Михаил Гвор - "Ребенки" пленных не берут

Ой, пора сматываться, за оружие хвататься начинают…

Нет, под камнем и не останусь, наше превосходительство по-другому учил. Через микроморенку, еще одну, эту выемку не видно, по ней вбок. Что там? Ой, мальчики, я вам умиляюсь! Вы в меня попали много-много разиков, и я теперь лежу за камнем и жду не дождусь, когда придете и добьете! Что это вы делаете? А-а, в клещи берете! Вдвоем. С двух сторон. Нет, ну что за недоумки?! Встретились? Молодцы! А ваши дружки вас не видят. А потому — щелк! А ты что вылупился? На и тебе, мне не жалко. Щелк! Не знаю насчет бронежилетов, но телогрейку с десяти метров болт прошибает навылет. «Комки» и халаты — тем более.

Теперь надо сменить позицию. И магазин заодно, один болт — считай, безоружная. Передергиваю рычаг, меняю магазин. Шесть выстрелов имею. Перебираюсь на пару грядок назад, слегка в сторону. Чем это вы занялись, милые? Что за совет в камнях? Не надо вам думать! Вам меня ловить надо! Поближе подобраться? Стремно немного, но очень соблазнительно. Прикидываю маршрут и реализую. Двадцать метров. Хорошо. Щелк. И уход! Надо же, кто-то глазастый не в меру, пули крошат грядку, из-за которой я стреляла. Но это было давно и неправда! А правда в том, что шаки рассредоточились и лупят в белый свет, как в копейку. Поливают морену пулями. Глупые, морене всё равно, она каменная. Крошка полетит, и все. А вот вам сейчас будет не всё равно! Я сейчас почти на фланге. А хочу быть за спиной!

Коно, песик, ты что делаешь?! Хвост опусти, он же торчит, даже я вижу. А они, кстати, нет! Слепые кеклики! На позиции дальнего от меня стрелка раздается еле слышный хрип. И чего вы не реагируете? Еще и глухие? Ваши проблемы. Вас уже четверо, хотя вы и думаете иначе! А я со спины! Что ж вы такие пугливые? И как к вам подобраться? С дальнобойностью у меня проблемы… Ладно, попробую… Вот шайтан! Заметили! Всё-всё, ребята, я уже прячусь и не отсвечиваю, убьете же!

Полный абзац! Прижали, не высунуться! Заигралась я! Место неудобное! Сейчас начнут парами перебегать, и мне писец! Не Большой Писец, а маленький, личный! Как выкрутиться? Подбегут вплотную, задняя двойка прекратит стрелять, одного болтом, второго дрыном? Стремно… Чего ж я автомат у тех двоих за камнем не взяла…

— А мост зачем снесли? — спросил Пилькевич.

— Не рассчитали силу селя. Ее в принципе невозможно точно рассчитать, а еще из-за пургеня вода в Ривьере поднялась очень сильно, — пожал плечами Дамир.

— Из-за чего? — переспросил полковник.

— Пургень. Мы эту погоду так называем. Наверху бывает очень плохо.

— Ладно. Грузите саперов и к дороге. Пусть срочно порядок наводят.

— А Андрей? — улучив удобный момент, спросил Боря.

— Пока никакой информации, — ответил Дамир, — думаю, ушел в горы. Если пережил пургень — найдем.

Борис вздохнул. Тоскливо. И делать нечего. Остается только ждать.

— Товарищ полковник! — козырнул Пилькевичу подбежавший солдат. — Разрешите обратиться!

— Давай! — кинул в ответ ладонь к кепке полковник.

— Там Вас какой-то дед требует!

— Какой еще дед? — напрягся Пилькевич.

В окружающем хаосе только дедов не хватало для полного счастья!

— Местный. На ишаке приехал. Говорит — веди к самому старшему. Только лучше к нему кого-нибудь послать из товарищей офицеров. Он совсем плохо ходит. А с ишака слез, сейчас на камне сидит. Ругается…

— А на… — Махонько покосился на Галку, — …три буквы послать не догадались?

— Пытались, товарищ капитан! — радостно подтвердил солдат. Судя по лицу — из таджиков. — У Сергунина теперь фингал на полморды! И нос в сторону, как у гуля какого.

— На хрен гулей. Мы материалисты, — отрезал Махонько. — Э, погоди, ты же сказал, старик и не ходит почти!

— Так точно! Почти не ходит. Так он и не ногой стукнул. Рукой, — кивнул солдат. — Дед тоже материалист. А нос Сергу ремонтировать надо.

— Что? — удивился Пилькевич. — Алексей Петрович, что у тебя с подготовкой личного состава?

— Нормально всё, — недовольно буркнул Метанов, — Сергунин всегда веселуху найдет. Если не на заднюю свою часть, то на верхнюю.

— Я считаю, — вмешался Дамир, — старика надо выслушать. Если это тот, о ком я думаю…

— Ну тогда пошли, посмотрим на аксакала, нашедшегося на больное место ефрейтора, — решил Пилькевич.

