Дмитрий Силлов - ЗАКОН СНАЙПЕРА
Удивляться появлению «свободовцев» было некогда. Циклоп прав. Надо было отползти от склада полутрупов насколько возможно далеко.
Что мы и сделали. Медленно, осторожно, стараясь не привлекать внимания и помогая друг другу. Непростое скажу вам дело с руками, надежно зафиксированными за спиной.
Наконец наше предприятие завершилось относительной удачей. Пять метров от склада биореакторов не бог весть что, но все-таки на душе спокойнее.
— Теперь радиопротекторами неделю отпиваться придется, — пропыхтел Метла, пытаясь стряхнуть со лба капли пота.
— Точно, — усмехнулся Циклоп.
Его повязка сползла на шею, открыв для обозрения пустую глазницу, перечеркнутую застарелым шрамом, отчего усмешка на лице сталкера превращала это лицо в жуткую маску. — Ровно неделю. После того, как нас сожрут на рассвете фенакодусы. Если сожрут, — улыбнулся он вторично.
— Им что-то может помешать? — поинтересовался я.
— Может, — сказал Циклоп. Между его губ блеснула половинка лезвия и вновь спряталась в глубине рта. — Сразу после твоего ухода Валет решил свалить на Большую землю к своей тёлке. И Кожа с ним. Не очень умное решение накануне Выброса, но гетман не стал отговаривать пацанов. «Свобода» не держит у себя насильно свободных сталкеров. Ну, Чехов и решил, что коли так, остатки развалившегося звена не должны сидеть на пятой точке, а обязаны следовать за своим новым командиром.
— Я вроде как отказался от командования, — напомнил я. — И от членства в «Свободе».
— Отказался, — коротко кивнул Циклоп. Кивнуть с большей амплитудой ему мешал скотч, которым его замотали почти до подбородка. — То твое свободное волеизъявление. А гетман решил по другому. И это тоже его свободное волеизъявление. А еще он сказал, что у тебя личной удачи примерно как у Шрама с Меченым, стало быть, подохнуть у Всадников тебе не судьба. Кстати, а на что ты рассчитывал, когда собрался идти в пасть к фенакодусам?
— На личную удачу и рассчитывал, — ответил я. — Если хочешь заполучить автомат, лучше держаться ближе к тому месту, где их много. У вас получить что-то нереально даже за деньги. Поэтому я решил попробовать по-другому.
— Что ж, логично, — хмыкнул Циклоп. — Чисто по-сталкерски. Али пан, али сожрали.
Но гетман решил, что удача не любит тех, кто сидит на заднице либо своим ходом идет в желудок фенакодусу.
— И он послал вас меня выручать, — предположил я.
— Типа того.
— Не проще было просто от широты души подарить мне автомат и полсотни патронов? Думаю, «Бритва» стоила больше, чем десяток всадниц и сотня «калашей».
— Это свободное решение гетмана. Так что дождемся полной темноты и рванем.
Я понял, что для членов этой группировки вставить священные слова «свобода» и «гетман» в любой разговор есть дело принципа и решил больше не связываться с выяснением причин того, с какой это радости Чехов послал на убой двух своих бойцов. Сильно я сомневался что даже освободившись от скотча нам удастся незамеченными выбраться из лагеря. Но спорить по этому поводу было глупо — похоже, Циклоп знал о новой группировке намного больше меня. Поэтому я предпочел сменить тему.
— Не в курсе, где это они так массово столько рентген хапнули? — спросил я от нечего делать, показав глазами на гору слабо шевелящегося радиоактивного тряпья.
— Здесь же и хапнули, — отозвался Метла. — Вон, гляди. Днем и ночью работа идет.
Я с трудом повернул голову.
Неподалеку от нас как раз только что включили несколько небольших прожекторов, направленных в одно место. К этому месту змеилась длинная очередь, ближе к концу распадающаяся на отдельные группы длительного ожидания, сидящие у костров. Под прожекторами стояли кресло и железный стул. На кресле полулежал абсолютно голый человек с бритой наголо головой. Над ним, сидя на стуле, склонилась громоздкая фигура в оранжевом костюме высшей радиационной защиты.
— Операция на морду под открытым небом Зоны, — хмыкнул Циклоп. — По желанию клиента накачают его водкой с радиопротекторами и сделают «фотошопом» не отходя от кассы новую харю, сиськи пятого размера, метровый хрен или рог на лбу. И будет он либо на Большой земле в телевизоре кривляться, либо по Зоне на фенакодусе рассекать. Но это кому повезет.
— А кому не повезет…
— Точно, — продолжил мою мысль Циклоп. — Невезучие вон лежат, фонят. До первого завтрака. К обеду других доставят.
— Пока что мы тоже невезучие, — прокряхтел Метла, пытаясь улечься поудобнее на голой земле. — Не пора нам там освобождаться?
