Илья Бердников - Проходимец по контракту
— Свобода, Алексей. Я уже больше двадцати лет как на Дороге — затянуло. Честно сказать, сбережений я немало здесь у Стаха храню. Да, — Данилыч кивнул, подтверждая мои мысли, — контрабанда, конечно, была, но такими заказами, как этот, что сейчас Стах предлагает, — тоже немало заработал. Рисковал, бывало, но и собрал немало: впору и осесть, Стах давно общее дело предлагает… Ты смотри: можешь присоединяться, да и Илона…
Появление Санька, тащившего оставленный Зоровицем чемодан, отвлекло внимание Данилыча от щекотливой темы. И ладно: я за последнее время подколок и намеков наелся досыта. И чего ради? Илона меня в больничке так и не навестила, стало быть, не нашла нужным.
— Чемодан-то чей? — пропыхтел Санек, приземляясь с грузом на скамейку. — Тяжелый, зараза. Смотрю: стоит возле лавочки. Думал, кто-то забыл, нужно у Лехи спросить: может, знает?
— Это мне Зоровиц презент от контрабандистов принес.
— Ого, — загорелись у Санька глаза. — А что там?
— Не знаю, он что-то о куртке говорил… Одежда, может?
— Давай глянем! У тебя ключ есть? — Санек попытался открыть чемодан, но замки не поддавались. — А, здесь какой-то код надо ввести, видишь панель? — Он продемонстрировал светлую площадку на торце чемодана с выглядевшим нарисованным алфавитом.
— Чемодан непростой, — оценил Данилыч. — Намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд.
— Ну-ка, давай сюда, — забрал я у Санька действительно тяжелый чемодан.
Надеюсь, там не кольчуга какая-то…
Я попробовал набрать слово «демон», потом «Ангел», «Ангел Зоровиц», даже «гивера» и «Маня» попробовал. Чемодан не открывался.
— Тьфу, блин, — буркнул наконец я. — «Проповедник»!
И точно: как только я набрал это слово, как что-то зашипело тихонько и чемодан раскрылся, обнаруживая солидной толщины стенки и какие-то свертки.
— Куртка. Кожаная! — объявил я, развернув верхний пакет. — Ничего, симпатичная. Вы чего?
Санек с Данилычем сидели, уставившись на тускло поблескивающую куртку.
— Хор-рошую услугу, видать, ты контрабандистам оказал, — заметил Данилыч. — Важную для них услугу. Такие подарки так просто не дарят…
— Это вроде с плазмозавра? — пробормотал Санек. — Твою мать, и чего я здесь не остался? Может, такую же имел бы!
— Водится в одном из миров тварь такая, — видя, что я не понимаю, принялся объяснять мне Данилыч. — Вроде дракона-червяка, что ли… Живет в пещерах, породу плазмой прогрызает… Поймать такую или просто убить — проблема. Да и опасно — сожжет в секунду! Шкуру у нее практически ничем не пробьешь, даже лучевыми метателями с Шебека — высоких температур не боится, хоть и мягкая с виду. Вот из шкуры такой твари и куртка эта. Стоит она столько, что и страшно подумать. Примерь, пожалуй…
— Подожди, — засуетился Санек, — а что там еще лежит? Оп-па, жилеточка!
— «Личный медик», военная модель, — комментировал Данилыч, пока Санек крутил в руках словно отлитую из мягкого серого пластика жилетку. — Сама тебе что надо вколет, при истощении сил или ранении, встроенные электронные прибамбасы и комплектный пояс прилагаются. А это, — Данилыч передал мне прозрачные, футуристического вида очки в толстой серой оправе, — весьма полезная для нашего брата штука: здесь и ПНВ, и сканер, и увеличение типа бинокля, но электронного, и тактические подсказки высвечиваются… Странно, — заметил он, подумав, — словно тебя к спецзаданию подготовили.
— Данилыч, скажи, — спросил я его, — откуда у тебя такие познания?
— Я, милый, на Дороге без малого двадцать пять лет: еще моложе тебя был, когда в первый раз через Выезд тягач с прицепом провел. Ну, армейское воспитание на протяжении всех этих лет (Компания всех, кого выпускает на Дорогу, гоняет как Сидоровых коз по боевой подготовке) плюс — всегда разной аппаратурой и техникой интересовался, а на Шебеке всего год назад был, насмотрелся всякого у местных торговцев. Только дорогие все это игрушки, не по карману простым водилам с Дороги…
Санек шумно восхищался, примеривал жилетку, куртку, пробовал всевозможные настройки тактических очков… Я, признаться, даже устал от всего этого. Неприятно как-то стало. И что за штука такая — человеческая зависть? Сколько она разрушила взаимоотношений и судеб и сколько еще разрушит? Какая же сила содержится в ней, что мы буквально ощущаем ее присутствие и воздействие на себя и впоследствии — на свою жизнь?
