Зверь 3 - Алексей Калинин
— Подсудимый, встаньте! — скомандовал судья после того, как он и его подручные удалились на совещание и вернулись.
Старик даже не разобрал сперва, что обращаются к нему. Адвокату пришлось сделать жест, показывающий просьбу судьи.
С очередным кряхтением Ромуальдыч поднялся.
— Верховным судом Российской империи на основании статей… — судья пустился в перечисление всех статей и статеек, которые вешались на подсудимого.
Мало кто понимал их значение и нумерацию. Даже присяжным порой казалось, что судья выдавал зашифрованный текст. Шифровку, в которой было скрыто отношение судьи к умственным способностям присяжных. Вроде как: «По статье сорок пять уголовного кодекса вы все лохи и ублюдки! А вот ещё статья семнадцать подпункт „б“ утверждает, что вы ещё и извращенцы!»
Может поэтому присяжные заседатели с облегчением выдохнули, когда судья закончил зачитывать и назначил подсудимому смертный приговор. Мог бы и десяток лет повесить, но все понимали — судья подарил старику «Последнее милосердие». Тихое засыпание от укола в вену, где будет оцепенение, а потом сердце пропустит пару ударов перед тем, как остановиться навсегда. И вряд ли Ромуальдыч протянет десять лет в колонии. Фемида отправляла старика в последний путь.
— Ну и хорошо, хоть наемся вволю перед укольчиком, — проговорил Ромуальдыч, когда судья стукнул в последний раз своим молотком по подставке. — Ребята, выводите меня. Настоялись, небось, бедолаги? Пошли, покурим? Ну и скотская же у вас работа, прямо не завидую…
Полицейские старательно прятали глаза, когда цепляли наручники на худые руки старика. Они также не поднимали глаз, когда вели его по коридорам судейского здания. Они выводили его к автозаку, который уже чихал заведенным мотором.
Ромуальдыч вышел на улицу и глубоко вдохнул промозглый воздух, смешанный с бензиновыми парами. Он посмотрел на небо, где галапагосскими черепахами ползли тяжелые тучи.
— Хотелось бы увидеть солнышко, ребята. Чтобы немного погреть косточки в последний раз. А ещё бы искупаться… У нас знаете, какие места есть? На пять метров в глубину дно как на ладони! Ну да ладно, угостите сигареткой, да поехали. Вы же, небось, домой торопитесь?
Они втроем остановились у автозака. Молодой полицейский-фурри, в чьем роду были снежные барсы, протянул деду сигарету. Тот с благодарностью взял её и щелчком пальцев вызвал огонёк на кончиках пальцев. Втянул горький дым. Пару раз кашлянул. Поднёс огонёк к двум другим сигаретам.
— Как же так, отец? — спросил полицейский. — Что же ты не удержался-то?
— Да вот так, сынок. Надоело ждать, когда этот урод меня всё-таки прихлопнет. Потому и не выдержал. И ни о чем не жалею. Если бы этот урод снова ожил, то я не упустил бы шанса прихлопнуть его ещё раз.
— Ну ты и смелый, папаша, — сказал второй полицейский, чью мохнатую мордочку украшали две белых полосы.
— Был бы смелым — проломил бы тупую башку гораздо раньше. А так, — старик махнул рукой. — Слишком долго ждал, пока дочка образумится…
— Ты же воевал?
— Да, имею награды… Вернее, имел. Этот урод всё пропил.
К автозаку с неба спустилась дорогая лодка. Её крыша была вовсе не из парусины, как у обычных Ягандекс-такси, а явно из пуленепробиваемого металла. Да и магическое поле было непроницаемо черным. Фурри насторожились. Кого ещё принесло в запрещенное для случайных посетителей место?
Поле исчезло, как только лодка коснулась грязного судейского двора. На месте водителя сидел угрюмый орк в дорогом костюме, а с пассажирского сидения на троицу взглянула красивая женщина средних лет в белоснежной шубе.
— Добрый день, господа, — глубоким грудным голосом проговорила она. — Рада вас видеть в добром здравии.
Было в её голосе что-то чарующее. Такое теплое и успокаивающее, что фурри невольно почувствовали сонливость и усталость.
— Добрый вечер, госпожа, — промямлили фурри. — А вы зачем здесь?
— Чтобы забрать и увезти на казнь вашего заключенного. Надеюсь, что вы не против, госпожа? Вы же торопитесь домой, не правда ли? Лечь в мягкие кровати, прижать к себе жен?
— Правда, — кивнул фурри, в чьем роду были снежные барсы. — Мы торопимся домой. Мы очень торопимся домой…
Ему и в самом деле жутко захотелось оказаться дома, в тепле и уюте. Может быть даже посмотреть очередную серию любимого сериала, а потом задремать под неё и проснуться полным сил и энергии. Точно такие же мысли возникли и у второго полицейского.
