Василий Сахаров - Мечник

Буров уложился в полчаса, внимательно прочитал каждый документ, потом по второму кругу прошелся, просветил листы бумаги на свет и, аккуратно убрав папку в сторону, задал самый важный для себя вопрос:

— Это не подстава?

— Нет, все реально, и в случае подписания этого договора, Конфедерация претензий к тебе иметь не будет. Конечно, официально, ты остаешься врагом нашего государства и предателем своего. Однако ловить тебя никто не будет и наша Черноморская эскадра твой отряд на переходе топить не собирается. Так мне было сказано и я думаю, что это не пустой треп. Поверь, Кара, опасность с севера слишком серьезная, и полторы тысячи твоих бойцов там сейчас очень нужны.

— Кто оплачивает мой наем?

— Диктатор, из своих личных средств выделил пятьдесят тысяч золотых.

— Как пойдет оплата?

— Как только высадишься в Таганроге, получишь первые двадцать тысяч. Остальное тремя частями в течении года в ППД городок Дебальцево.

— А поторговаться?

— Бесполезно, с Симаковым этот номер не пройдет. Он попросту подождет еще месяц и предложит не пятьдесят тысяч за годовой контракт, а сорок. Положение у тебя здесь не стабильное и кругом одни враги, ты ведь не можешь с нанимателями ладить, когда они от тебя близко. Как итог, проешь остаток своих сбережений и будешь вынужден продавать сначала бронетехнику, затем артиллерию, и в конце, тихо-мирно, начнешь сокращать отряд. И хочу сказать сразу, не вздумай повернуть свое войско на Дон, а то нехорошо получится, и меня подставишь, и сам огребешь. Пока действует договор, забудь о своих амбициях и строго придерживайся всех пунктов контракта.

— Это ясно. Вот только договор сроком всего на один год, а дальше я могу поступать, как мне вздумается?

— Да, если уцелеешь в боях с сектантами.

— А ты, Саня, во мне и моих псах войны сомневаешься? — он недобро прищурил глаза.

— Я и сам в себе засомневался, дядя Коля, когда с ними столкнулся, — смягчил я разговор, — и дело тут не в том, кто круче и у кого пиписка толще, а в том, что они настоящие воины и фанатики.

— Что, не хуже нас с тобой?

— Как минимум, не хуже. Гарантию даю, что таких зверей на своем пути ты еще не встречал.

— Хм, посмотрим, что за чудо бойцы такие, — Буров вновь взял папку в руки, повертел ее и снова положил на ковер. — А что насчет продовольствия, боеприпасов и топлива?

— Продовольствие поставят местные жители, и градоначальник Дебальцево ручался, что с этим проблем не будет. Боеприпасы по льготным ценам за наличку с твоей стороны, а топливо, разговор отдельный и для этого надо знать, что у тебя из техники имеется. Однако я в тех краях этим летом был и могу сказать, что с дорогами там не очень, так что сможешь только вокруг Дебальцево кататься, да и то, на гусеницах, а колеса убьешь и через месяц твои автомашины встанут. Кстати, что у тебя из артиллерии есть?

— Двадцать минометов, пять безоткатных орудий и три полевых 76-мм пушки. С боеприпасами пока проблем нет, как минимум по четыре боекомплекта на каждый ствол имею.

— А из подвижного состава?

— Два БТР-80, оба на ходу, пять грузовиков для перевозки пехоты и восемь легковушек самых разных марок и моделей.

— БТРы пройдут, а машины нет.

— Жаль, значит, придется их продавать, а здесь мне хорошей цены за них никто не даст.

— Продай мне, — предложил я.

— А у тебя на эту покупку есть деньги?

— Под автотранспорт найдутся. Оценим здесь, по дороге разгрузим в Новороссийске, и за автомашины я выплачу всю сумму целиком.

— Посмотрим, подумать надо. Сколько у меня времени на сборы есть?

— Двое суток включая сегодняшний день, и уже вечером 20-го числа в порту Трабзона соберется весь флот местных пиратов. На погрузку еще двое суток, и через восемь дней мы должны быть в Таганроге.

— Мы? — усмехнулся Буров. — Так ты с нами что ли?

— До места выгрузки, а там домой. Так что, подписываешь контракт?

— Эх, где наша не пропадала, — одним махом влив в себя чарку молочно-белой араки, он взмахнул рукой: — Договорились, подписываю, сей контракт, и пропади он пропадом этот берег турецкий.

Уже через пару минут каждый из нас был при подписанном экземпляре договора и, как почуяв, что наши дела завершены, появился Сулейман.

— Хватит в одиночестве сидеть, а ну-ка пойдемте к людям, а то самое интересное пропустите, — вождь обеими руками приглашающе указал на выход из своего шатра.

