Экзотеррика. Квантовый скачок - Василий Головачёв
Путь из жилой зоны в операционный зал, где и располагалась операционная система Таната, был недлинным. Все залы Замка соединял круговой чешуйчатый коридор, в стенах которого виднелись горизонтальные окна, а на самом деле – экраны системы обзора. Всеволод не удержался и наклонился к одному из них, показывающему ландшафт снаружи.
Вид на мир внутри Моховика, сбросившего свои внешние слои после выхода Копуна из «тюрьмы», потрясал квартирантов до сих пор! Конечно, оба не раз видели обитель Драконов с борта фрегата «Великолепный», ещё в то время, когда весь ганглий имел форму мшистого волчка, а потом сферы идеальной формы. Но внутри сферы был создан мир-водопад: гигантский кратер с отвесными стенами, по которым сверху вниз лились потоки воды. Во всяком случае, со стороны выглядело это так.
Однако никакой воды в реальности и в помине не существовало. Это была хорошо исполненная иллюзия, полная грозной красоты и нечеловеческой гармонии, покорявших души созерцателей. Но создали эту красоту не люди, а предшественники человеческой цивилизации – птерозавры, жуткие драконы, странным капризом судьбы награждённые человеческими чертами, которых вряд ли можно было отнести к поклонникам эстетического совершенства. На Земле от их деятельности не осталось и следа, тем более что они не были творцами машинных технологий, представляя собой биофизическую интеллектуальную цивилизацию. Зато следы птерозавров оказались далеко в космосе, за сотни миллионов и миллиарды световых лет, в том числе в системе звезды Вирго 444, где кто-то создал тюрьму моллюскоров, боевых роботов ушедшей в небытие цивилизации, и даже в Ланиакее, где драконы сотворили портал в Тьмир, а потом в этой тёмной вселенной создали Замок – портал в Мультиверс.
Вия оглянулась на застрявшего спутника, вернулась.
– Что ты увидел?
Всеволод очнулся.
– Каждый раз, когда я смотрю на эти водопады, меня не покидает ощущение, будто я это уже видел.
– На Земле полно мест с водопадами. Наверно, где-то отдыхал, увидел и запомнил.
Он покачал головой:
– Водопадами любовался, не отрицаю, но здесь совсем другой масштаб. И не играет роли, что весь ландшафт рождён лишь эффектом фотонного умножения: струйки воды копируют друг друга фрактально, как косички на голове негритянки.
Вия фыркнула:
– Очень образное сравнение! Ты, наверно, часто встречался с негритянками?
Всеволод ухмыльнулся:
– Было дело.
– И как они тебе? Колись!
– Это было давно, в молодости, я тогда работал в Баире, в астрофизическом центре, и с тобой знаком не был.
Вия засмеялась, кокетливо прижалась к нему.
– Хоть я и не негритянка…
– Ты прелесть! – Он поцеловал женщину.
– Ладно, идём, а то мы до вечера тут простоим.
Кольцевой коридор имел короткие перемычки перед входом в каждый отсек Замка, и соседний переход привёл пару в главный зал, где стояла скульптура дракона смерти высотой в полсотни метров. Ничего демонического в этом чешуйчато-перьевом ящере, сделанном из какого-то материала под металл, не было, но всё же он производил такое впечатление мощи и угрозы, что даже у видевших статую неоднократно квартирантов каждый раз пересыхало горло.
– Зверь! – с чувством проговорил Всеволод. – И почти человек!
– А мне его жаль, – призналась Вия.
– Почему?
– Точнее, жаль весь его род, затеявший галактическую войну и в результате исчезнувший.
– Такова участь всех агрессоров. – В тоне физика прозвучала назидательная нотка.
– Тогда и нас ждёт то же самое? – лукаво осведомилась женщина. – Сам же говорил, что мы колоссальные агрессоры и убийцы! Что вся наша история – это история истребления всего живого!
Он засмеялся, погрозил ей пальцем.
– Я не агрессор. И, к счастью, среди нас есть прекрасные исключения.
Вернулись в кольцевой коридор, дошли до следующего зала, который и являлся переговорной.
Этот зал внутри Замка, разумеется, тоже делали птерозавры, а точнее, биотехнические эмбриосистемы, выращивающие любые объекты с любыми геометрически сложными формами. Копун, добравшийся до святая святых сооружения, лишь подогнал центральный девайс Таната под свои нужды и вкусы. Но вся вместе конструкция выглядела как келья исключительно сложной конфигурации, располагавшаяся внутри кристаллического сростка хрусталя. Не портило конструкцию и кресло внутри друзы, почему-то созданное Копуном по форме человеческого тела. Оно тоже выглядело кристаллической друзой, но было удобно и для людей. Во всяком случае, когда его обнаружили Дарислав и Диана, Копун сидел в почти человеческом кресле и в образе человека. Ему почему-то очень нравился образ мальчишки лет семнадцати, одетого в драные джинсы и футболку.
– Залезай, – сказала Вия тоном заботливой матери.
– Могу и тебя подсоединить к Танату, – предложил Всеволод, ощущая, как участилось дыхание.
– Я буду только мешать, – отказалась женщина. – Вы общаетесь с недоступной мне скоростью. Лучше к обеду дашь мне почитать резюме.
– А ты что будешь делать?
– Пошныряю по отсекам Замка, где ещё не была. Мы тут два месяца, а я ещё и половины помещений не осмотрела.
– Ради бога, надень кокос[4]. Мало ли что оставили птерозавры после себя.
– Копун бы предупредил.
– Всё равно лучше перестраховаться. Тем более без меня.
– Слушаюсь, мой генерал! – Вия шутливо кинула два пальца к виску и убежала.
Потерев ладонь о ладонь, Всеволод забрался в кресло, в котором сидел каждый день, привычно окинул взглядом кристаллы операционной системы Таната, и Замок птерозавров перестал для него существовать.
В самом начале изучения памяти драконовского компьютера Всеволод прибегал к помощи своего персонального кванка по имени Ваше Сиятельство, сокращённо – Вася. Но позже сумел подключиться к Танату напрямую через операционный модуль – кресло, созданное Копуном, – и Вася стал служить просто банковской ячейкой, если воспринимать его память как банк данных.
Танат отозвался после второго мысленного вызова. Будучи высокоинтеллектуальной системой, хотя и созданной динозаврами, он научился разговаривать почти как человек (возможно, ещё с подачи Копуна, предусмотревшего эту возможность), и Всеволод воспринимал его мыслеречь как голос равного себе по возрасту и уму землянина, но иной расы. Всё-таки мыслеговорил Танат с акцентом.
В голове физика соткался образ собеседника: квадратное лицо с мощным лбом и горящими чёрными глазами, тонкие губы, крючковатый нос, седина на щеках.
«Готов сотрудничать, гуманоид».
«Я уже просил тебя называть меня по имени – Сева».
«Какой смысл несёт это слово?»
«Оно несёт личностный параметр для общения».
«Принял».
«Выведи вчерашний контент».
Перед глазами развернулся лист экрана, в глубине которого побежали по белому полю чёрные закорючки цифр, символов и слов.
Всеволод с удовольствием прочитал вслух резюме исследований.
Все его выкладки по отдельности не являлись каким-то научным откровением, выражая известные постулаты теорий, ставших достоянием учёных, таких как теория суперструн, квантовой гравитации, временных петель, эвереттовского Мультиверса, – но все они были