Далеко идти не пришлось. Гость уже пересел с камня на раскладной стул, принесенный кем-то из бойцов, и что-то неторопливо объяснял здоровенному ефрейтору со свежим синяком вокруг глаза. При приближении офицеров старик со второй попытки встал, с трудом выпрямился и, приложив руку к тюбетейке, по-уставному доложил, обращаясь к Пилькевичу:

— Товарищ полковник! Сержант Абазаров, 394-я стрелковая дивизия. 810 стрелковый полк. 455-я отдельная разведрота. В отставке.

— Марухский перевал? — уточнил Пилькевич, неплохо разбирающийся в истории.

— Так точно, товарищ полковник! Потом — Третий Украинский! — снова взмыла к расшитой тюбетейке сухая ладонь.

Пилькевич молча козырнул в ответ.

Старик медленно опустился обратно на стул и продолжил в окружившей тишине:

— Ахмадов умнее, чем о нем думали люди в горах. Баши ушел не в Пасруд, а на озеро Искандера. А потом в горы. И не охотиться на русского капитана, хотя тот тоже пошел туда. Бодхани хочет зайти в Пасруд с тыла.

— Откуда сведения, домулло? — спросил Дамир.

— Ты считаешь, «язык», только вы умеете складывать маленькие числа? Старый Шамси еще не забыл, чему учил майор Савченко! Тимур Ахмадов покинул землю семнадцатого. Убийце некуда было деться из ущелья. Но его не поймали. Потому что парень не дурак — ушел в горы. И машину не нашли. Либо сбросил в озеро, либо нашел где спрятать. Точнее, у кого. И то, и другое есть только в Искандеркуле.

Я попросил правнука поохотиться в районе озера. Мальчик не видел русского. Зато поговорил со старым Искандером. Капитан Андрей, — Абазаров многозначительно посмотрел на Бориса, — оставил ему машину и вещи. И вечером того же дня ушел в Казнок. Внук Искандера показал капитану Андрею начало ущелья. Девятнадцатого утром туда же ушел младший сын Ахмадова. И с ним девять человек. Внук видел их и слышал разговоры. Они думали, что охотятся на русского. Но тогда должны были пойти на Каракуль. Поэтому Искандер отправил Андрея в Казнок. Да и глупо пытаться догнать того, кто обгоняет на полтора дня. А вчера там же прошел сам баши. И очень много джигитов. Мальчик не сумел сосчитать всех, — теперь старик глянул на Дамира. — Я не знаю, «язык», как вы заставили Бодхани забыть обо всем и броситься в горы. Но вы ошиблись: в Пасруд он отправил только прикрытие. Думаю, Ахмадов решил зайти в тыл, через перевал Казнок. Ему нужен не капитан, а Ирбис. — Старик немного подумал и закончил. — Хотя он не догадывается, что Ирбис там. Леопардом гор Бодхани считает меня.

Некоторое время все молчали, вдумываясь в услышанные слова. Наконец Дамир сделал шаг вперед и низко поклонился аксакалу.

— Домулло, прими глубочайшую благодарность от дураков, возомнивших себя великими мудрецами…

— Потом расшаркиваться будешь! — оборвал старик. — Время уходит, а вы и так отстали. Мой правнук покажет дорогу. Но враг обгоняет на сутки. В наше время мы сумели бы догнать… — горько вздохнул старик.

— Но сейчас и трава не зеленая, и вода не мокрая! — зло оскалился Махонько. — Посмотрим. Не догоним, так согреемся.

— Чуть меньше суток. Думаешь, есть шансы? — возразил Пелькевич, — Хотя, с другой стороны, погода его задержала.

— Всё равно, — упрямо закусил губу капитан. — Попробуем. Если что, альпинисты подержат. Предупредим.

— Оставляй здесь минимум, — принял окончательно решение полковник. — Остальным — боевая тревога!

— Мы идем с вами, — произнес Дамир, уже успевший выдать в рацию порцию привычной абракадабры, — «ребенки» их догонят. До перевала.

— Маловато у тебя «ребенков», — прикинул Махонько. — Но там разберемся. Сергунин! Размести домулло! И если хоть что-то сделаешь не так — второй глаз выбью!

— Так у меня и первый не выбит, товарищ капитан! Товарищ сержант его только подбили!

— А я выбью! Оба! Понял?! — прикрикнул на здоровенного ефрейтора капитан.

И уже у машины, повернулся к Пелькевичу, и, оглянувшись на всякий случай, грустно сказал:

— Увольнять меня надо, полковник. И тебя увольнять. А ставить этого деда! Всех просчитал. И нас, и альпинистов, и басмачей… Старая школа, блин. Аж завидно…

Выстрелы разрывают убаюкивающую тишину горного вечера. Хватаю автомат, рвусь к выходу из коша, чуть не кувыркнувшись на пороге. Курво-мать! Патроны-то Санька попрятала, дура мелкая!

Что делать? С голой пяткой против АКМа? Додумываю уже на бегу, убьют ребенка — за меня примутся. Не исключено, что стреляли по собаку. Малолетку будут брать живьем.