таили одинаковую жажду смерти.
Он сразу посмотрел в угол, где стоял «невидимка», раздвинул узкие лиловатые губы так длинно, что похолодевший Роман догадался: перед ним нечеловек!
— Вот он! Чудно! — Говорил незнакомец по-русски, но с тонким «французским» акцентом. — Хорошо, что я не доверяю этим рыцарям плаща и кинжала. Бык!
В проёме двери возникла массивная фигура.
— Берите его!
— Кого? — не понял верзила. Романа он по-прежнему не видел.
— За кроватью, слева. Живей!
Верзила, недоумевая, сделал шаг вперёд, держа одной рукой как игрушку пистолет, а второй доставая вертушку скотча.
Роман понял, что отсидеться без боя не удастся.
Он перешёл в иной темп времени, и Бык словно застыл на месте, выпав из процесса бытия.
Но не выпал его асимметричный черноглазый начальник.
Когда Роман скользнул к двери, минуя боевика, на его пути вырос чужак.
— Прекрасно! — прощебетал он своим специфичным «детским» голоском, нанося удар в грудь Роману длинной, как копьё, рукой.
Однако Роман уже настроился на «интуитивку», ушёл с вектора удара по спирали схода, ответил точными ударами справа в плечо и слева в лицо незнакомца, заставляя его ломать атаку, прерывая импульс и меняя вектор намерений.
Бык, всё ещё лупавший глазами в бессилии что-нибудь увидеть, попался под руку и кувыркнулся через кровать, разнося на куски комод с бельём.
Незнакомец отскочил, но не уступил дорогу. Глаза его вспыхнули чёрным огнём лютой злобы.
Голову Романа охватил неимоверный холод. Казалось, кровеносные сосуды замёрзли и перестали пропускать кровь! И всё-таки он устоял перед раппортом, мгновенным усилием прогоняя по сосудам жидкое пламя вместо крови. Затем «плюнул» в лицо противника тем же мысленным жидким пламенем.
Незнакомец попятился, явно не предполагая встретить такое сопротивление.
— Шиассо щуцаи!
Язык был незнаком, скорее всего он заговорил на родном наречии одной из рептилоидных рас, но Роман его понял. Восклицание противника можно было перевести как «чёрт побери»!
Ожил появившийся в проёме двери коренастый боевик по прозвищу Кабан, направил в сторону трюмо пистолет. Но выстрелить не успел.
Захлопали тихие, как удары палкой по подушке, выстрелы, кто-то охнул, раздался грохот, крики, возня.
Кабан повернулся к двери и сунулся головой в пол, встретив пулю.
Какое-то мгновение противник Романа вслушивался в начавшийся шум, глянул на Волкова бешеными глазами, наметив свою специфическую «рептилоидную» ухмылку, и прыгнул в окно.
Стекло рассыпалось со звоном, незнакомец исчез.
