Метаморфозы - Василий Головачёв
– Зато из свидетельств Лобовых у нас есть с чем сравнить нашу ситуацию. Может, кто-то из наших правительственных кругов задумается над последствиями гибельного внедрения ИИ во все сферы жизни.
Панелька клавиатуры на столе Кочугурова булькнула звоночком.
Он озадаченно посмотрел на неё, коснулся пальцем клавиши.
Рядом с квадратиками связи, передающими изображения полковников, находящихся в данный момент в Луганске, появился ещё квадрат, в котором просияло лицо оператора приёмной РОКа.
– Сообщение ОГС, Сергей Леонтьевич, – сказал он.
Речь шла о системе орбитальной группировки космических спутников России, контролирующей территорию Украины.
– Слушаю.
– С аэродрома Девеселу в Румынии стартовали ещё два «шестнадцатых» и пересекли границу Украины.
В помещении установилась тишина.
– Днём? – удивился Матошко.
Кочугуров очнулся.
– Командующему доложили?
– Так точно.
– Хорошо.
Лицо оператора исчезло.
– Что это означает? – снова заговорил Матошко.
– Всё что угодно, – сказал Шелест. – Позвоню позже.
С этими словами окошко с лицом полковника ГРУ растаяло.
За ним пропал Утолин.
– Закончили, – сказал Кочугуров. – Судя по всему, плохие парни на другом континенте не прочь завязать глобальную войну.
– Не верю, – мотнул головой Матошко. – Американцам, в отличие от украинских фашистов, есть что терять. Последние, прижатые к стенке, действительно способны на всё. Не дай бог, «шестнадцатые» ударят по Москве дальнобойными, да ещё и с ядерным зарядом.
– Ядерным вряд ли, – покачал головой Кочугуров. – Но и обычный «Томагавк» наделает шуму.
– Если бы только шуму. Это прежде всего жизни сотен людей!
– К сожалению, наши официальные СМИ не дают жителям страны никакой информации о том, что происходит в мире и на фронтах. Особенно меня бесит ложь ТиВи о недостатке оружия у небратьев. Брешут же, собаки, как шакалы! Все, с кем я общался на фронте, в один голос уверяют, что снарядов и дронов у ВСУ полно! Да и Минобороны прячет данные как о потерях, так и о планах противника. Слышали выступление министра? Что он ответил на вопрос о потерях российской армии за время летнего отступления?
– Что? – поинтересовался Волин.
– Он ответил одним словом – минимальные. Разве это не издевательство над народом?!
– Он боится, что мы запаникуем.
– Правда никогда не вызывала у нас паники!
– Успокойся, Вячеслав, – буркнул Кочугуров. – Не хватало ещё и нам обвинять высшее руководство, не обыватели на кухне. Вопросы есть? Нет? Расходимся, товарищи. Поднимаю все резервы.
Сотрудники аппарата РОКа вышли из кабинета.
Подумав, Кочугуров позвонил председателю Совбеза России Смолякову и договорился о встрече. Пришла мысль напрямую пообщаться с президентом и задать ему несколько вопросов.
Россия-23. Город Жуковка Брянской области
19 июля, утро
Гладкая тёплая кожа… касание порождает невероятное ощущение шелковистости, отзываясь неизбывной тягой к нежности и невыразимому словами благословению космоса… грудь под рукой вздрагивает, к горлу рвётся откровение любви… объятия всё сильней, ласки неистовей… и всё заканчивается долгим стоном неповторимой сладостной муки…
– Как же сладко ты целуешься! – прошептал Тарас спустя тысячелетия мгновений волшебного обладания любимой.
– Молчи! – таким же шёпотом ответила Снежана.
Он снова поцеловал её в припухшие горячие губы, отвечающие взаимностью так, как нравилось ему до безумия…
Кое-как добрались до ванной.
Тарас сварил кофе.
Но и это не помогло, потому что было ещё совсем раннее утро – четверть шестого, и захотелось спать… уснули оба мгновенно…
Эта идиллия длилась уже шестые сутки: в смысле полной свободы и отсутствия тревог. До Жуковки ракеты и снаряды с территории Украины не долетали; вернее, нацисты били по более значимым населённым пунктам или по самым близкорасположенным, к примеру по Белгородчине. Поэтому переехавшие в Жуковку (шестьдесят километров от Брянска) бывшие охранники САУ «Бесогон» словно окунулись в мирный реал без войны и бомбёжек.
Помощники Шелеста разместили всех пятерых: Тараса, Снежану, Штопора (лейтенанта Шалву Топоридзе), Кота (лейтенанта Мишу Ларина) и Соло (сержанта Жору Солоухина) по разным квартирам в Жуковке по разные стороны железной дороги, делящей городок пополам. Тарас с женой (расписались они сразу после удара по Киеву) поселились в Латышах, деревеньке в полутора километрах от города, ставшей его пригородом. Хозяева доставшегося им двухэтажного домика с небольшой усадьбой разъехались кто куда, и кто-то из сотрудников Шелеста договорился, чтобы пара пожила у них.
