Василий Головачев - Ведич

– Любовь – великая сила… – пробормотал Крутов сам для себя с шутливой интонацией. Но в глубине души он знал, что это правда. Законы волшбы опирались именно на неё.

Сколько же лет их сыну? – попытался вспомнить Крутов возраст Сергея, сына Ираклия и Марии. Лет десять? Или больше?

Егор покачал головой.

Годы пролетели незаметно. Лиза назвала странное число – сорок. Ей исполнилось сорок лет! В таком случае живут они вместе уже пятнадцать лет. А это значит, что сыну Ираклия должно исполниться тринадцать, столько же, сколько Сергию, будущему устроителю России.

Сердце сжала тревога.

Где он сейчас? Зимогор не сказал ни слова, передавая светимец, только назначил Крутова своим преемником. Теперь Егор – Владыко, Белый волхв, и теперь на нём лежит ответственность за судьбы дорогих ему людей. А главное – за судьбу всего Рода.

Крутов выключил компьютер, начал собираться.

В кабинет вошла Елизавета, одетая в лёгкий летний сарафан. Улыбнулась.

Он невольно залюбовался ею.

– Куда наметился? – спросила женщина, пытаясь скрыть смущение; на щеках выступил румянец, а глаза сияли, и Егор мимолётно подумал, что такой он не видел жену давно.

– Навещу Ираклия, – ответил он. – Поговорить надо. Зимогор передал мне полномочия координатора сопротивления, надо начинать дело.

– Ты… согласился?!

– Если честно, я об этом ещё не думал всерьёз. – Он лукаво прищурился; Лиза снова порозовела, как девочка, под его взглядом. – Кое-кто совсем вскружил мне голову. Выясню, что делается вокруг, и приму решение.

Лиза шагнула к мужу, обняла.

Они постояли несколько мгновений, прижимаясь друг к другу, как только что встретившиеся после долгой разлуки, потом Крутов мягко отстранил жену, проговорил:

– Я скоро вернусь.

И исчез – волхв, умеющий преодолевать пространство и «выходить за угол времени».

Елизавета повела рукой, как бы провожая ушедшего, и с пальцев женщины сорвалось колечко «обережного» света, растаявшее в воздухе без следа.

Глава 2

УЧЕНЬЕ – СВЕТ

Брянская губерния

Бориславу Тихоновичу Шерстневу исполнилось пятьдесят шесть лет.

Родился он в селе Аховое Нижегородской губернии, жил и учился сперва в Нижнем Новгороде, затем его отец, подполковник зенитно-ракетных войск ПВО страны, переехал с семьёй в Тросну, небольшое село в Брянской губернии, и заканчивал среднюю школу Борислав Тихонович в Жуковке, районном центре Брянщины, куда переезжали многие из постепенно исчезающих деревень района.

Учился Шерстнев после окончания школы в Брянске, в местном машиностроительном институте, потом в Москве и в Минске, закончив еще два высших учебных заведения – Физтех и Академию педагогических наук.

В сорок два года он вернулся на Брянщину и поселился в Жуковке, где женился и прожил три года. Затем вступил в Общину «Родолюбие» и переехал в деревню Фошня Жуковского района, где создал первую Школу Шерстнева, воспитывающую детей на основе древнеславянских практик и учения о Родочеловеке.

Община потихоньку росла, укрепляя свои позиции в общеславянском движении, и Школы Шерстнева начали создаваться в других регионах Брянщины, в Дятькове, Навле, а также в Нижегородской, Ярославской, Суздальской губерниях, в Краснодарском крае, Тюмени, на Дальнем Востоке.

Ученики этих Школ творили чудеса, в двенадцать-тринадцать лет сдавая экстерном экзамены за весь курс обычной средней школы, заканчивая гимназии в возрасте четырнадцати лет, а институты – в шестнадцать-восемнадцать. Естественно, все эти дети оставались членами Общины, несмотря на разделяющие их расстояния. Община «Родолюбие» была образованием социальным, а не территориальным, хотя многие её обитатели предпочитали селиться вместе, в новых посёлках и городках, созданных на деньги частных предпринимателей. На окраине Фошни тоже появилась Славянская слобода, построенная по замыслу архитектора Сундакова-младшего, где проживали более ста человек.

Борислав Тихонович жил отдельно, имея дом в самой Фошне, однако Школа его располагалась в Слободе, и он большую часть времени проводил там.

Двадцать пятого августа Шерстнев приехал в Школу рано утром, собираясь поработать с документами строгой отчётности, которые требовала от него, как от директора, местная сельская Комиссия по образованию. Но уже в девять к нему пришли двое молодых родителей, муж и жена, проживающие не в Фошне, а в соседних Ковалях. Мужчина назвался Глебом, а его жену звали Натальей.

– Мы детей хотим отдать в вашу Школу, – начал Глеб; судя по виду, ему еще не было и тридцати лет. – У нас мальчик и девочка.

– Веселинке семь лет, – добавила робко Наталья; у неё круглился животик, что говорило о скором прибавлении семейства. – А Фёдору шесть.

Шерстнев улыбнулся, кивнул на живот женщины:

– Третьего ждёте?

Гости переглянулись.

Глеб пригладил вихры, кивнул:

– Так ведь известно, чтоб род не пресёкся… ещё парня хочу.

– А дети у нас хорошие, послушные, – сказала Наталья и улыбнулась. – Помогают по дому, буквы знают, читать умеют.

– Это хорошо, – благожелательно сказал Борислав Тихонович, размышляя над просьбой: Школа у него была небольшая, всего на четыре класса, и все они были заполнены. – Хотя никакой беды не было бы, если бы они читать не умели. У нас учатся разные детки. Что ж, давайте попробуем, пусть приходят третьего сентября.

– А вы их тестировать не будете? – поднял брови Глеб. – Не надо экзамены сдавать?

– Экзамены сдавать не надо, – засмеялся Шерстнев. – А посмотреть можно. Приводите их завтра, покажут, что умеют.

– Они с нами…

– Так что же вы медлите? Пригласите обоих.

Наталья заспешила из кабинета директора, представлявшего самую настоящую кунсткамеру: все стены были увешаны картинами на бересте, а шкафы ломились от поделок из камня, дерева, глины, капа, сосновой коры и лещины. Поделки были выполнены учениками Школы, и некоторые из них являлись уникальными по мастерству исполнения. Через минуту Наталья вернулась и ввела в помещение двоих детишек. Дети стеснительно поздоровались:

– Здрасьте…

Веселина была старше брата на год, но казалась совсем маленькой; соломенного цвета волосы девочки были заплетены в косу.

Фёдор казался большим и серьёзным, только в серо-зелёных глазах мальчика прыгали бесенятки. Было видно, что ему всё любопытно, однако он сдерживал свой озорной характер.

Борислав Тихонович встретился с ним глазами, отмечая живость парня, кивнул ему, как давнему знакомому:

– Не рано ли тебе в школу, дружок?

– Не-е… – солидно ответил Фёдор и тут же абсолютно естественно добавил: – А сабля настоящая?