Дмитрий Силлов - Никто не уйдет

– Где они? – очень тихо сказал Шухарт, усилием воли подавив дрожь во всем теле. Потому что если сказать по-другому, это уже не вопрос будет, а рев звериный, нечеловеческий, страшный…

– Их забрали, – отступив на шаг назад и побледнев, произнес управляющий, хотя казалось, что больше бледнеть уже некуда. – В Институт аномальных зон… Тот, что раньше назывался Институтом внеземных культур… Я не знаю, что с ними было дальше. Туда забрали всех мутан…

Управляющий осекся и отступил еще на шаг, уперевшись спиной в косяк. Дальше отступать было некуда.

– Это ты их сдал, – тускло и скучно произнес Шухарт. Не спросил, а именно констатировал факт, как нечто само собой разумеющееся.

Управляющий смотрел на него, как кролик на удава, трясясь всем телом и не в силах оторвать взгляда. Еще немного, и это существо наложит в штаны, а может, умрет от страха. Потому что даже если ты самая распоследняя сволочь, полностью уверенная в собственной правоте, все равно там, очень глубоко внутри себя сволочизм свой осознаешь. И боишься, что придут к тебе однажды, и спросят за всё по полной…

Но сейчас Рэдрику было не до этого слизняка. Конечно, надо бы его раздавить, но ведь потом от вони и гнили отмываться – это время нужно. А вот времени-то как раз у Рэда и не было. Потому что в знакомом старом Институте с новым названием кто-то решил, что семья Шухарта – это мутанты, подлежащие изучению. Что их можно держать в клетках, отрезая небольшие кусочки плоти для биопсии и других полезных исследований. А может, препарировать заживо, как лабораторных лягушек, наблюдая, как реагируют на боль те, ради кого Рэд готов был сам вытерпеть любые, самые страшные мучения.

Бежать было нельзя – внимание привлечешь. Поэтому Шухарт развернулся, надвинул капюшон поглубже, засунул в карманы трясущиеся руки и пошел знакомой дорогой, которой он ходил десятки раз, пока работал лаборантом в Институте внеземных культур. Идти, в общем-то, недалеко. Вышел со двора – и двигай себе прямо по дороге, пока в тот Институт не упрешься… Которому теперь не до внеземных культур. В котором нынче аномальные зоны изучают. И мутантов…

Шухарт сжал зубы, чтобы не завыть от бессильной тоски. И ежу ясно, что сейчас охраняется тот Институт не в пример серьезнее, чем при капитане Вилли Херцоге. Наверняка оцепление, стационарная охрана на этажах, патрули по двое в коридорах. Ну, скажем, проникнешь ты, сталкер, внутрь, и даже своих найдешь. Вывести получится ли? И куда поведешь ты их, если даже выведешь? Но самое страшное: захотят ли они пойти с тобой, Рэд Шухарт? Помнишь, что тебе Гута сказала на прощание? «Уходи. И больше не возвращайся». А ты вернулся. Со счастьем в кармане, которое запросто может убить тех, кто не хотели больше видеть тебя рядом с собой. Получается, не для них, а для себя ты все это делаешь, Рыжий. Им же только горе приносишь, а сейчас, может быть, и смерть принес жуткую, болезненную, страшную, что покоится во внутреннем кармане твоей толстовки…

Рэд мотнул головой, словно это простое движение могло отогнать сложные, тяжелые мысли, скребущиеся внутри черепа, будто злые кошки. Да, всё так. Да, благодаря ему, Шухарту, город сейчас набит военными, словно заплесневелая буханка тараканами, а в старом Институте творится черт знает что. Но он не мог не идти. Не мог – и все тут. Пусть даже убьют его сегодня, но перед смертью он должен хотя бы увидеть своих. Хотя бы попытаться это сделать…

Сталкер настолько задумался, уставившись себе под ноги, что едва не налетел на «Кадиллак Скаут», раскорячившийся посреди улицы. В последний момент тормознул, и круто повернул направо, обходя броневик и не обращая внимания на взгляды двух морпехов, рассевшихся на броне. Хлипкий кордон, отделяющий Хармонт от предзонника, сняли. Зачем он нужен, когда теперь и город, и Зона – одно целое? Теперь на месте снятого ограждения торчал броневик – впрочем, их теперь на каждой улице Хармонта было как вшей на сером рубище недавно умершего бродяги.

– Ишь ты, как его вштырило, – заметил военный, поправляя фильтрующую маску на лице. – Еще немного, и башкой борт бы протаранил.

– А что им остается? – пожал плечами второй. – Я видел такое раньше на подконтрольных территориях. Сначала они выкуривают все свои запасы травы, а потом начинают резать по ночам наши патрули. Мы же без команды не смей даже плюнуть в их сторону.

– Сволочи, шило им в задницу, – пробормотал первый, справившийся наконец с маской. И непонятно было, к кому относились его проклятия – к жителям Хармонта, или к начальству, не спешащему отдавать соответствующие команды…

Недовольные комментарии военного Шухарт слышал уже за спиной. До Института оставалось пройти совсем немного – вон его пятнадцатиэтажный главный корпус маячит за деревьями. Совсем чуть-чуть…

Рэд невольно ускорил шаг, даже сбившийся капюшон не поправил – не до того было, все мысли предстоящим заняты.

А зря не поправил…

Из-за угла дома, стоящего возле дороги, вышел подвыпивший мужик в потертой штормовке, на ходу выбивая из пачки сигарету без фильтра. Получалось у него это неважно, поэтому мужик забористо матерился. Но на этом его беды не кончились. После особенно сильного удара пачка вылетела из руки незадачливого курильщика – и шлепнулась прямо под ноги Шухарта.

Мужик матернулся еще раз, коротко и емко, как умеют только в Америке и в России, сделал шаг вперед, поднял глаза… и замер, забыв про потерянные сигареты.

Рэдрик невольно сбавил шаг – чисто для того, чтобы обойти живое препятствие. Но мужик – не смотри, что поддатый – ловко заступил ему дорогу. Был бы трезвый, может, поостерегся бы. А так полпинты виски, принятые на грудь, добавили смелости.

– Далеко собрался, Шухарт? – громко осведомился он.

– Отвали, Билл, – сквозь зубы процедил сталкер, делая очередную попытку обогнуть назойливого алкаша.

– Отвалить?! – взревел Билли, торговец рыбой с говорящим прозвищем Треска, протягивая руки вперед, чтобы схватить Рэда за грудки. – Ты Рябого, моего кореша закадычного, как собаку пристрелил, а мне отвалить?!! Из-за тебя все мы словно проклятые индейцы сидим за колючей… ык…

Шухарту очень нужно было туда, к главному корпусу Института. А еще он не любил, когда кто-то тянул руки к его горлу, дыша при этом в лицо перегаром. Поэтому он мягко шагнул вбок, левой рукой отводя в сторону лапищи Билла, а правой нанося ему короткий удар под дых.

Габаритный рыботорговец мгновенно сложился пополам, став похожим на букву «r». Стоит себе, за живот держится, ртом воздух хватает и глаза пучит, изрядно напоминая при этом рыбу, благодаря которой получил свое прозвище. Сталкер же не стал дожидаться, пока Треске полегчает, обошел его и продолжил путь к своей цели.