Практик (СИ) - Корнев Павел Николаевич
Конец, конец, конец…
Зараза! Как явствовало из статьи, республиканский комиссариат внутренних дел вновь распространил свою юрисдикцию на особую и прочие закрытые научные территории. На второй странице газеты был опубликован текст соответствующего постановления соврескома, говорилось там и об открытии отдела госбезопасности по Новинску. Не знать об этом мои кураторы никак не могли, но предупредить не удосужился ни тот, ни другой.
И как сей факт расценивать? Им сейчас просто не до того?
Чушь собачья! Было время меня предупредить и стратегию дальнейшего поведения выработать! Было!
Или нечего уже вырабатывать? Списали подчистую?
Но — нет, вновь не сходится. Слишком серьёзные усилия до сих пор прилагались, чтобы оградить меня от преследования со стороны госбезопасности, слишком большой резонанс могли вызвать мои показания. Наверное, могли. Три месяца назад. А как сейчас?
Захотелось наведаться на узел связи и позвонить в Новинск, но взял себя в руки и этот опрометчивый порыв переборол. Купил пломбир в вафельном стаканчике, сел на лавочку, откинулся на спинку.
Поживём — увидим.
Приехали за мной следующим утром. Приехал Георгий Иванович Городец в новенькой форме с петлицами научного дивизиона и тремя угольниками капитана.
— Собирай вещички и сдавай комнату. У тебя полчаса, — объявил он официальным тоном, предъявив вызов на допрос в Новинское отделение РКВД. — В одиннадцать надо быть в городе.
— Воскресенье же! — проворчал я, продолжая внимательно изучать пестревший резолюциями ответственных лиц документ.
Запрос пришёл на имя полковника Серебрянца, тот отписал его начальнику контрольно-ревизионного дивизиона, далее вопрос поручили взять на контроль некоему майору Э. Л. Сычу, который и переправил вызов в дивизион научный. А уже там Б. Е. Штык приказал обеспечить мою явку Г. И. Городцу. И вот он здесь…
— За повестку распишись и собирайся! — с нажимом повторил Георгий Иванович.
Я выполнил распоряжение куратора и глянул на его нашивки.
— Разрешите спросить?
Городец перехватил взгляд, хмыкнул и постучал пальцами по левому запястью.
— Никаких вопросов! Время!
Я пожал плечами и отправился к себе. Сборы много времени не заняли, поскольку большую часть личных вещей заранее держал в чемоданчике. Спустил его вниз, сдал ключ дежурному, после отнёс в библиотеку стопку книг и заглянул в столовую, где накупил в дорогу жареных пирожков с картошкой.
— Угощайтесь! — протянул кулёк с ними курившему у легкового вездехода Городцу и в реакции не ошибся.
— Вся машина теперь провоняет! — скривился тот.
— Режим питания нарушать нельзя! — парировал я.
Шофёр-сержант принял у меня чемоданчик и уместил его в багажнике, а мы с Георгием Ивановичем забрались на задний диванчик автомобиля. Я намеревался прояснить ситуацию в дороге, но не тут-то было.
— Не выспался из-за тебя! — проворчал Городец, откинулся на спинку и смежил веки.
— Георгий Иванович! — возмутился я.
— Нормально всё будет, — усмехнулся тот. — Расслабься!
— Вам легко говорить!
Городец открыл глаза и посмотрел на меня.
— Нет! — веско произнёс он и вновь потребовал: — Расслабься! — Затем принял прежнюю позу. — Это приказ!
Но я расслабляться и затыкаться не пожелал.
— А вы можете? — насмешливо фыркнул я вместо этого. — Приказывать мне, в смысле?
Георгий Иванович страдальчески вздохнул, но всё же расстегнул кожаную папку и протянул паспорт.
— Угомонись уже. По-хорошему прошу. Ночью глаз не сомкнул, только и подремал, что в дороге…
Паспорт оказался моим собственным. Настоящим, а это со всей определённостью говорило о том, что в бега пока что срываться не придётся. Наверное.
Я хотел было справиться на этот счёт, но Георгий Иванович уже начал тихонько посапывать. Вездеход подкатил к воротам и остановился, караульные наскоро проверили багажник и заглянули в салон, а вот предъявить документы не потребовали, и уже пару минут спустя мы затряслись на узенькой лесной дороге. Думал, Городец проснётся, но нет — он так и продрых всю дорогу до Новинска.