— Тогда езжайте домой и отдыхайте. Я сама отвезу заключенного на казнь. Потом в крематорий и дальше пепел по ветру… А завтра на работе вы скажете, что всё прошло без сучка и задоринки. Всё же просто, правда? Ну кому может навредить этот старый усталый человек?
— Ваша правда, госпожа, — согласился фурри, после чего подтолкнул деда в спину. — Ступай, отец. В последний раз прокатись на хорошей машине. Не придется тебе трястись на нашей обрыганной жоповозке. Хороший ты человек, даже жалко тебя немного.
Ромуальдыч пожал плечами. Он выкинул окурок и полез в лодку к даме в белоснежной шубке. Плюхнулся на сиденье рядом.
— Ну что, господин Викторов, я же обещала вас вытащить? — улыбнулась женщина. — А Баба-Яга всегда своё слово держит.
— Нет больше Викторова. Его сейчас везут кремировать, — хмуро буркнул Ромуальдыч и после тяжело вздохнул. — Так зачем всё-таки я вам?
— Ну, дальний правнук бога Одина не должен так бесславно умирать, — ответила женщина и коснулась плеча орка. — Трогай, Баррис. Нас ещё ждут великие дела. И не беспокойся за своих дочь и внуков — о них позаботятся… Ведь я всегда своё слово держу!
Черное поле скрыло сидящих внутри от посторонних глаз, а потом лодка взмыла в небо.
Двое фурри докурили свои сигареты и полезли в автозак. Их ждал путь домой. Они даже не поняли, что огонёк на пальцах деда появился вовсе неспроста.
Глава 3
— Здрасте? — с хихиканьем переспросила Чопля. — Ребята, забор покрасьте! Вы официанты и пришли получить заказ?
— Мне кажется, что ребята скорее подошли за расчетом, — с улыбкой ответил я. — Вот только мы ещё ничего не успели заказать. Может, посоветуете что?
— Посоветуем, — кивнул морф-вожак. — Выложить деньги на стол и свалить пока целые. Это самый нормальный варик для вас.
— С хера ли нам не жрамши хабар выкладывать? Ты часом берега не попутал, мишка-неадекваша? — тут же взъерошилась Чопля.
— Это твоя подружаля? — вожак кивнул на Чоплю. — Пусть свой хавальник захлопнет, пока я её зубки щелбаном не выхлестнул.
Вот такой наглости Чопля стерпеть уже не могла. Мало того, что она успела замерзнуть в рюкзаке, так ещё её ублажать отказываются. А ведь она клиент и вокруг неё должны плясать и ловить каждое слово.
— Я тебя сейчас поломаю, мудачило зубастое! Ты чо — в карманах по запасной жизни таскаешь, если так базаришь? — взвилась она в воздух и топнула ногой.
Так как топнуть ногой в воздухе ещё та задачка, да к тому же разозленная Чопля ещё не рассчитала силу удара… В общем её перевернуло в воздухе, что вызвало смех подошедших. Чопля же фыркнула и скрестила руки на груди, насупив брови.
Я понимал её расстройство — сам не ожидал подобной наглости от подошедших. По всем правилам гоп-стопа они сначала должны были докопаться до какого-то повода, а уже потом вызвать на нечестный бой. Нечестный потому, что я всё равно круче их, даже пусть подобных стервецов будет около полусотни.
— Крута пигалица, — хмыкнул вожак. — Её можно в клетку посадить — пусть народ развлекает. Вместо попугая будет!
— Да ты не охренел случаем? — начала вновь заводиться Чопля, когда я остановил её раскрытой ладонью.
— Ребята, вы по всем понятиям не правы, — проговорил я. — Если ищете ссоры, то надо и подходить обозвавшись. Вы же вообще не соблюдаете приличия и законы.
— А тут мы закон, — прорычал медведеподобный вожак. — Тут мы и устанавливаем приличия.
— Значит так, смерд, — я прекратил улыбаться и придал лицу выражение каменного утеса. В голос я добавил столько металла, что его хватило бы на целую секиру. — Я даю вам последний шанс остаться в живых. Вы сейчас извиняетесь передо мной и перед моей служанкой, а потом уходите так быстро, что ваш запах исчезнет ещё до того, как закроется дверь.
Мой голос подействовал. Морфы чуть отпрянули от стола.
Даже музыка стала чуть тише, а пьяная компания обернулась на нас.
Вот и скрытно побеседовали с аборигенами о делах насущных. Мда, придется исправлять ситуацию. Если сейчас перейти в конфронтацию, то это закончится сломанными ребрами, выбитыми зубами и несколькими неуважающими меня морфами. Мне это надо?
