Татьяна Бурносова - Новая Зона. Тоннельная крыса
Но подвесная дорога закончилась совершенно неожиданным образом. Нет, она без обмана привела Сниффа к реке. Однако на финальной площадке, которая была больше остальных раза в три, был укреплен уходящий в воду трос, по которому желающие могли скатиться при помощи специального ролика с рукоятками. Ролик и сейчас болтался в специальном держателе, весь облепленный темно-синей крупой.
Вниз с дерева вела лесенка, однако спускаться по ней в приветливые объятия мертвогрызов было себе дороже. Более того, если по скобам на стартовом этапе подвесной дороги покойники взобраться даже не пытались, то здесь уже лезли, и довольно активно. Правда, оба попытавшихся сорвались на полпути, но своих попыток не оставляли.
Капитан отхватил ножом лоскут маскировочной сетки и, как мог, обтер ролик. Потом прикинул расстояние до спокойной речной глади. Главное – не свалиться… А как не свалиться, если одной рукой держаться вообще не получается, а вторая вес тела с рюкзаком явно не осилит? Да и без рюкзака тоже…
– Ы-ы-ы! – подтвердили снизу покойники. Один снова полез по лесенке, почти добрался до площадки, но угодил ногой мимо перекладины и сверзился.
– Споемте, друзья, ведь завтра в поход, – пропел капитан, вынимая из рюкзака кусок веревки. – Уйдем в предрассветный туман…
И принялся непослушными руками мастерить две петли.
21
Первого обитателя Зоны они встретили очень скоро.
Это оказался мужик в стеганой зеленой куртке со множеством карманов, какие любят обычно рыбаки, и в высоких болотных сапогах. Упырь сразу опознал в нем баклана и крикнул операторам:
– Снимайте, можно! Только близко лучше не подходите, хоть он и безопасный.
Игорь и пузатенький Костя тут же забегали вокруг баклана, который бесстрастно прошлепал мимо и убрел в кювет.
– Что это… кто это было?! – спросил продюсер несколько испуганно.
– Баклан, – сказал Сантехник и в двух словах объяснил, кто это такой и что с ним будет дальше.
– Отвратительно, – передернул плечами референт Эдуард, глядя вслед ушедшему.
– Вот и веди себя хорошо, чтобы таким не стать, чува-ак! – захихикал Аспирин.
– Никто его не знает? – уточнил Упырь.
– Неа, – ответил за всех Бармаглот. – Из мародеров, видать. По одежде ясно. Ну что, идем, что ли?
– Нет, не идем! Быстро под машины! – заорал Упырь, едва взглянув на небо. Схватив за шиворот стоявшего с раскрытым ртом актера Белова, он согнул его и буквально коленом в зад запихнул под фуру, благо та оказалась рядом. Места хватило для всех, только оператор Игорь почему-то закатился под соседний микроавтобус.
– Что такое?! – испуганно воскликнул продюсер, но Упырь бесцеремонно закрыл ему ладонью рот.
– Тихо… – прошипел он и осторожно выглянул из-под фуры, чуть отодвинув тяжелый грязный брызговик.
По небу над Можайским шоссе плыли несколько квадратных кусков полиэтилена. Они летели на высоте метров тридцати и слегка колыхались, почти не выделяясь на фоне синего неба. Если бы Упырь их не заметил вовремя, уже спикировали бы. А сейчас они неторопливо двинулись против ветра и скрылись за многоэтажкой на Беловежской, лишь один, самый большой, примерно пять на пять метров, некоторое время парил туда-сюда, словно высматривая дичь. Потом встрепенулся и тоже улетел.
Тем не менее Упырь не торопился вылезать.
– Да что там такое?! – уже раздраженным тоном спросил Михайловский, правда, очень тихо.
– «Пакеты», – буркнул сталкер.
– А что они…
Договорить продюсер не успел, потому что оператор Игорь до пояса вылез из-под микроавтобуса. Он снимал что-то в небе; Упырь кинулся к нему, но не успел. Совсем небольшой «пакет», прятавшийся где-то рядом, молниеносно спланировал сверху, окутал собой оператора и, свернувшись в плотный кокон наподобие сигары, так же молниеносно метнулся ввысь. Упырь успел увидеть, как Игорь корчится и бьется внутри, безмолвно разевая рот.
Камера осталась валяться на асфальте.
* * *Под фурой они лежали еще с полчаса, потому что рядом могли притаиться еще несколько «пакетов» из мелочи, не торопившейся за основной стаей. Все молчали – некоторые, как и Упырь, успели увидеть захват незадачливого оператора, другим хватало и лежащей одинокой камеры. Наконец не выдержал Бармаглот и осторожно пополз наружу, проворчав:
– Да улетели они уже, молодняк не любит слишком далеко от стаи отрываться…
Никто не торопился последовать за ним. Вылезли, лишь когда Бармаглот обошел несколько раз вокруг фуры и постучал прикладом по ее борту.
