Ультимативная Угроза - Антон Чернов
Правда, эта находка на третий день ухватила меня за одну деталь, а троица прочих девиц — за руки и ноги, чтоб не отбивался. Я не очень отбивался, между прочим! Но дела, да… В общем — влилась Катерина уже Ульвер в нашу семью. И кости всякое интересное предлагали, хотя я первое время от предлагаемых конструкций фигел… Но интересно и приятно. И что ТОЧНО — я не хочу знать, что будет при заполнении ВСЕХ ячеек. В то, что они справятся и всякие там варианты предложат — я уже верю. Но проверять не хочу. Скончаюсь-не скончаюсь — уже не уверен. Но что ни на что больше, кроме бесконечного всякого, этого и разного времени не останется — факт. И Эмик утопит меня от обиды, в бочке лубриканта.
Серина бродила по Юлу, время от времени интересовалась всяким, да и предлагала небезынтересные улучшения-модификации. В итоге попросила себе ресурсов и лабораторию, клятвенно пообещав ничего там нахрен не взрывать. И не нахрен не взрывать — тоже пообещала. А пока лаборатория оборудовалась, она общалась с Басилдр — вот как знал, что найдут общий язык. И…играла с близнецами. Я как первый раз увидел — немножечко удивился. И первое время немного подумал о лекарствах для восстановления сердечного ритма, потому что от такого небольшого удивления и в ящик сыграть недолго.
Иду я, значит, по коридору Юла, думой умеренной тяжести угнетённый, и расчёты на голоэкране браскомма произвожу. А навстречу мне, с визгами и криками бегут близнецы. Ну, бывает, лучше пусть бегают, чем мелкие диверсии чинят и вообще — в их возрасте понимаемо. Правда, подготовился к какой-то шалости, типа там таблички мне на спину «Пни дюка Ульвера и получи бесплатную экскурсию на добывающую систему 'всё включено!» Нет, ну в чём-то смешно даже, но как-то не пристало моей дючьей персоне. Несолидно.
Так вот, приготовился и начал удивляться, вплоть до поиска в сети пилюль. Потому что близнецы, заливисто смеясь и всё такое бегали не вдвоём, а втроём. И физиономия и вообще всякие детали третьей фигурки были мне прекрасно известны. Ну и металлом отливали, не без того. В общем, в компании близнецов бегала Серина, смеясь там и в салочки какие-то, пятнашечного типа, с ними играя. Серина метра в кепке, в прыжке и с табуретке! Это трёхметровая металлическая пиитка!
Вовремя вспомнил, что в общем-то её «тело» — колония микророботов, и она в своё время вполне серьёзно (хоть и обиженно) Эмику говорила, что, мол, может «быть практически любого размера». И, видимо, в силу становления пиитом, не доиграла в своё время. А сейчас доигрывает, вселяя в сердца и разум честных дюков всякое. Как минимум, сомнения: а от Юла-то при такой резвящейся троицы что-нибудь, кроме руин, останется? Или и руин не будет, а сразу — всё и с концами. Но, оказалось, что не только Юл уцелел. Но и даже «деструктивная активность» мелких снизилась. Им, видимо, нужен был «внешний фактор», которым в данном случае была Серина. Ну а друг друга таким они не воспринимали и вовлекали невиновных и непричастных в шалости. Они даже какой-то сетевой турнир умудрились выиграть, аж какой-то хлыщ с корреспондентами и кубком прилетал! Кубок оставил, корреспондентов забрал, в чём молодец — нам корреспонденты нахрен не нужны, А кубок мелких с Сериной радует, наверное.
Кстати, Эгиду Эмику присобачила именно Серина, раскритиковав техников и роботов. В чём сошлась с его Бронзовостью — прям дуэт о «непрофессиональной работе» и «дурачье» вышел. Вообще — даже появлялись мысли о какой-то… романтической привязанности, по крайней мере, у Эмика что-то такое неоформленное к Серине мелькало. Вроде и глупость, какое-то проявление влечения к противоположному полу у базово бесполого ИЛ. Но, если разобраться — возможный вариант. Потому что на ИЛ ОЧЕНЬ сильно влияет пилот. Особенно — первый. И если предположить (а на это есть немало указаний), что первым пилотом Бронзового был какой-то пилот из Имперского Рода, а может, и не один. А потом — я, в общем-то тоже, императрицыными трудами не обделённый либидо. А совсем наоборот, вообще-то. Ну, выходит, что потребность в психологическом романе у Эмика зародиться могла. Ну и себя он самоидентифицирует как «мужчину». И Инвиктусы, в качестве объекта его потенциально-романтического интереса не подходят — они бесполы, это Эмик у нас — аномалия.
