Нулевой пациент. - Кир Неизвестный
На корабле встретил не умолкающий ни на секунду капитан. Его звали Натан Войнич, и чувствовалось, что он, соскучившись по живому общению, готов пересказать все новости системы. Лиза обратила внимание на то, что у капитана отсутствовала правая рука до локтя, вместо неё, из рукава полетного пиджака торчал обрубок бионического манипулятора. Она вопросительно посмотрела на капитана, тот в ответ улыбнулся и прокомментировал:
- Это у меня после Юпитера такой «подарочек» остался.
А потом он, никому не отвечая и вроде сам с собой, заговорил, а они, сидевшие рядом, в тесной рубке, вынужденными слушателями внимали:
- Была такая программа «Экстрот». – Он пожал плечами, внутренне соглашаясь с этим фактом. - Предлагала улучшение всех характеристик человека, с помощью инъекции «Экзонит». Все космодесантники, прошедшие отбор на системы внешних планет, были обязаны привиться. Какую конкретную пользу приносила эта инъекция, толком не знал никто, но ходили слухи, что она может спасти жизнь в критической ситуации. Конкретики не было и в слухах, но если ориентироваться на то, что говорили, выходило примерно следующее. Человек приобретал просто поразительные качества такие, как: способность двадцать минут продержаться в открытом космосе без скафандра, ночное зрение, тонкий слух, возможность обновлять кожу, умение распределять сотни градусов жары, при этом, не страдая от ожогов. И как вишенка на торте – больше трех сотен лет жизни.
И мне предлагали. А я что? Каждый раз отказывался. Я же не был космодесантником. Не встречался со всеми ужасами космоса, не смотрел каждый день курносой в глаза. Я был простым капитаном, простого, по меркам современности, кашалота – контейнеровоза и не стремился к подвигам. На собственной шкуре знал, чем заканчиваются подвиги. – Он отвлекся на пилотажные приборы, сверил маршрут, откорректировал авионику. – Моя жизнь состояла не только из образов романтики, но еще и из стабильной, неторопливой старости. А к ней, я уже начал привыкать на этом лихтере. Если повезет и план начальника станции, огромной сферы Бернала, «Фэнган» Кай Йе, удастся, то он еще, лет с пяток помотается вокруг неё фрахтовщиком. А потом и вовсе спишут в номинальный резерв. Хорошо, если на станцию или планетарный институт имени Йохана Тихого, на Марс, или на крайний случай на дно атмосферы Титана, к пионерам азотной жизни. Только бы не на Землю! – Он разочарованно кашлянул в кулак. – Понимаете, я ведь родился в условиях искусственного воздуха и гравитации Герадии, и не привык к тяжести земной атмосферы. Альма-матер мне всегда давалась тяжело. А еще птицы. Когда пролетает надо мной очередная тень - всегда втягивал голову в плечи. Я думаю, что в меня кинули камень, ничего не могу с собой поделать.
Земные дела.
- В этой стране нет правды! Да и не было её здесь никогда. Кому она тут нужна? И какова была бы её цена, если в ней нуждались? Нет! Тут все по-другому, хотя и говорят, что все по-настоящему. Дома, эти дороги, города – все не правда. Вся Америка сделана так - из картинок и слов. Одним пообещали, другим показали картинки, у третьих под носом пошуршали зеленью. И все. Сила убеждения. Идеология. И больше ничего. – Росс пропустил мужичка, мучительно топтавшегося возле него и по-собачьи услужливо заглядывающего ему в глаза. Росс в нем признал работника кухни, пропустил. Продолжил внутренний диалог.
- Ну, если так все плохо, какого рожна все сюда лезут? И не просто так идут ходоками, а самолетами, поездами, машинами, на кораблях плывут. Что им тут всем – медом намазано? – Возле клуба, вместе с первыми признаками вечерних сумерек, стала накапливаться толпа. Люди переминались, пританцовывали, многие энергично что-то жевали – они все разминались перед приемом брызжущих кварков успешности. И готовились платить за эти призраки. Росс посмотрел поверх голов, и все эти люди показались ему ничтожными. Думают, что город их принял, но нет, как и все другие – занимаются самообманом. И даже, если они строили этот город, он с ними расплатился сполна, и не готов больше принимать их условий. Конечно, это не Вашингтон, не Лас Вегас. Но и захудалым его сложно назвать, особенно если знать о его ночной, тайной жизни. Той жизни, где город забирает время у жителей, освещая им свои артерии, заманивая еще таких, как эти, олухов.
- Эти, - он кинул на очередь презрительный взгляд, - как и те, что прибывают сюда миллионами за фантомами американской мечты. Все они готовы платить цену, и все рассчитывают получить свой кусок. Никто не сомневается. Но Америка, как и этот клуб – словно сука, защищает своих щенков. Просто так не забрать своего счастья, сначала надо стерпеть укусы и злобное рычание. Самому стать зверем, что бы эта волчица поняла, что ты сможешь защитить свою мечту, свое счастье.
В клубе взвизгнули медью трубы, раздалась тяжелая барабанная дробь, а потом без вступления, без паузы, понеслась черная музыка, и хриплый голос негра затянул blue devils штата Луизина. Белые в очереди задрыгали конечностями, застучали подбитыми каблуками, задвигали еще энергичнее челюстями, тщательно стараясь пережевать не пережёвываемое.
- Сначала купили лояльность черных за годы рабства, а потом сами стали рабами. – Сморщившись и не в силах смотреть на корчащиеся тела на брущатке, отвернулся от очереди Росс.
- Ей! – Его позвали из зала. Он обернулся и увидел босса. – Давай! – Замахал он рукой Россу, показывая, что можно начинать вечер. Толпа вздрогнула, зашаталась, словно лес стволами деревьев, двинулась на него многотонной массой. Но все еще была боязливой, недоверчивой – не верила в то, что он получивший свою мечту, может случайно загрызть, неверно растолковав их порыв.
- Этот та еще свинья! – Продолжал он сам с собой разговаривать, одновременно просеивая очередь на тех, кто осчастливленный и улыбающийся, обладающий волшебным картоном приглашения, проникал
