ДНИЩЕ: Отрывая лица - Пол Фейн
Он ненадолго замолчал, потому что задумался. В этой задумчивости он сделал шаг ко мне навстречу.
— Я думал, каково это быть таким дикарём как вы. Бороться за жизнь, как животное. Жестокость… Всё это насилие…
Он хотел было обернуться к покачивающемуся на цепях обрубку, но решил этого не делать.
— И конечно, я понимаю, каково думать о нас, тех, кто живёт на вершине. Мы другие, у нас всё устроено иначе. Наверняка же таким как вы всегда хотелось попасть в этот рай, стать такими как мы. Ведь так?
Я молчал и старался не смотреть на него. Дело в том, что, если бы я слишком долго пялился, он мог бы решить, что у меня слишком много сил. Это могло насторожить его, он стал бы более бдителен, а сейчас это ни к чему. А ещё с минуту на минуту выстрелит Варя, следуя моей инструкции…
— Но правда в том, — продолжил певучий голос, — что вы не такие. Вы совершенно не понимаете, что отличаетесь от нас, что вы — это животные, а мы — дети Хранителя. Мы боги, и мы — ваши боги. Вы можете думать, что судьба несправедлива, что в мире слишком много жестокости… Однако подумайте: как вы можете об этом судить, если не понимаете замысла богов? Разве они вам доступны?
Он помолчал, в надежде, что я проникнусь его бредом.
— Вот причина, по которой вы все здесь. Вот почему вы думаете, что находитесь в клетке. И вы действительно в клетке. Именно поэтому мы пришли, чтобы спасти вас. Чтобы освободить. Ведь у нас достаточно силы для этого. Ровно, как у богов!
Он вдумчиво смотрел на меня — я ощущал этот взгляд. И буквально слышал, как шелестит в его голове наслаждение от только что сказанного. Он упивался собой.
— Но ты же не бог, — неуверенно вставил Варя.
Всё. Пути назад не было.
Фигура повернулась к нему лишь торсом, словно тратить энергию на это низшее существо было само по себе оскорблением. Некоторое время молчание накапливало злость, которую я ощущал в ауре этого чудилы.
— Вскоре ты поймёшь, что ошибаешься. И будешь лизать мои сапоги, когда я щёлкну пальцами.
— Какой же ты бог, если ходишь в юбке, — продолжил Варя.
Похоже, он был остёр на язык. Бог не ответил.
— Да ты же носишь эту юбку, чтобы дрочило удобнее было доставать. И, что самое смешное, у вас же тут нигде нет баб. Как ты предпочитаешь, на сухую, или когда тебе юбку задирают с другой стороны?
Ремешок у ремня отстегнулся. Я оценил ситуацию молниеносно. Постольку поскольку я уже давным-давно развязался, меня останавливали лишь крюки в спине, которые должны были причинять мне адскую боль… Но, чёрт возьми, давайте начистоту. Никто из присутствующих даже не представлял себе, что такое настоящая боль, чего уж там говорить об адской… Хотя, в случае с нашем местным божком, небольшой ад устроить ему захотелось.
— Козёл ты, а не бог, — наконец разборчиво произнёс обрубок.
Я и впрямь не ожидал услышать от него больше ничего, я думал он медленно умрёт в своём бреду. Однако он сумел меня удивить. Так как он находился за спиной дитя Хранителя, ему удалось провернуть ужасный трюк. Изловчившись челюстью и языком, он порвал собственную щёку, взвыл от этого, но уже не мог остановиться. Более того, то действие заставило содрогнуться всё его тело, которое качнулось в воздухе, прямо на крюках, и совершенно неожиданно человек без конечностей оказался в опасной близости от человека с ножом.
— Ай! — Единственное, что смог воскликнуть мужик в юбке.
Он схватился за шею, в которой торчал ржавый гвоздь с куском чужой плоти. Похоже, что гвоздь вошёл глубоко и неприятно, потому что с первого раза выдернуть его не удалось. Как и во второй.
— Давай помогу, — вкрадчиво произнёс я, уже поднимая своё тело.
Я держался за металлические крюки, на которые был подвешен, и осторожно снимал с них своё нанизанное туловище. Это было просто, как подтянуться на турнике. О боли я не думал, хоть кровь и полилась с новой силой. Сейчас у меня были другие задачи.
Никто не успел опомниться, как я спрыгнул на скользкий от моей крови пол. Сообразив, что происходит, человек с ножом хотел крикнуть охране, но неожиданность была на моей стороне.
Не выпуская из рук крюки, я вонзил один прямо в грудь этого мудилы. Я услышал, как рвутся ткани одежды, органов, ломаются рёбра. Для кого-то это стало самым настоящим удивлением. Лёгкое, наверняка было повреждено, потому что, когда он всё же попытался издать звук, послышался лишь сиплый свист, а не певучий голос. Но человека не так просто убить — я знаю это по себе.
Не теряя более ни мгновения, я резким движением подтянул к себе его тело, развернул в захвате и приставил второй крюк, весь перепачканный в моей крови, к его горлу.
Теперь человек, мнивший себя богом ещё несколько минут назад, злобно шипел в моих кровавых объятиях, совершенно точно предсказывая своё будущее для себя. Мне очень захотелось сказать что-нибудь пафосное, но отчего-то вновь стало немного грустно именно в тот момент, когда ярость управляла мной, моим телом, и была готова лишить жизни любого. Откуда являлась эта грусть — мне было неизвестно. Но она проходила так же быстро, как и наступала.
— А ещё ты говна кусок! — Выстрелил Варя.
И вот с этим я был полностью согласен!
Я воткнул крюк в шею противника с наслаждением. Он входил в горло тяжело, продираясь через тонкие слои кожи, мышц и хрящей. Человек в моих руках задрожал, но для него ещё не всё было кончено. Я также медленно начал вести крюком вдоль его шеи. Теперь он уже не мог ни шипеть, ни вообще издавать каких-либо звуков. Его тело трясло так, словно он оказался в своей юбке на Эвересте. Приятное ощущение!
Крюком нельзя порезать горло. Можно только порвать!
Когда мне стало надоедать это действие, я рванул крюк в сторону, и часть шеи отделилась от человека. Кровь поливала меня теплом. Дрожь угасала. И у меня тоже.
Варя с ужасом смотрел на меня. Обрубок продолжал висеть на крюках. Он не двигался.
— Этот всё, — сказал я, опуская тело на окровавленный пол.
Всё прошло достаточно тихо, а охранники были у нас совсем недавно. Уж не знаю, за каким хреном приходил