В общем — выходило, что Эмик на Серину «запал». Но тут я решил не вмешиваться и особо не влезать: если у них «что-то» и будет, то либо платоническое, либо в ИР. А там — сами разберутся. Если захотят, если вообще всё мной надуманное и начувствованное — не глупости.
В общем, пару недель у нас выходили суетными, но приятными и небезынтересными. И продуктивными: шесть чиновников на каторге, дюжину новых комбинаций из костей удовольствия опробовали и вообще. А на третью неделю Клок, вредный старикан, изволил помирать. Причём, именно «вредный»! Нет бы как все приличные люди… кхм. Ну, в общем, помереть-то он был должен: его постоянное торчание в Оделлегере плюс возрастное разрушение тела и мозга… Короче, у старика просто не оставалось достаточного количества нейронов для функционирования тела вне Инвиктуса, да и на когнитивную деятельность оставалось только с поддержкой вычислителя Инвиктуса. Ну и, очевидно, дождавшись времени, когда «все дома», и ничего хренового не предвидится, вредный старик заголосил: всё, помира-а-аю!
Ну, подскочил я с супружеского ложа, на этот вопль, побежал в ангар Оделлегера, где в открытом ложементе лежало старческое тело, с языком выкаченным, глазками закрытыми. И пожалел старика, ну и вообще — есть за что уважать.
— Светлая память… — начал было я, но тут старик раскрыл глаза, ухмыльнулся и проскрипел:
— Передумал. Но скоро! — выдал он.
— Тык… мык… пык… — выразился я. — Ну ладно, нам тебя будет не хватать, раз уж ты ещё тут, — нашёл я хоть какие-то слова.
— Знаю. Вали уже отсюда, херр дюк. Занимайся своими делами, — царственно прошамкало старичьё.
Я и свалил — в общем-то, и вправду дел хватало. Да и раз уж проснулся, прихватил спешащих к ангару супруг, уведомил, что старик «передумал», и потащил в спальню с разными намерениями.
И ладно бы это было один раз — в принципе, даже смешно, хоть и грустно, конечно. Но этот злостный, старый и вредный пердун помирал по три раза на день! В течение недели! И глумливо передумывал! Я на лицах супруг стал читать желание «помочь почтенному Клоку Ульверу, чтоб не мучился». Ну вообще — чтоб не действовал на нервы, паразит старый! Но «чтоб не мучился» — как-то эстетичнее звучит. Но до внутриродового убийства решил не доводить. Хотя и у самого в особо неподходящие моменты «умирания» руки чесались. А просто настроил вычислитель Рода на непосредственный мониторинг жизненных показателей Клока и выдачи их в виде графиков. И следующие пару дней «умирающие» вопли склочного старика остались без ответа. И, наконец, пришёл вызов от него, не «помирающий», а «поговорить».
— Херр дюк, ты лишаешь умирающего старика последней отрады, — заныл он, как только я появился в ангаре.
— Тебе так нужна компания в последнем пути? — поинтересовался я. — Потому что если бы не мониторинг — кто-то из нас тебе вполне может её составить.
— Вы так ко мне привязались? — пустил старческую слезу Клок.
— Да щаззз! — возмутился я. — Дёрнемся в неподходящее время, ещё что-то такое!
— Хи-хи-хи, — захихикала развалина. — Ладно, смешно. Прощай, Гален Ульвер, удачи тебе и Роду, — вдруг серьёзно сказал он.
А показатели мониторинга, выводимые вычислителем Рода, стали снижаться, пока через четверть минуты не затихли.
— Пилот Клок Ульвер покинул нас, — прогудел Оделлегер, аккуратно извлёк манипуляторами тело из ложемента и торжественно положил его на пол ангара.
После чего ложемент захлопнулся, Инвиктус распрямился и оповестил:
— Пилот прекратил своё существование. Эквис Инвиктус Оделлегр переходит в режим ожидания, — ну и замер, в этом самом режиме.
Похороны, всё такое, траур на Ульвеюле и планетах Рода. Отправление Оделлегера на Вирде Грамен, дожидаться Катьку.