Да, эти вопросы, скорее, даже не к психотерапевту, а к священнику…
— Все, хватит играться! — прикрикнул на Санька Данилыч. — Вот заплатишь цену, как Леха заплатил, так и играйся своими полученными цацками сколько влезет.
— Ему повезло просто, — завистливо сказал Санек. — Тут хоть сто раз под выстрелы попадайся — кроме кровопотери ничего не получишь. Научишь, как с контрабандистов такие подарки выбивать? И кстати, что за код такой — «проповедник»?
Данилыч, похоже, рассердился. При своем небольшом росте и худобе, он, по-видимому, обладал немалой силой: Санек пулей вылетел из беседки от его далеко не мягкого толчка.
— Дурак молодой! — в сердцах буркнул наш бывалый водитель, — Второй раз на Дороге, а ума не набрался: глаза завидущие, язык без костей. Давай, вали в гараж — проследить за подготовкой машины нужно! — Данилыч наклонился ко мне и прошептал тихонько: — Про связи с контрабандистами помалкивай. Здесь практически каждый контрабандой потихоньку балуется, но специализирующихся на ней недолюбливают. Люди — они и на Дороге люди.
— Ну, я пошел, — заторопился он, бросив взгляд в сторону. — Вержбицкий советовал «Сканию» по полной модернизировать, так что я там нужен намного больше Санька. Да и к тебе гости, наверное, долгожданные пожаловали. Точнее, гостья.
Данилыч подмигнул мне озорно, легонько ткнул кулаком в плечо и пошел по тропинке к калитке, поприветствовав по дороге идущую навстречу Илону.
Девушка, немного покраснев, что-то спросила у него и, видимо получив утвердительный ответ, подошла ко мне.
— Привет. Ты не против моего визита? Не устал?
Я пригласительно повел рукой.
— Нет, конечно. Присаживайся.
Илона, похоже, чувствовала себя не в своей тарелке: спрашивала обо всяких пустяках, съела пару каких-то фруктов из блюда, покривилась — последним плодом был тот самый синий апельсин, так и не попробованный мною.
— А я думал, что местные к этому вкусу привыкшие, — заметил я.
— Это не местный, недавно завезли, но прижился неплохо.
Она с явным облегчением подхватила затронутую мной тему фруктов, их сортов и времени вызревания, видимо радуясь, что еще немного может оттянуть время какого-то… решения, признания, еще чего-то? Создавалось впечатление, что нас разделяет какая-то стена, словно вернулось то время, когда я ее безумно стеснялся, боясь ее красоты и обаяния. Только теперь на моем месте была Илона, и она, похоже, очень страдала от этого.
Честное слово, мне становилось ее жалко.
И тогда я решил помочь.
— Ты, наверное, что-то хочешь мне сказать, — сказал я, стараясь выглядеть как можно дружелюбнее.
Илона с подозрением взглянула на меня, словно опасаясь, что я прочитаю ее мысли. Поколебалась несколько секунд…
— Знаешь, — сказала она наконец, — папа приехал и хочет тебя видеть. Он говорит — мы с ним перед тобой в долгу. Ну, — она помедлила, — и прости меня за то, что отправила тебя на Сивей-ми-ир. Это было глупо. Я же могла Ермака попросить в конце концов, — она подняла голову, посмотрела немного испуганным взглядом, — Я не стала… подумала… как будто я тебя проверяла…
Я кивнул. Очень интересно: проверяла для чего?
— Ты не могла знать всех обстоятельств. Прости, что наговорил тебе в палате сгоряча.
Она тоже кивнула.
«И это все? Нет, определенно — нет».
И я стал ждать продолжения.
— Папа сказал — у вас с Данилычем новый контракт будет?
Я пожал плечами.
— Скорее всего, да.
— Но, — Илона говорила как через силу, кривя красивые губы, — тебе же вроде рановато куда-то ехать? Еще выздороветь нужно… Мы так на охоту и не сходили… — Она чуть не плакала.
Меня вдруг переполнила нежность к этой красивой и сильной девушке, сейчас вдруг так напомнившей мне мою сестренку Люську, упрашивающую старшего брата взять ее в поход в горный Крым, куда, естественно, маленьких девочек суровые двадцатидвухлетние парни не берут. И я не хотел брать, да и мама ее отпускать не хотела, но Люськино обаяние и моя любовь к ней преодолели все препятствия. И я ее взял. Взял и не пожалел об этом: веселая жизнерадостная сестренка принесла столько положительных эмоций для всей моей компании, что друзья, ранее противившиеся участию Люськи в походе, наперебой старались угодить голубоглазой обаяшке, ни разу за весь поход не пожаловавшейся на усталость или какие-то лишения. С ужасом я вспоминал на протяжении всего пути, что мог не взять ее с собой и что все только потеряли бы от этого. И я в том числе.