А вот я — нет. Я весь просто извёлся.
Ну а как иначе? Вспомнил завершение предыдущего допроса, и сразу челюсть заломило. Пирожки в итоге остались нетронутыми.
Когда машина затормозила у нового-старого здания Новинского управления РКВД, я сразу приметил на парковке перед ним среди обычных легковушек вездеход с опознавательными знаками ОНКОР. При нашем появлении из него выбрался Эдуард Лаврентьевич.
Его мундир отмечали майорские нашивки, и невольно подумалось, что у них с Городцом случилась натуральная рокировка, но от комментариев на сей счёт я воздержался, лишь поздравил представителя контрольно-ревизионного дивизиона:
— С повышением, Эдуард Лаврентьевич!
Тот кивнул и распорядился:
— На провокации не поддавайся. Сиди и помалкивай.
— На допросе помалкивать? — скептически хмыкнул я.
— Именно, — подтвердил Георгий Иванович и взглянул на часы. — Всё, идём!
Я посмотрел на самое обычное кирпичное здание в четыре этажа высотой и ощутил, как покрылась испариной спина. Заходить внутрь не хотелось категорически.
Страшно! Допрос допросу рознь — всё так, но как бы мне вскорости не очутиться в подвале с наручниками на запястьях и дозой блокиратора в крови. Гипотетическая поездка в столицу и вовсе пугала практически до дрожи в коленях.
Расслабиться! Ха! Легко Георгию Ивановичу такие советы давать!
— Пётр, идём! — позвал Городец и то ли поторопил, то ли приободрил меня, хлопнув ладонью по спине. — И не дрейфь! Всё будет хорошо!
Интересоваться, у кого именно будет всё хорошо, я не стал, предпочтя поверить куратору на слово. А для себя решил, что по доброй воле в камеру не пойду. У нелегалов жизнь не сахар, но всё же — жизнь! Со всеми ногтями на пальцах и штатным количеством зубов.
Мы поднялись на крыльцо и зашли в приёмную управления. Я готов был к тому, что беседовать со мной возьмётся сам Ефим Суббота, если его вдруг вернули на прежнюю должность, но реальность преподнесла новый отнюдь не самый приятный сюрприз.
— К Зимнику на одиннадцать! — сказал Эдуард Лаврентьевич дежурному и протянул служебное удостоверение.
Меня всего так и перетряхнуло.
К Зимнику⁈ Что значит — к Зимнику⁈
Георгий Иванович выдернул из моей руки паспорт и передал его дежурному вместе со своим удостоверением, после негромко произнёс:
— Расслабься, Пётр! Он здесь в командировке, а не по твою душу.
Эдуард Лаврентьевич получил три бумажных квитка-пропуска, отвернулся от окошка и недобро усмехнулся.
— Но возможности повидаться он, конечно же, не упустит.
В голосе майора почудился намёк на полное удовлетворение подобным развитием событий, и я бы непременно задумался об этом, но уже распахнулась дверь и к нам выглянул помощник дежурного. Плакат у входа во внутренние помещения гласил: «Обнули потенциал!», и хоть мои спутники сделать этого не удосужились, претензий к ним со стороны караульных не возникло. И дело было точно не в вопиющей небрежности здешних аналитиков — их внимание я уловил предельно отчётливо, — скорее уж требование не распространялось на начальствующий состав корпуса. У Эдуарда Лаврентьевича даже содержимое кейса не проверили.
Мы поднялись на второй этаж — по лестнице, никаких лифтов! — и зашагали по коридору. Там вовсю шёл ремонт, напротив лишённой таблички двери приёмной двое дюжих парней белили потолок. Ну или делали вид, будто белят, такого тоже исключать было нельзя.
Помощник дежурного сдал нас с рук на руки молодому оператору в пошитом на заказ костюме, а тот сразу разрешил проходить.
— Вас ожидают!
Угловой кабинет оказался просторным и светлым, но ещё толком не обихоженным — с голыми стенами и лишённой абажура лампочкой под потолком. Паркет был застелен брезентом, а из всей мебели имелись только два стола и стулья. Больше — ничего.