— Не время еще, — тихо сказал Циклоп. — Погоди. Пускай стемнеет как следует. Ночью фенакодусы дрыхнут, если их не шугнуть. Тогда спросонья рвут любого кто рядом стоит. Поэтому случится по Зоне ночью ходить смотри не напорись на мохнатый холм — оно тогда похуже кровососа будет. От того хоть отбиться можно.
— А от этого никак? — спросил я.
— Тварь в Зоне недавно появилась, как и группировка. Пока таких не встречал кто от фенакодусов или Всадников ушел.
— А мы уйдем? — усомнился Метла.
— Надо ж кому-то начинать, — хмыкнул Циклоп.
Невдалеке послышалось громкое бормотание. Вдоль заграждения из кольев брел человек в длинном черном пыльнике. В его руке была узловатая коряга, заменяющая посох. Длинные волосы рассыпались по плечам и лицу и мотались в такт шагам словно лохмотья жгучего пуха, пристроившиеся на голове путника.
— От шума всадников и стрелков разбегутся все города… они уйдут в густые леса и влезут на скалы… все города будут оставлены, и не будет в них ни одного жителя…, — донеслось до нас.
— Ооо, — протянул Циклоп. — Никак, сам Витя Калика к Всадникам пожаловал.
— Да ну! — удивился Метла. — Его ж убили сразу после Второго взрыва.
— Ага, убили, — ровно сказал Циклоп. — Такое, знаешь, случается иногда. Убьют кого-нибудь, а он потом нет-нет, да появится. И такое скажет… Ты слушай. Имеющий уши, как говорится, да услышит.
Бормотание сделалось громче. Коряга мерно била в землю в такт шагам приближающегося странника, словно вколачивая в землю когда-то очень давно слышанные слова. Еще бы вспомнить, где, когда и от кого услышанные.
— Зверь, которого я видел, был подобен барсу; ноги у него — как у медведя, а пасть у него — как пасть у льва; и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть…
Готовьте щиты и копья, и вступайте в сражение, седлайте коней и садитесь, всадники, и становитесь в шлемах, точите копья, облекайтесь в брони… От множества коней его покроет тебя пыль, от шума всадников и колес и колесниц потрясутся стены твои, когда он будет входить в ворота твои, как входят в разбитый город… Копытами коней своих он истопчет все улицы твои, народ твой побьет мечом и памятники могущества твоего повергнет на землю…
— Четко излагает, — пробормотал Метла. — И уж слишком по делу.
— Что излагает? — не понял Циклоп.
— То и излагает, — в тон ему буркнул сталкер. — Я по молодости в духовной семинарии учился. Так Витя как по тексту Писания шпарит и почти не ошибается.
— Вот оно что, — протянул одноглазый. — Типа, предсказание получается?
— Типа того…
Голос еще одной ходячей легенды Зоны нарастал, словно заполняя собой все окружающее нас пустое пространство. В нормальном времени человек должен был уже пройти мимо нас вместе со своими речами. Однако его фигура приближалась крайне медленно, а слова лились свободно, словно вода, заполняющая пустоту медленно, но неотвратимо.
— И поверну тебя, и вложу удила в челюсти твои, и выведу тебя и всё войско твоё, коней и всадников, всех в полном вооружении, большое полчище, в бронях и со щитами, всех вооруженных мечами. Да трепещут все жители земли, ибо наступает день Господень, ибо он близок. День тьмы и мрака, день облачный и туманный… Как утренняя заря распространяется по горам народ многочисленный и сильный, какого не бывало от века и после того не будет в роды родов. Перед ним пожирает огонь, а за ним палит пламя; перед ним земля как сад Едемский, а позади него будет опустошенная степь, и никому не будет спасения от него. Вид его как вид коней, и скачут они как всадники…
При последних словах странника над лагерем пронесся многоголосый рев. Фигуры людей, сидящих у костров, распрямились, вскидывая вверх оружие в приветственном салюте. Даже недовольные фенакодусы, которые успели свернуться в клубок, были вынуждены выпустить наружу своих хозяев, проснувшихся от рева и теперь желающих поприветствовать загадочного гостя.
Фигура странника проплыла мимо нас и стала медленно удаляться вглубь лагеря, словно проплывая над землей. А слова продолжали звучать, словно Калика стоял рядом, а не уходил вдаль подобно облаку ночного тумана, по странной причуде Зоны принявшего форму человеческой фигуры.
— Страшен и грозен он… От него самого происходит суд его и власть его. Быстрее барсов кони его и прытче вечерних волков… Скачет в разные стороны конница его, издалека приходят всадники его, прилетают как орел, бросающийся на добычу. Весь он идёт для грабежа, устремив лице своё вперед, он забирает пленников, как песок. И над царями он издевается, и князья служат ему посмешищем. Над всякою крепостью он смеется: насыплет осадный вал и берёт её…
