Денис Бурмистров - Принуждение к контакту
Следом за бронежилетом Василию достались две светозвуковые «зари». Выдавший их Аскет хмуро прокомментировал:
– Только в мою сторону не бросай. У меня на них фобия.
На то, чтобы накинуть через голову бронежилет, подтянуть фиксаторы и рассовать гранаты с запасным магазином по кармашкам, ушло не более минуты. В отличие от Гуреева, на остальных бойцах снаряжения оказалось чуть больше – в руках Аскета холодно поблескивало стволом укороченное помповое ружье 12 калибра, у Ватсона на поясе болталась скрутка разноцветных проводов, уходящая к какому-то аппарату, спрятанному в напоясном чехле. Также Василий заметил дымовые гранаты, пневматический однозарядный пистолет и набор «Импульс» для выноса дверей.
– Готовы? – Сан Саныч окинул товарищей взглядом. – Тогда вперед!
Первым темную дорогу пересекли Ватсон и Аскет, стремительными тенями пронеслись по границе света. Аскет легко подкинул своего рыжего напарника на забор, негромко свистнул. Зазвенела собачья цепь, раздалось недовольное ворчание. С легким хлопком выстрелил пневматический пистолет Ватсона. После чего рыжий подтянул Аскета, и они оба спрыгнули на внутренний двор, мелькнув белыми бейсболками.
Когда Гуреев с Сан Санычем добрались до ворот, замок калитки щелкнул, и их впустили на территорию. Василий мельком осмотрелся, отметив лежащую лохматую тушу здоровенного «кавказца», наполовину вылезшего из будки. Из густой шерсти, над ухом, торчало пушистое оперение дротика-инъектора. Разумное решение – некоторых собак быстрее усыпить, чем убить.
Они прильнули к холодной кирпичной стене, прямо под черным прямоугольником окна. Аскет и Ватсон уже скрылись в глубине двора, проследовав вдоль дома дальше. Сан Саныч привычными движениями облепил замок обитой дорогой кожей входной двери взрывчаткой, воткнул электродетонатор. Шепнул через плечо:
– Ждем сигнала. Готовь «зарю».
Гуреев лишь кивнул, ощущая прилив адреналина.
Спустя несколько секунд что-то сухо затрещало, будто разрывали крепкую ткань, и дом окутала тьма.
– Бум! – рявкнул Сан Саныч, и направленный взрыв вырвал замок вместе с частью косяка. Василий швырнул в развороченный проход гранату и зажал уши ладонями. После ослепительной вспышки и тугого удара звуковой волны, от которой задрожали бронированные стекла окон, начался штурм.
Они двигались практически синхронно, прикрывая сектора. Внутри дома, лишенного света, был вязкий мрак, глаза с трудом различали силуэты и контуры, подсвеченные неяркими фонарями с улицы. В темноте помещение всегда кажется больше, чем есть на самом деле, когда не видно перспективы и границ, создается впечатление ухода в бездну, из которой в любой момент может появиться опасность. Поэтому Василий не любил работать без плана, без карты, это отвлекало.
Однако сегодня все было по-иному. Сегодня его вели, причем вели профессионально. Он интуитивно понимал, что будет дальше и что именно сделает напарник.
Сан Саныч короткими вспышками подствольного фонаря выхватывал из темноты картинку, словно менял слайды в проекторе. Когда в картинку попадала человеческая фигура, командир, не останавливаясь, делал два быстрых выстрела, после чего вновь опускалась темнота. О попадании свидетельствовали лишь звуки падения да редкий хрип снизу.
И все же Василий оказался не совсем готов к происходящему. Он был хорошим солдатом, но он не был хладнокровным убийцей. Их не учили не раздумывая стрелять по человеческим силуэтам, за каждым выстрелом маячила ответственность. На своем веку Василий убил лишь однажды, когда напарника принялся рубить топором выскочивший из шкафа обезумевший наркоман. И даже после этого Василий какое-то время страдал бессонницей, ходил к психологу.
Поэтому, когда по лестнице второго этажа вниз сбежал вооруженный охотничьей винтовкой мужчина, Василий «подсадил» его на прицел, потянул спусковой крючок, но замешкался, дернул ствол пистолета от груди противника к ногам. На автомате заорал:
– На пол!
Мужик дернулся, щурясь в темноту, вскинул ружье.
Сан Саныч снял его походя, лишь чуть повернулся корпусом в сторону бандита. Бросил через плечо:
– Не разочаровывай меня, Вася!
Гуреев скривился от досады на себя самого.
Они вихрем промчались по комнатам первого этажа. Успели подстрелить четверых, те не успели оказать никакого сопротивления. По вспышкам фонарей Василий мог понять, где двигаются Ватсон и Аскет, блики отражались от разбитой посуды и лакированной мебели. У них, кажется, тоже все было хорошо.
