Цитадель один - Алексей Гулин
Я не выдержал:
— Ты создал совсем уж райскую картину. Я вижу все совсем по-другому… Почему ты здесь оказался?
— Я курирую Подмосковье и еще несколько соседних областей. В руководстве СП области возникла конфликтная ситуация, и меня попросили помочь разобраться.
— Мне неудобно разговаривать, не зная имени своего собеседника. Как тебя зовут?
— Мое имя не имеет фонетических эквивалентов в человеческих языках, — как-то высокомерно заявил наш пленник.
— То есть?
— Я общаюсь с Хозяевами телепатически, у меня есть имя на их языке, которое могут произнести только они, да еще слуги высшего класса.
— Но тебя как-то звали раньше, до прилета чужих.
— Я сменил имя. И сменил его насовсем.
— Но как-то тебя надо звать?
— Зовите как хотите, мне это безразлично.
— Хорошо, тогда я буду звать тебя обер-лакеем. Надеюсь, тебя это обидит.
Он мягко улыбнулся.
— Неужели ты думаешь, что меня можно обидеть словами? Видит бог, вы не обидели меня даже своими делами. Вы ребята вполне симпатичные, и я надеюсь, что мне удастся убедить вас заняться чем-нибудь более полезным.
— Более полезным? — молчавший всю дорогу Данилка начал заводиться. — Чем вообще у нас можно заниматься, если вся промышленность в округе умерла. Я кончил университет — и дальше что?
— И, конечно, твоя семья голодает и страдает от холода. Соседские дети ищут остатки пищи на помойках, их старшие сестры все поголовно пошли в проститутки, и только их скудные заработки позволяют всем не умереть. Так? — с иронией спросил пленник.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Конечно, пособие достаточно, чтобы на него прожить. Но работы-то все равно нет! Можно, правда, пойти прислуживать СП. Это — не для нас.
— То, что работы нет, это естественно. Здешние заводы работали исключительно на армию. Теперь, когда нет ни войн, ни армий, переоборудовать их на мирное производство оказалось слишком невыгодным. А пособие… До прилета чужих у меня зарплата была немногим больше, а я считал, что зарабатываю неплохо. Да найдите себе дело! Займитесь музыкой, живописью, книги пишите. В Интернете уйма сообществ, занимающихся программированием, дизайном, анимацией. Если хочешь что-то, всегда найдешь.
Даниил сменил тему.
— Я не пойму, тебя так изуродовали, а ты их во всем оправдываешь.
— Изуродовали? Да ты просто не представляешь себе, что такое — смотреть на мир МОИМИ глазами. Я могу видеть как в микроскоп или в бинокль. Я могу видеть в инфракрасной и ультрафиолетовой областях спектра. Я могу видеть электромагнитные поля. В Цитаделях я могу телепатически разговаривать с Хозяевами и Слугами высоких классов. И это все вы называете уродством?
Наступила тишина. Мы не знали, что можно сказать. Тишину нарушил сам пленник.
— Вы все-таки решили, что будете делать со мной? Я рекомендую решать быстрее, потому что меня обязательно будут искать, и скоро здесь за каждым кустом будет по жуку-солдату.
Леха ухмыльнулся.
— Мы сделаем их так же, как и тех, которые были с тобой.
Пленник усмехнулся.
— «Сделали»… Не вы их убили, а они позволили себя убить.
— С чего ты так решил?
— Эта информация вполне открыта. Покопайтесь в Интернете — найдете.
— А если сразу?
— Для ленивых объясняю. Солдаты относятся к полуразумной касте. Если рядом нет никого, кто принимает решения, они практически небоеспособны. Когда я потерял сознание, они не знали, что им делать, а ведь и одного хватит, чтобы уничтожить весь ваш отряд. Сейчас же ситуация изменится. Отдающих приказы будет достаточно для полной зачистки леса. Решайте.
Мы с Максом переглянулись. Ребята, наверное, решили бы его сразу шлепнуть, но надо было подумать о последствиях. Максу это тоже пришло в голову, и он напрямую спросил:
— Если мы тебя расстреляем, какие будут репрессии?
Тот сделал попытку развести руками, забыв о наручниках. Обычно Слуги, надо отдать им должное, говорят правдиво и открыто, но его ответ прозвучал уклончиво.
— Откуда мне знать, что придет в голову другим? Может что-то и будет.
— У вас что, нет никаких правил на этот счет?
— Правила нужны только тем, кто не в состоянии ничего сам решить, — с гордостью произнес он. — Мы принимаем решения в каждом конкретном случае. Я пользуюсь достаточным уважением, и, не исключено, что Совет примет решение предпринять какие-то действия.
— Ну что, ребята, — я поднялся на ноги, — что будем делать?
— Расстрелять его, — выкрикнул Сергей, пожалуй, чересчур громко.
Макс ответил категорическим тоном.
— Отпустить. Его смерть не принесет нам ничего полезного, но может оказаться опасной.
Сергей не отставал.
— Сколько чужих ты убил? Ты что, веришь, что они это простят?
Пленник вмешался в разговор.
— Эти полуразумные не интересуют никого. Отношение к ним — даже не как к служебным собакам. Скорее, как к скотине на ферме. Они полезны, но если гибнут — ничего страшного. Если честно, нам, Слугам высших классов и Хозяевам, вы не интересны. А я могу гарантировать, что и СП не будут вас искать.
Я, наконец, решился.
— Уходи. В спину тебе мы стрелять не будем. Но и ты должен будешь выполнить свое обещание. Макс, сними с него наручники.
Пленник поднял руки, чтобы Максу было удобнее, и коротко сказал:
— Обещаю.
— Да что же это такое! — со слезами в голосе воскликнул Сережа. — Мы чуть не обнимаемся с этой сволочью. Их надо убивать без разговоров!
— Я вижу, у тебя есть личные мотивы, — мягко сказал пленник, — может я смогу тебе как-нибудь помочь?
Из Сережи как будто выпустили всю решимость. Внезапно вспыхнувшая надежда может погубить любого, и он смотрел на нашего пленника уже умоляюще.
— Моя девушка… Ее забрали… Я не знаю, где она и что с ней…
— Имя?
— Сизова. Екатерина Владимировна.
— Сколько ей?
— Восемнадцать недавно исполнилось.
Пленник смутился. Переделанное лицо и отсутствие глаз не позволяли следить за его эмоциями, но смущение было заметно.
— Действительно, узок этот мир.
— Ты знаешь ее?
Пленник повертел головой, словно пытаясь увидеть где-нибудь нужные слова.
— Более чем знаю.
Если бы Макс не успел сбить Сережу с ног, наша история могла бы быстро закончится. Бывший спецназовец был очень опытен, и отобрать у хрупкого паренька автомат для него было несложно.
Я вздохнул.
— А соврать ты не мог?
— Мы не
