Магия крови - Ник Перумов
Закончив, она поднялась, еще раз окинула взглядом бескрайний простор меж пылающим морем и мертвым камнем. Что ж, она готова – готова идти и отвечать перед всеми богами Драконоголовых, которые захотят судить ее. Хозяин на воле, и она очень надеялась, что он жив и здоров, но все ж таки старалась не слишком о нем думать. Почему-то мысли эти резали тоской, будто острым ножом… нет, нет, их земной путь вместе окончен, как и ее собственный.
Пора.
Шаарта легко закинула за спину сверток с Проклятыми клинками, мгновение покачалась на краю огнистой бездны – пламя тихонько бурлило, точно остывающая похлебка, – а потом шагнула за край.
Полета она почти не ощутила.
Пылающая магия приняла ее в свои объятия, в первый миг даже приятные, и сомкнулась над головой. Шаарта не сопротивлялась, погружаясь в жидкий огонь глубже и глубже.
Через несколько мгновений приятное тепло сменилось жаром, а потом – обжигающей болью. «Скоро, – Шаарта изо всех сил стиснула зубы. – Скоро все закончится. Еще чуточку потерпеть…»
Но боль не отпускала. Боль объяла ее, сжала, лишила движения, дыхания; во всем мире не осталось ничего, кроме боли. Огонь пожирал плоть, огонь стал ее руками, глазами, сами кости вспыхнули, сгорая. Шаарта закричала бы в несказанной муке – если бы только могла кричать.
«Если бы я знала, что умирать так больно!..»
Боль терзала неотступно, точно охотничий пес, вцепившийся в добычу; вгрызалась в кости, в мышцы, в голову, хотя Шаарте казалось, что тела у нее уже давно не осталось.
«Неужели так будет вечно?.. Неужели такова воля Гарзонга, его кара недостойной воительнице, запятнавшей-таки свою честь? Что же я наделала!..»
Боль не отступала. Сознание помутилось, мысли уходили, осталось только страдание. И вдруг… Что-то шевельнулось рядом. Кто-то словно погладил несчастную орку, протянул руку, ободрил: все будет хорошо, терпи, дочь Драконоголовых, награда за испытание превысит его стократно.
«Нет! Нет! Я не хочу! Дайте мне умереть!..»
Нечто рядом – то, что показалось измученной орке двумя прозрачными лентами, – обвилось вокруг нее, прижалось плотно, будто защищая, – и боль начала уходить, утихать. Но и ленты эти – они словно впитывались в кожу, которой больше не было, они становились Шаартой, ее новым телом, ее защитой и сутью, и это почему-то испугало ее куда больше пламени.
«Нет! Нет! Оставьте меня!..»
Но она ничем не могла помешать. Не могла ни пошевелиться – нечему было шевелиться, – ни отвернуться, ни оттолкнуть, ни убежать. Только с ужасом ощущать, как тело возвращается к ней – уже другое, новое, не поддающееся магическому огню.
Не ее тело.
«Не бойся, – это были даже не слова, смысл возникал в мозгу словно сам собой. – Открой глаза».
«Кто вы? Что вы? Почему вы мне помогаете?..»
Нет ответа. Догадайся сама, дочь Драконоголовых.
И Шаарта поняла. Это же мечи, Проклятые мечи, клинки богов, которые один раз уже убили ее. Убили, познали и смогли вернуть с самого порога чертогов Гарзонга… Но зачем?..
«Ты освободила нас. Мы защищаем тебя. Как можем».
Ну конечно. А как же крысолюдский божок, которого она все-таки убила, убив перед этим и себя, – теперь она даже не знала, взаправду все то произошло или только в ее голове.
«Он умер. По-настоящему, – сказали Проклятые мечи. – А ты – нет».
«Лучше бы вы дали мне умереть», – с горечью сказала она клинкам, которых тоже больше не было.
И снова – понимание почти как собственная мысль, уже почти что собственная мысль.
«Не бойся. Открой глаза».
Боль отступила – не ушла окончательно, но притупилась, ныла на границе чувств. Шаарта собралась с силами и попыталась разлепить веки. Не с первого раза, но у нее получилось! Наверное, так новорожденный открывает глаза и видит новый, незнакомый мир…
Она увидела золото. Кругом, насколько хватало взгляда, искрилось, играло, переливалось золото – золотая пелена, золотая пена, сам воздух сделался плотным, блестящим, червонно-желтым.
Стоп. Какой воздух? Какое золото? Она же до сих пор плавает в океане дикой магии, сгущенной до предела! Так, значит, это и есть сила? Все это золотое мерцание – и есть магия? А как же дышать?..
Шаарта прислушалась к себе и поняла, что в дыхании она не нуждается. По крайней мере сейчас, пребывая внутри силы. Она попыталась поднять руку – рука поднялась, и это была ее прежняя рука: пять пальцев, бронзовая кожа, ногти, запястье… никаких черных бронированных пластин, никаких когтей. Правда, исчез шрам возле локтя (еще в детстве получила учебным клинком), исчезли мелкие отметины и выболины на пальцах. Рука сделалась новой, точно Шаарта только что народилась на свет. А может, в каком-то смысле так оно и было?
Да и вообще, существовала ли когда-нибудь Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар, лучшая воительница клана Темного Коршуна? Не выдумка ли она, не ложная память? Кто докажет?..
Шаарта в панике подняла другую руку, осмотрела ноги, живот, ощупала голову… Тело ее сделалось почти прежним, только лучше, совершеннее. Кажется, даже выше и сильнее, чем прежде. Ни шрамов, ни родинок, ни выступающих жил. Только… что это?..
На шее обнаружилось нечто чуждое. Орка ощупала: металлический ошейник – рабский ошейник, то, чего Публий Маррон с ней не делал и не сделал бы никогда. Но теперь ошейник был, и орка откуда-то знала, что и он – из чистого золота. А еще – он часть ее тела. Странная, незнакомая, но такая же часть, как рука или нога.
«Это тоже вы?» – спросила она, но Проклятые клинки молчали.
И тут орка поняла.
Нет, это не Мечи, спасшие ее, – на свой манер, но спасшие. Это тот, кто властвует в этой каверне, тот великий, кому она совсем недавно собиралась давать последний отчет во всем содеянном.
Он звал ее. Вернее, она теперь знала, что призвана им и должна ему службой. Службой, что превыше всех прежних долгов и обязательств.
Даже превыше долга перед Публием Каэссениусом Марроном.
Боль отпустила совсем. Шаарта некоторое время висела в золотой пустоте, привыкая: теперь она слышала, видела, ощущала куда больше, чем прежде, – а потом одним усилием воли заставила себя поплыть вверх. Золотой плен кончился внезапно, она вынырнула на поверхность и сделала первый обжигающий вдох.
И наконец закричала.
* * *
Скальная расселина, выглядевшая поначалу многообещающе, закончилась тупиком. Публий Маррон едва не зарычал от гнева, когда после долгого спуска из тьмы перед ним проступили каменные завалы: он чувствовал, что идет в верном направлении, чувствовал, что гигантская подземная каверна, полная пылающей магии, где-то близко; земная твердь здесь была совсем тонка.
И вот – завал.
