По велению вселенной… Я пробуждаю спящее лихо - Анастасия Волкомир
Когда-нибудь я выскажу ей это. Больно парит меня происходящее, но сейчас я не должен давать себе слабину. Кто бы что ни говорил – у меня есть цель. У многих ее нет. Да и полезность ее предложений я не отрицал. Просто… скучно с ней. Ничего не могу поделать. Я не выбираю, что чувствовать.
– Причем тут мои родители? Ты не понимаешь, в какой опасности сейчас находится Вселенная? И ты, и я. Мы все можем не дожить до завтра, а все потому, что Черный Зверь на свободе, он разорвал цепь! Снова! Я должен рискнуть всем и одолеть его пока не поздно. Какая тут роль? Это неуместно вообще-то. Как ты можешь так бесчеловечно рассуждать?!
В ответ я услышал лишь тишину. Сама собеседница стыдливо опустила свой взгляд. То-то же. Даже слышать больше не хочу подобного бреда.
– Надеюсь, у тебя много сердец?
– Штук пять.
– Везет. Береги себя.
Кажется, мне удалось призвать ее к совести. Еще бы, эгоизм нужно лечить. Чем раньше, тем лучше.
Столовая начинала пустеть и потому звонкие возгласы ребятни уже не так резали слух. Ненавижу эту мелочь. Никакого уважения к личному пространству старших. Мозг не сформирован. Сами себе на уме.
Стакан был осушен до дна.
***
Я все чаще оставался в ночное время после уроков, чтобы наблюдать за пустыми школьными коридорами. Ни единого признака жизни. Это и радовало, и раздражало одновременно. Никакого следа Зверя.
Легенды не могут врать, это просто невозможно. Их складывали веками, чтобы однажды воплотить в жизнь. Такие предназначения создаются не для насмешки. Сейчас я уверен в своей правоте как никогда раньше.
Это началось еще давно, буквально с рассказанной на ночь сказки. Я всегда знал, что был рожден для чего-то большего.
Соприкосновение с той невинной девочкой было тому подтверждение.
В тот момент, когда у нас произошел «контакт», я услышал голос. Он не был отчетливым, больше похож на рык или сопение. Что-то не менее раздражающее слух как детвора. Я скорее чувствовал его интуитивно. Будто кто-то дышит тебе прямо в ухо. Так я понял – это тот, кого мне суждено победить. Ошибки быть не может.
[Чего же ты ждешь?…]
Вот что примерно сказал он. Понял глубоко внутри себя. Дразнил. Заводил как игрушку. Искушал сделать наступление. Все, что я делал раньше, просто выжидал время.
Когда-то давно, когда мы в очередной раз завели разговор о нашей династии, я спросил у отца: – Как я узнаю, что пора?
– Вселенная даст тебе это понять. Ты почувствуешь это.
Я тренировался все шестнадцать лет. С первых дней был окружен, словно туманной пеленой, всей мистикой бытия. Теперь этот момент настал.
Я шагаю по этой «пустыне», эхо доносит мои шаги на дальние расстояния. Свет, проникающий в окна, падал на пол, разбавляя непроглядную темноту, украшая решетчатым узором бетонную поверхность. Я слышу свое громкое дыхание, оно неприятно закладывает мои уши, но отступать некуда. Всю жизнь меня готовили к этому событию.
В моих руках серебряный кинжал с обсидиановой рукояткой. Если верить преданию – это один из немногих древних артефактов, или чудес Вселенной, как принято было их называть раньше. Он передавался в моей семье из поколения в поколение. Мой дедушка охотился на Зверя, затем отец, а теперь все надежды возложены на меня. Легенда гласит о том, что такое существо с мощной аурой способно убить лишь избранное оружие.
Отец давно заложил во мне осознание того, что я могу быть спасителем мира, но я предпочитаю считать это обычным долгом. Впрочем, это не менее приятно. Я знаю только одно – я единственная надежда Вселенной, если, конечно, она существует. Весь мир был создан для того, чтобы кто-то в нем поддерживал равновесие.
Осенью темнело раньше. С улицы больше не доносились звонкие детские голоса, все давно разошлись по домам.
Я сидел на лестнице и томно выжидал хоть какие-нибудь признаки жизни. Ничего не следовало.
Неудобная броня натирала мне локти, а ремни от наплечников неприятно впивались в мою кожу. Омерзительно гадкое чувство. Я чесался от ощутимого раздражения.
Несколько часов ходьбы по этажам не придавали оптимизма.
Мысль о том, что все тщетно иногда закрадывалась в мою голову, но я старался отбрасывать ее как можно дальше. Это точно был знак. Я должен быть уверен в это…
Внезапно раздался шум.
«Наконец-то, хоть что-то!» – подумал я, и начал медленно, почти бесшумно, прятаться за стенами. Меня давно научили переходу в режиме невидимки. Звуки доносились снизу, мне пришлось хорошенько прислушаться, чтобы понять это. Все-таки не зря я сегодня выпил зелье «Острый слух» по совету Полины. Оно отлично усиливало чувства, в этом она разбирается. Правда, у него был побочный эффект – ужасно хотелось провалиться в сон. С таким настроем не нападешь на цель, но все же оружие было наготове. Борьба с самим собой – также нарабатываемый навык. Главное только захотеть, я думаю.
Странно, на карте никого не было, но я все также приближался к возможному источнику суеты. Быть может, Зверь эфемерен, как привидение, тогда не стоит удивляться отсутствию отметок на горизонте.
Шум доносился из небольшого «кармана» в коридоре на первом этаже, где находился запасной эвакуационный выход, огражденный всевозможными неповоротливыми замками. Приготовившись, я прицелился.
Я ощущал и радость, и гордость, и трепет. Вот-вот я увижу то, что не дано другим.
«Зверя видят лишь однажды» – так гласит легенда.
Сжав рукоятку из редкого минерала, я резко толкнул дверь.
Раздался громкий хлопок! Запахло ржавчиной и деревом. Сгустилась пыль, разлетавшаяся под навесом лунного света. Под ногами захрустели щепки.
Все чувства как рукой сняло. Никакого Зверя не было.
В углу, ничего не замечая вокруг, копошилась девушка, чьи волосы были больше похожи на сгусток жиденькой соломы, а одежда на затертые нафталином тряпки из бабушкиного чулана. У нее была абсолютно невзрачная внешность, от вида которого хотелось перекреститься, нежели описать, а темные круги под глазами усугубляли все уродство наружности.
– А ты каким чертом тут делаешь?! – Не выдержал я, сжав челюсти. Усталость давала о себе знать. Черт, больше не буду пить это поганое зелье. Себе дороже. Лучше заставлю Полину научиться готовить что-нибудь другое, пусть это и невозможно.
Она ответила не сразу, сверяя меня оценивающим взглядом. Она делала эта так нарочито медленно, что сам чуть было не взорвался от раздражения. Ее взгляд
