Купол раздора - Иван Александрович Мартынов
— Общество не может вечно находится в рабстве, и за сегодняшним обедом именно эту тему поднял Максим. Если мы вспомним крепостное право, затянувшееся на века, то стоит учесть, как минимум пару важных нюансов. Во-первых, до XVIII века крестьянин, будучи в крепостном подчинении, понимал, что его задача — кормить и снаряжать дворянина, а в Западной Европе в таком же случае — рыцаря. Взамен его семью и отечество охраняли, за них были обязаны воевать. Потом повинность дворянства была отменена и крестьянам окончательно сели на шею и свесили ножки. Зачастую низшему слою населения приходилось отдавать почти весь свой скромный урожай, а взамен от барина не получали ничего, кроме плетей. Это долго тянуться не могло, восстания были, куда же без них, когда народ живет так, как не пожелаешь жить злобной собаке. Во-вторых, вплоть до XVII века обычное дворянство жило не сильно лучше крепостных, не каждый день могли себе позволить мясо, не проживали в больших усадьбах и не давали балы. Их отличие в быту было менее заметным, чем у рабочего и директора завода в том же XX веке. И только потом, в XVIII–XIX веках экономический и социальный разрыв усилился, населению стало жить тяжелее, тем более, когда видишь всю несправедливость, а потом и войны добили… Революция — и старой страны нет.
Прошло время, и вот уже в новой "Советской Империи", где тоже, конечно, не все было так, как видится в наших красочных фантазиях, опять же далеко не каждый член общества был доволен своим положением. Снова пришло время перемен, СССР рухнул, и за ним вскоре пришло то, чего никто уж точно не мог ожидать. Заводы покрывают необъятные площади, где раньше белки прыгали по деревьям, а люди стали опять рабами, но уже новой неумолимой системы, созданной силами извне.
Как в химии за экспериментом следует реакция, так и тут возникают люди подобные Максу, которые пеной вздымаются над котлом нового мирового порядка. О том, что и почему произошло в стране, безусловно есть что рассказать, но придет время и мы вернемся к этому.
К слову, подобные разговоры даже на работе заводить небезопасно по причине наличия стукачей, особенно среди представителей руководящих должностей. Дело не в их верности высшему начальству, президенту или чему-либо еще, не в приверженности национальным идеям — ведь их нет. Речь, как всегда, о банальных материальных благах, которые можно заполучить за содействие в поимке преступников: воров или инакомыслящих, то есть тех шестеренок системы, что дали сбой и могут вызвать нарушение слаженной работы глобального механизма.
Дом, милый дом?
Сигнал сирены где-то под потолком заводских цехов подобно горну затрубил о завершении рабочего дня. Толкучка в коридорах, шорохи одежды в раздевалке и людской гомон заполонили темные интерьеры завода. Потом серая толпа выплеснулась на улицу и двинулась к остановке. Двери автобуса со скрипом отворились, он, заглотив пачку людей, устремился вперед, покачиваясь из стороны в сторону, будто переваривая своих жертв. Прозвучал опять этот осточертевший голосок из колонки, объявляющий «Проспект имени Градова» и дверь не без труда открылась. Народная масса, вытекая из железной коробки, тянется поскорее попасть в бетонные коробки, в свой милый улей средь городских джунглей.
Дома действительно есть хоть какая-то жизнь, индивидуальность и простор для действий и мыслей. Тут у Паши цветы, кот, телевизор, от которого пользы мало, но зато поверхность тумбы не такая пустая, и, наконец, книги, и их много. Семьи у домашнего очага не было, ведь жена еще не повстречалась на жизненном пути, а его родственники жили за городом и были заняты сельским хозяйством, также как и он трудились в основном во благо чужой родины.
Придя домой, какое-то время Паша постоял задумчиво в ванной у зеркала, посмотрел на свое уставшее лицо, светлые взъерошенные волосы, испачканные худые щеки. Он умылся и пошел отдыхать перед тем, как приступить к готовке ужина. Отдых давался населению лишь с целью восполнения сил, чтобы они могли начать следующий рабочий день максимально эффективно. Если бы не эта нужда, людям бы, наверное, и вовсе спать не дали.
Конечно, второй причиной этому являлась и такая удивительная человеческая черта, как неумение довольствоваться рабским положением. Вот обязательно этим странным людишкам нужно есть не только одно лишь пшено, смотреть какие-никакие телепередачи, иметь возможность выйти погулять, иначе ведь могут выйти на улицу не в одиночку и далеко не за тем, чтобы просто воздухом подышать. Этого допускать нельзя, поэтому старенькие, но еще работающие телевизоры показывали милому зрителю несколько каналов: новостной, юмористический и со старыми фильмами. Новое кино уже не снимали: у людей нет времени на занятие такими бесполезными вещами как кинопроизводство, есть работа поважнее. Снимали только несколько развлекательных телешоу, чтобы после трудового дня было на что бездумно попялиться в экран. Слава Богу, были книги — их на улицах по вечерам можно докупить при желании. Некоторые, правда, были запрещены.
Хорошо, что теперь отопление не требуется: на улице уже устойчивая теплая погода. Зимой же в квартире было холодно, температуру держали на уровне около 17 градусов, ведь нельзя было тратить слишком много газа. А по телевизору говорили о том, что такая температура даже полезна, как и холодный душ.
Ужин и вообще любой прием пищи был крайне скуден. Мясо редко увидишь за столом обычного работяги, и такое ощущение, что власть, решая сколько людям достаточно иметь в рационе этого ценного белкового продукта, ориентировалась на статистику потребления крестьян в Российской Империи, когда одному мужчине в среднем доставалось около семи килограммов мяса в год, если перевести живой вес в продукт.
Также на кухнях со времен установки купола не наблюдалось разнообразия фруктов, потому как большую часть из них раньше привозили из-за границы. Сейчас на столе бывают лишь яблоки — и то не всегда. Выращивать на наших необъятных территориях можно и апельсины, но рентабельно ли это? Зачем занимать этим руки тех, кто может более эффективно собирать пшеницу или сахарную свеклу, например.
Паша приготовил себе гречку с сублимированными овощами из пакетика, уселся на диван и щелкнул пультом. За едой читать книжку неудобно, да