Тарас никого из владельцев усадьбы не встретил, знал только, что их фамилия Шиловы, у обоих сын и дочь, и это были все сведения, которыми снабдили временных переселенцев. Впрочем, иных и не требовалось. Ни сам капитан, в одночасье ставший полковником, ни Снежана не собирались прохлаждаться здесь долго.
Разумеется, об устройстве на работу речь не шла. Шелест намекнул им, что отдыхать месяцами не придётся, и велел ждать приказа, что делать дальше. Пока что по сложившейся ситуации Лобовы и их подруги находились в розыске после инцидента с «Бесогоном», несмотря на заявление генерала Сапрыкина, командующего армиями «Север», о том, что они не преступники, так как спасли штаб от уничтожения. Однако в Генштабе посчитали иначе (штабным генералам надо было как-то оправдаться за происходящее), и на Лобова, да и на командование ЧВК «Бах» началась охота с подключением ФСБ. Насколько стало известно Тарасу, ЧВК была расформирована, часть компании отправилась обратно на фронт, часть переселилась в Белоруссию. Таким образом, сам Тарас теперь стал бы безработным, если только не решил бы присоединиться к тем, кто уехал в дружественную державу.
Ему выдали документы на имя полковника Лобачевского, спецагента ГРУ, фамилию Снежаны изменили на Лермонтову, с сохранением звания майора, и теперь они были жителями Латышей со всеми вытекающими.
Первые двое суток они отлёживались, не выходя из дома, проспав чуть ли сутки, отвлекаясь, естественно, на бытовые потребности и на интим, занимающий практически всё свободное время. Потом Штопор, проживающий по ту сторону железной дороги, привёз паре продукты, рассказал о достопримечательностях городка, объяснил, где можно столоваться, и «спецагенты» стали изредка посещать местные кафе возле центральной вокзальной площади Жуковки, обедать или ужинать.
В это утро, проснувшись второй раз в начале десятого, они решили позавтракать вне жилища.
Снежана привела себя в порядок, затратив на это всего полчаса, что являлось признаком полного расслабления: на фронте она тратила на процедуры не больше пяти минут. Надела летний комплект: шорты, блузка из цветастой ткани, танкетки, язычками оплетавшие икры, сумочка-клатч из кожи неизвестного зверя, и они пошли пешком, наслаждаясь покоем полей вокруг и хорошей погодой. Фронт был далеко, звуки его сюда не долетали, и от этого Тарас, набросивший джинсу, поймал себя на мысли, что подспудно ждёт фронтового грохота. Мозг ещё не привык к мирной жизни.
Лето две тысячи двадцать четвёртого года на территории Брянщины превзошло по комфортности не меньше полусотни прежних, температура утром поднялась до двадцати двух градусов, ветерок был свежим, принося запахи цветущих лугов и полей, и идти было одно удовольствие.
От Латышей до окраины Жуковки вела узкая асфальтовая лента, по которой автомобили ездили не часто. Поначалу поселенцы каждый раз, когда надо было выбраться из дома в ближайший магазин, ходили по ней, невольно прислушиваясь к тишине вокруг, пропитавшей леса и поля района на многие километры. На пятый день обоих отпустило, и нынешним утром шагали они, взявшись за руки, как молодое поколение, дыша полной грудью и без оглядки. Впрочем, они тоже, по сути, принадлежали к этому поколению: Тарасу исполнилось двадцать шесть лет, Снежане тридцать один. Не грех было и остановиться на полдороге и поцеловаться, что они и сделали с удовольствием.
– Надо сходить на кладбище, – сказала Снежана, глядя на мысок соснового леса справа, выдающийся в поле со стороны города.
– Зачем? – поинтересовался он.
– Это я попросила Олега поместить нас сюда. Я гомельская, а в Жуковке полно белорусов прижилось, ещё послевоенных. Тут где-то и мои родичи лежат.
– Сходим, – пообещал Тарас.
Послышался рёв моторов.
Из Латышей вылетел старый красный «Форд» без номеров, рванул по дороге, заставив пару соскочить с обочины в ров, отделявший дорогу от поля кукурузы. Мимо пронеслось авто с открытыми окнами, в кабине которого сидели трое пассажиров и водитель. Его вираж вызвал в кабине хохот.
– Негодяи! – Снежана прикусила губу.
– Да, мерзавцы ещё те! – согласился Тарас пряча в глубине души желание выстрелить по шинам «Форда» (правда, оружие они