Референта вырвало (молодец, подумал Упырь, под фурой не стал блевать вокруг себя и под себя). Толстенький оператор Костя, вытирая слезы, подобрал камеру. Михайловский сделал к нему шаг, явно намереваясь спросить, успел ли погибший снять монстров, но вовремя остановился.
Бледный актер Белов озирался по сторонам.
– Это какая-то местная тварь, да? Мутант? – спросил он.
– «Пакет» это, – ответил Соболь. – И с виду пакет, кусок пленки, как для парника… Летают стаями, увидят что съедобное – вот так схватят, закутают и унесут.
– Съедобное? А что для них съедобное?
– Мне так кажется, люди в первую очередь, – сказал Соболь. – А когда их рядом нету, то господь их ведает.
– А почему никто не стрелял?! Вы почему не стреляли?! – сунулся к Соболю возмущенный референт, утирая рукавом с подбородка блевотину.
– Потому что твой корефан был внутри, чува-ак, – встал перед Эдуардом Аспирин. – И если бы старина Соболь из двух стволов жахнул, корефану так или иначе был бы карачун. А «пакету», кстати, еще неизвестно. Его всего можно изрешетить, и все равно улетит, а бывает, из пестика стрельнут один раз, он и сдохнет…
Воспользовавшись моментом, Михайловский успел-таки переговорить с уцелевшим оператором и вернулся явно вдохновленный. Видимо, покойный Игорь все же успел снять атаку «пакета».
– Как вы полагаете, Оскар Никитович, может быть, все-таки свернем нашу экспедицию? – поинтересовался Упырь.
Особой жалости к первой жертве сталкер не чувствовал. Сам вылез, его предупреждали, теперь винить некого. Да и куда более близких и хороших людей приходилось терять, про Игоря этого он даже не знал ничего… И не вспомнит завтра, если сам живой будет.
– Нет, что вы. Я же говорил, все люди предупреждены, семья Иванова теперь получит компенсацию, очень внушительную…
– У него и семья есть?
– Жена и двое детей… – Продюсер сделал постную мину. Ладно хоть минуту молчания не объявил, подумал Упырь; впрочем, без особой неприязни.
– Тогда идемте дальше. Тем более наглядный урок вами уже получен – ничего не делать, пока вам не разрешат.
– Я понял, Константин. Я все понял, – закивал Михайловский.
«Пакеты» часто возвращаются обратным курсом, потому шли они очень внимательно, отслеживая небо и будучи готовыми сразу прятаться. Поразмыслив, Упырь метров через сто вообще предложил свернуть во дворы или хотя бы на второстепенные улицы. Если идешь, как на параде, всегда найдется кому тебя заприметить.
Брошенный город выглядел печально, хотя попадались совсем неразграбленные магазины, а дома все еще выглядели жилыми. В сравнении с Припятью, например, – курорт, рассадник оптимизма. И аномалий видимых нет, хотя в паре подозрительных мест Упырь тщательно провесил дорогу.
Аспирин на минуту скрылся в разбитой витрине ювелирного и вернулся, с удовольствием разглядывая здоровенный золотой болт на указательном пальце. Упырь укоризненно покачал головой и поймал заинтересованные взгляды, брошенные на магазинчик киношниками. Ну да, набрать полные карманы драгоценностей, не помешают по возвращении…
– На обратном пути заскочим, – на всякий случай пообещал сталкер.
Ложь во спасение, как говорится. А то еще полезут по Аспиринову примеру в очередную лавочку… А так будут думать, что никуда не денется. Своего рода неожиданная премия, ага. Вот только выходить они станут другой дорогой, не любил Упырь из Зоны прежним путем возвращаться, дурная примета. Ювелирные, само собой, и там встретятся, но еще посмотрим, до мародерки ли им будет…
– Идем до пересечения с Рублевским шоссе, – сказал Упырь, сверившись с картой. – А там посмотрим, может, по Рублевскому к Кунцево, а может, краешком. Надо еще железную дорогу перейти.
– И метро, – добавил Соболь. – Там открытая ветка, если не помнишь. На поверхности идет.
– Хреново, что я могу добавить, – развел руками Упырь.
Киношники переглянулись, но вопросов задавать не стали. Однако Белов все же не выдержал и минут через десять пути спросил:
– А что плохого в железной дороге?
– Если эта дорога в Зоне, то все, – коротко и сухо ответил ему Упырь. Белов тут же отвязался, хотя сталкер вполне мог ему объяснить, что любая железная дорога – это, по сути, две железные полосы, уложенные на равном расстоянии друг от друга. А две любые железные полосы вполне тянут на контактную пару. Которая в Зоне, где энергетические причуды сведут с ума любого академика – да и свели не одного, чего греха таить, – превращается порой в смертельную ловушку или непреодолимую преграду. Даже если ты пытаешься ее перейти по токонепроводящему настилу, по мосту, а то и просто перелететь или перепрыгнуть… А в случае с Кунцево вообще нужно ПОД железной дорогой проходить, она там по мосту через Рублевское шоссе проложена. И кто знает, как контактная пара себя в таком случае поведет… ПОД рельсами Упырю еще лазить не приходилось.