Ну, что же, для меня дело сделано, могу отдохнуть и, скинув рюкзачок с документами под охрану Буровских бойцов, мы направились в центр становища, где начиналось главное праздничное представление. Только мы присели на скамейки, вроде как места для почетных гостей, как забило не менее трех десятков барабанов, самых разных размеров и издающих самые разные ритмы. Какое-то время настойчивый барабанный бой был рваным и не ритмичным, но вскоре, он сплелся в один общий и неразрывный узор.

На площадку в центре, как бы нехотя, под давлением грохота барабанов и публики, вышел по пояс голый молодой и темноглазый воин с двумя кривыми мечами в руках.

— Азамат! — приветственно выкрикнула толпа и, вторя ее голосу, совсем еще молодой парень чуть склонился и начал танец с оружием. Воин скакал, прыгал, наносил неожиданные удары и ставил блоки. Все это делалось четко и слаженно, настолько красиво, насколько это может быть в таких выступлениях. Его мечи завертелись над головой и, отблескивая под солнечными лучами, создали над ним светящееся пятно. Вновь прыжок, удар, блок и снова удар.

— Мустафа! — вновь разнеслось над небольшим человеческим морем и, в круг, перекувыркнувшись через себя, длинным прыжком влетел следующий боец, рыжеволосый и стройный парень лет восемнадцати, ровесник своего противника.

— Дзанг! Дзанг! Дзанг! — мечи бойцов скрестились и от них посыпались снопы искр. Воины двигались чрезвычайно быстро, и их ловкость в обращении с холодным оружием просто поражала, по крайней мере, я увиденным был доволен, а толпа, так просто неистовствовала и ликовала.

— Хлоп! — спустя пару минут тело рыжеволосого воина шумно упало в пыль, и клинки его соперника застыли в миллиметре от его горла. Музыка смолкла, и толпа радостно прокричала одно из немногих известных мне турецких слов: — Жизнь!

Повернувшись к Каре, я спросил:

— Они что, всерьез бились?

— Да, у них здесь обычай такой, пока кочуют, подбирают бездомных мальчишек, и раз в год, они все бьются за право остаться в племени. Выиграл, ты свой, а нет, пшел вон и не отсвечивай. И этому пареньку, как его, Мустафе, еще повезло, что жизнь даровали, видать, что понравился людям бой, а оплошал бы, отрубили башку, вот и все дела.

— Сурово.

— Нормально.

— И куда теперь этот парень пойдет?

— На все четыре стороны. Если бы я здесь оставался, то взял его к себе в отряд, а так, еду в родные края и мне он не нужен.

— А если я его на службу возьму?

— Бери, — пожал Буров плечами, — никаких препятствий. Кстати, таких боев сегодня будет еще девять, четыре мечных и пять рукопашных. Сейчас местные граждане пивком подкрепятся, и представление продолжится.

Действительно, люди отхлынули от турнирного поля и направились к бочонкам с пивом, которые стояли в тени нескольких раскидистых деревьев. Прошло минут пять и, утолив жажду, зрители вновь сосредоточились возле поля и поединки продолжились.

До темноты состоялось еще девять кровавых боев, и я мог сравнить первый и все последующие. Сказать нечего, к остальным проигравшим бойцам, жители племени не были так добры и почти все побежденные, по воле зрителей, были убиты. Кроме одного, низкорослого крепыша, самой настоящей славянской внешности, белоголового и белокожего, которому выпало выйти на рукопашный бой против настоящего громилы под два метра ростом и килограмм за сто двадцать в общей массе. Пока Арсен, так звали паренька, раскланивался со зрителями, его соперник тупо кинулся на него всем своим телом и придавил к земле. За этого паренька я попросил Сулеймана и тот, понимающе кивнув, мол, ясно, своего выручаешь, первым выкрикнул «Жизнь!», а остальным членам племени, только и оставалось, что последовать его примеру.

Гостеприимное племя, продолжающее отмечать свой праздник, мы покинули уже в полной темноте. День прошел не зря, договор с наемным отрядом Кары был подписан, а я обзавелся двумя преданными бойцами, которых немного обтесать, обучить русскому языку, и будут хорошие воины, готовые выполнить любой мой приказ. Сейчас бы отдохнуть, но это вряд ли, так как впереди самое трудное, передать подарки семейству Буровых и показать его семье видео послание Марьяны. Пока расспросы, слезы и охи с ахами, ранее полуночи не освобожусь, а завтра подъем ни свет, ни заря, поеду осматривать автомашины, которые Кара, наверняка, попытается мне всучить по завышенной цене. Так что, покой нам только снится, вперед и только вперед.