Егор Чекрыгин - Странный приятель. Тайна Врат
— Но ты забываешь все время! — возопил Ренки. — Руки Одивии добивается наш однополчанин оу Заршаа! И мы не вправе…
— Да сдался тебе этот оу Заршаа! — отмахнулся от друга как от назойливой мухи Готор. — Я спрашивал у Одивии, она этого Заршаа в упор женихом не видит. И правильно делает, потому как нормальной жизни у нее с ним не будет. Вернее, как раз и будет «нормальная»: в светлом тереме, за пяльцами и каждые девять месяцев — роды. Впрочем, ладно, — сбавил он тон, увидев непоколебимую физиономию Ренки. — В принципе, с некоторым натягом, и оу Заршаа подойдет. Типа мы в его интересах действуем. У него ведь, кажется, семейка довольно влиятельная?
— Его мать была близкой подругой королевы-матери. Да и их род, по рассказам Лоика, весьма плотно обосновался при дворе. Но, — задумался Ренки, — согласится ли на это сама Одивия?
— А какие проблемы?
— Ну, приняв, пусть и через нас, покровительство оу Заршаа, она тем самым как бы признает законность его притязаний. А ты ведь сам знаешь, какая она гордячка.
— Ох как же с вами сложно, — даже замотал головой Готор. — Ладно. Пойдем спросим ее саму.
— Сударь, да я лучше верфь потеряю! — возмутилась Одивия. — Я в общем-то против вашего товарища ничего не имею. Он довольно приятный и остроумный собеседник, но вот в роли мужа…
— Может, тогда Ренки? — начал было Готор.
— Сударь, — впервые за последнее время искренне рассмеялась Одивия. — Если в ваши планы входит снять офицерский мундир и устроиться работать свахой, настоятельно рекомендую одуматься. Вы меня впариваете, как залежалый товар. Это, хи-хи, не только оскорбительно, но и непрофессионально. Мне казалось, что у вас достаточно влияния, чтобы помочь мне и без попыток сбагривать замуж, — добавила она уже вполне серьезно. — Если нет — спасибо за попытку, но я обойдусь своими силами.
— Да как раз в том и проблема, что мы должны помочь вам, не показывая, что в этом есть некий государственный интерес. А с другой стороны, неизвестно, смогли бы мы вам так помочь, если бы у государства тут не было своих интересов, — разъяснил дилемму Готор. — И сделать нам все это надо достаточно быстро, иначе верфь не успеет выполнить заказ военного министерства и Риишлее будет сильно недоволен! Есть, впрочем, еще один вариант, — задумчиво пробормотал Готор после минутного молчания. — Но вы должны очень сильно доверять нам.
— Считайте доверяю, — кивнула Одивия. — Так что вы можете предложить?
— Продайте верфь нам. Ну, скажем, за одну монету. А потом, когда мы решим все проблемы, выкупите ее обратно за ту же цену.
— Знаете, оу Готор, — недолго подумав, ответила Одивия. — С этим я, пожалуй, соглашусь. Только вот… Без обид, но лично вы — явный прохиндей! Можете считать это комплиментом. И хотя мои человеческие инстинкты говорят мне, что вам можно доверять, их купеческие собратья кричат, что нельзя соглашаться ни в коем случае. Но вот вашему другу я, пожалуй, доверюсь — уж он-то обманывать точно не станет!
Странно, но последняя фраза, как показалось Ренки, была отнюдь не комплиментом, а скорее даже сильно наоборот.
Откладывать дело в долгий ящик было нельзя. И потому троица немедленно направилась в Торговую палату, дабы заверить сделку. Благо ее председатель был одним из купцов, сделавших заказ на постройку кораблей и планирующих прибрать верфь к рукам.
— Это невозможно, сударь, — отбросив документ о продаже, как будто он был вымазан дерьмом, заявил Готору председатель палаты, почтенный купец Рииг. — Возможно, госпожа Ваксай от вас утаила, но сейчас на верфи висит большой непогашенный долг и всякие сделки с данным объектом заморожены.
— Чудесно, — сказал Готор. — Я готов выплатить этот долг прямо сейчас. Сию минуту.
— Шестьдесят тысяч корон? — недоверчиво переспросил почтенный Рииг. — Они у вас с собой?
— Нет конечно. Заплачу, когда будет время. Или вы мне не доверяете?
— Но так дела не делаются! — возмутился Рииг. — Я конечно…
— Напомню, — холодно произнес Готор, глядя на председателя словно на посмевшую заговорить в его присутствии букашку. Спина его при этом выпрямилась как у истинного оу, а в глазах появилась такая смесь надменности и свирепой ярости, что даже Ренки поневоле испытал некий трепет. — Эта корона на моем погоне означает высшую степень доверия самого короля! А какой-то купчишка смеет сомневаться в моей честности?