На второй этаж поднимались осторожно, боком. Взгляд упирался в подозрительно запертую дверь со вставкой из темного фигурного стекла. Сан Саныч толкнул ее плечом, но та даже не шелохнулась.
– Вниз! Живо!
Они бросились на первый этаж, протопали мимо черного проема в подвал, где мелькали белые кепки спускающихся вниз Аскета и Ватсона, выскочили на улицу через дверь черного хода. Сан Саныч задрал голову, выставив пистолет, обогнул угол дома. Его примеру последовал Гуреев, понимая, что хочет увидеть командир.
Человек как раз готовился прыгать из окна, застыв в напряженной позе и ухватившись за открытую раму. Увидев бегущих людей, он вскрикнул и разжал руки, полетев вниз. Сан Саныч снял его еще в полете, Василий видел, как пули прошили рубашку бандита. Безвольное тело упало в сухой розовый куст, ломая ветки.
Понимая, что наверху могут остаться люди, Гуреев не стал дожидаться приказа, вытащил «зарю» и забросил гранату прямо в раскрытое окно второго этажа. Сан Саныч одобрительно хмыкнул и опустился на колено, держа на прицеле темный проем.
Видимо, стекла на втором этаже не были бронированными. Когда яркая вспышка озарила двор, грохот вынес наружу осколки стекол, осыпая их вниз блестящим дождем.
Никто не заголосил от боли в разорванных барабанных перепонках, не заорал от рези в глазах, никто не попытался выброситься в окно от приступа паники. Лишь по всей улице истошным лаем зашлись собаки да у чьей-то машины сработала сигнализация.
– Скоро тут полгорода будет, – заметил Василий.
– А мы уже почти закончили, – ответил Сан Саныч, вытащил из подсумка гранату с красной маркировкой и легко выдернул чеку. Сказал, отвечая на немой вопрос Гуреева:
– Все нужно доделывать до конца, – и кинул гранату в разбитое окно второго этажа. Там легонько бумкнуло и задрожали алые блики. Василий представил, как от разорвавшейся зажигательной гранаты по всей комнате разлетелись брызги огня, как они вгрызаются в обивку и мебель. Через несколько минут весь этаж и крыша будут пылать. Если в комнате кто-то и был, то он уже должен был пылать и зажариваться.
В ноги отдалось несильным толчком, донесся глухой звук взрыва. Сан Саныч махнул рукой:
– Идем. Наши, судя по всему, докопались до вкусненького.
17
Руслан Громов, пилот спасательного вертолета
Новосибирская аномальная Зона
15—16 июля 2016 года
Путь в лагерь оказался проще и быстрее, чем поход к Маяку. Воспользовавшись советом Прокофьева, Руслан без приключений пересек луг с холмами. По дуге обошел колодец, при виде которого заныла рука. В лесу заблудился лишь один раз, да и то по собственной глупости – обходил подозрительное поваленное дерево с листьями цвета топленого молока и, не заметив из-за кустов канавы, провалился на влажное дно. Что-то острое впилось в ладони и ягодицы, отчего перепуганный пилот пулей перелетел осыпающуюся стену и побежал прочь, получая хлесткие удары ветвей по груди и лицу. Успокоившись и остановившись, с досадой на собственную трусость, вытащил из ладоней задубевшие елочные иголки, превратившиеся в настоящие булавки, стряхнул их же со штанов. С нервов отломил половину шоколадного батончика и съел всухомятку, смакуя каждый откусанный кусок.
На сей раз пространство и время не играли с человеком. Пересекая старую пожарную просеку, Громов вспомнил, что шел по ней, уходя к поселку. Немного откорректировал маршрут и уже через полчаса вышел на берег болота с практически незаметным на фоне черной воды поросшим мхом бугром.
Руслан прошел уже знакомым маршрутом, напряженно всматриваясь между деревьями по ту сторону низины. Вон и темный домик на деревьях, шалаша под ним не видно, мешает трава и тени. Дымком вроде тянет, но костер не горит. Все ли хорошо с Ильей?
Громов ускорил шаг, пересек опушку и вошел в лесную тень, приметив вытоптанную им же дорожку среди осоки.
Чем ближе пилот приближался, тем больше тревожно ныло под ложечкой – он боялся увидеть что стало с Ткачевым. Воображение рисовало то холодное тело друга, лежащее внутри шалаша словно в склепе, то, наоборот, пустой лагерь без следов Ильи. Руслан запрещал себе думать об этом, но не переставал накручивать себя до тех пор, пока не вышел к стоянке.
Илья лежал у самого входа в шалаш, наблюдая сквозь полузакрытые веки за тлеющим кострищем. Его руки плетьми покоились вдоль туловища, бледная кожа вызывала ассоциацию с воском. Рядом валялась фляга с отвернутым горлышком, земля под ней темнела от впитанной влаги.