— Я ни в коей мере не… — забормотал почтеннейший Рииг.
— Поздно, — прервал его Готор, и его глаза внезапно сверкнули такой дикой злобой, что председатель невольно отшатнулся. — Оскорбление уже нанесено. Ренки, напомни-ка мне: я имею право вызвать этого жирного борова на дуэль?
— Только с разрешения своего непосредственного начальника, — четко отрапортовал Ренки, потрясенный переменой, произошедшей в Готоре.
Нет, он и раньше его видел и строгим вождем, и даже свирепым и безжалостным воином. Но сейчас перед ним сидело какое-то жуткое сочетание злобы, надменности и жестокости.
— Человек благородного звания может бросить вызов представителю низшего сословия, — продолжил Ренки, с трудом заставляя свой голос звучать спокойно, — испросив на то разрешение своего сеньора либо воинского начальника. Но зачем тебе марать свой клинок? Можно подать в суд. Кажется, за подобное оскорбление полагается пятьдесят плетей.
— Ну-у-у, друг мой, на каторгу я попал отнюдь не за то, что скрупулезно следовал разным кодексам и законам. — Готор рассмеялся, и Ренки почувствовал, как у него мороз пробежал по коже. — И, может, мне самому хочется замарать свой клинок кровью разных там хамов. А что касается Риишлее, думаю, он разрешит мне удовлетворить эту маленькую прихоть. В конце концов, помнишь, что он говорил, когда мы с ним обедали в последний раз?
Вспомнить что-то, подходящее под этот случай, из того, что говорил всесильный Риишлее во время их последнего совместного обеда (приглашены были все участники предстоящей операции, дабы не отвлекаться от обсуждения, но в устах Готора это прозвучало как упоминание о дружеской пирушке), Ренки не смог, но ему хватило ума кивнуть с понимающим видом.
— Я не… ик… судари… Вы не… Это не совсем… Готов… ик… принести извинения, — лопотал бледный как мел и испуганный до икоты Рииг, наконец осознав, с кем связался.
Высшее доверие короля, сословная разница… В последнее время такое случалось нечасто, но еще лет сто — сто пятьдесят назад любой оу безнаказанно мог заколоть простолюдина, если сочтет себя им оскорбленным или просто будет подходящее настроение. А ведь законы с тех пор фактически не изменились, просто нравы смягчились, да и купцы приобрели чуть больше веса в государстве.
И мало этой невероятной злобы в глазах, так еще и упоминание о каторге! История о том, откуда взлетел этот таинственный оу Готор до нынешних высот, отнюдь не была тайной. А на каторгу, как известно всякому добропорядочному купцу, просто так не попадают. И наконец, всесильный Риишлее, олицетворяющий почти абсолютную власть в королевстве. Слухи о том, что эти два новых жителя окрестностей Фааркоона числятся у него в любимчиках, давно уже курсировали по городу, обрастая абсолютно невероятными подробностями. Было даже две партии, рьяно спорящие друг с другом относительно того, кто именно является незаконнорожденным сыном Риишлее: оу Готор или оу Дарээка. Голос третьей партии, утверждавшей, что они братья, просто от разных матерей, почему-то во внимание принят не был, хотя и тоже звучал время от времени.
— Ладно… Так и быть, — снизошел Готор до писка председателя Риига. — Живи! Но я меняю условия. Первое — долг наличными вы получите только после решения суда. Если он, конечно, сочтет этот долг законным. И второе — те корабли, постройку которых вы, кажется, заказали… К работам приступят только после того, как выполнят… э-э-э… какие-нибудь другие заказы. А вы подождете, — добавил Готор, очень мстительно поглядывая на председателя и словно бы на ходу придумывая, чем бы еще его уязвить. — Их цена повышается, ну, допустим, процентов на двадцать. И, ясное дело, вы не вправе отказаться от сделки, уж я об этом позабочусь!
— Хорошо, — яростно закивал достопочтенный Рииг, в данный момент радующийся спасению жизни, на фоне чего потеря денег казалось лишь досадной мелочью. — Но я… Тут ведь замешаны и другие люди! Королевские служащие, например, судья.
— Объясняйтесь с ними сами, — холодно и надменно ответил Готор. — Но я хочу, чтобы верфь заработала уже сегодня вечером. Каждого, кто вздумает мне помешать, я просто убью, и мне за это ничего не будет! Надеюсь, вы меня поняли? Вот и чудесно.
Готор встал и вальяжной походкой вышел из кабинета. Ренки и Одивия последовали за ним в полном молчании.
— Ух, — сказал Готор, очутившись на улице. — Кажется, сработало. Этот Рииг оказался слабаком. Но, думаю, стоит закрепить успех, наведавшись, допустим, к судье. Если на купцов и чиновников Рииг сможет надавить и сам, то, боюсь, с судьей все-таки придется объясняться нам.
