Кадетский корпус [СИ] - Евгений Артёмович Алексеев
*****
Очнулся на больничной койке. Какой странный сон и почему я все еще жив? Стоп! Это не сон, тело тоже самое, я или продолжаю грезить, или все-таки немыслимым образом перенесся в другой мир. Моя личность наложилась на отпечаток сознания скорее всего погибшего Михаила Соколова, дворянина, ученика Синегорского кадетского корпуса магов.
Хмм… значит я теперь маг, вот же выверты судьбы? Но насколько помню свое первое сражение в новом мире, способности петельщика все еще при мне, слабенькие, с даром недостойным даже ученика, но все-таки худо-бедно могу оперировать временем. Но тогда почему одаренный? У нас эти две грани сверхвозможностей считались несовместимыми. Даже представить страшно, что мог бы сделать Мастер первого ранга с силой Архимага.
Ну да бог с ним с местными вывертами устройства мира, но что делать мне? А чего рефлексировать, это же… это же охренительной силы шанс, я в молодом, относительно здоровом теле. Годы войн, лишений, позорное бегство и жестокая смерть вдруг обернулись настоящей синекурой. По местным меркам моя семья не из бедных, впереди радужные перспективы и долгие годы счастливой жизни, ааааааа!!!
Травмы в целом оказались нестрашными. Просто их количество вкупе с честно сказать слабоватым телом произвели на врачей удручающее впечатление. Однако после тщательного осмотра и анализов какой-то серьезной опасности эскулапы не нашли. Вроде можно отправлять меня обратно на занятия, но все понимают, что следующая передряга может убить юного кадета. Видно поэтому мне, неслыханное дело, дали увольнительную, на целую неделю!
Дескать поправится на свежем воздухе, окрепнет на домашних щах да парном молоке и вернется к воинским наукам здоровый телом и духом! Мне такая перспектива только на руку. Сейчас мое поведение, несмотря на память Михаила, будет резко отличаться от того, что было. Те, кто живут со мной день за днем эти перемены остро почувствуют и не дай боги начнут задавать неудобные вопросы. Домашние же не видели меня почти полгода, поэтому все странности спишут на Кадетский корпус. Ну а по возвращении на учебу, все сгладится само собой.
За мной приехал дядька, насколько помню этот еще не старый воин заменил мне родителей. Мать погибла, когда еще был младенцем, даже смутного образа в памяти не осталось. Отец работает где-то во внешнеторговом ведомстве, и по понятным причинам находится постоянно в разъездах. Поэтому мной в большинстве своем занимается приставленный отставник. Говорят, Николай Руднев когда-то служил под началом моего родителя, потом случилась неприятная история и перспективный офицер спрятался в глуши и стал моим наставником.
Это, кстати, еще один плюс увольнительной. Близких, по-настоящему близких мне людей в поместье нет, так что перемен толком никто не заметит. Такие вещи чувствуются на тонком эмоциональном уровне, а с наставником и прислугой у меня скорее деловые, нежели семейные отношения. Как бы они меня не любили, но дистанция есть и за полгода она могла углубиться. Однако забирать воспитанника из корпуса дядька приехал лично.
Николай буквально принял меня из рук врачей, а расторопный водитель отнес скромные пожитки в припаркованный у крыльца респектабельный, темного цвета седан производства компании Руссо-Балт. Дорога до поместья много времени не заняла, оказалось, что Соколовы живут всего-то в трех часах езды от Кадетского Корпуса. Это для Европы или Азии огромное расстояние, а для России-матушки за триста верст можно и в булочную съездить.
Однако батюшка мой забрался в страшную глухомань. Поместье расположено среди девственной тайги, до больших городов далеко. Вокруг только небольшие деревеньки да люди клана Соколовых. Исконно родовые земли, вотчина, где любой житель чтит нашу семью как законных владетелей и защитников. Край богатый, раньше славился на весь свет рыбой, ягодой, лесом да пушниной, а теперь нефтью, металлами, золотом, углем…
— Ну здравствуй Михаил, — широко развел руки наставник и крепко обнял, не боясь разбередить раны. Суровый воин, видно, ждал от воспитанника возгласов боли, но я решил поиграть, укрепился и вытерпел.
— Здравствуй, дядька, — тепло приветствовал учителя, этот тон и фраза не мои, видимо идет от Михаила.
— Силен! Вижу, болят боевые раны, но виду не подал! — похвалил Руднев, — Ну поехали домой, там тетка Алевтина со вчерашнего дня старается, все твои любимые блюда приготовила.
Погрузились в автомобиль и тронулись. Машина комфортная, дорога на удивление отличная, прямая как стрела, без единой щербинки. От мерной качки, да проносившихся пейзажей стало клонить ко сну. Дядька первое время о чем-то живо расспрашивал, но заметив мое состояние, заботливо пододвинул подушку, отрегулировал электроникой кресло и накрыл легким, теплым пледом. Хорошо! Так обо мне не заботились с той поры как маги начали войну с Орденом Мастеров.
Проснулся только когда подъезжали к поместью. Встречали тепло, видно, что Михаила здесь любили. Многочисленные няньки и мамки нежно обнимали и справлялись о здоровье. Это могло продолжаться долго, но дядька повелительным рыком привел женщин в чувство. Все сразу заохали, засуетились и разбежались по домашним делам. Мы же по местному обычаю пошли в баню.
Монструозное деревянное сооружение к тому времени хорошо протопили. Как я понял, это местный ритуал, но помимо сакрального смысла имеющий и неслабый лечебный эффект. В принципе физика процесса понятна: экстремальные температуры и резкие перепады от раскаленной парилки до ледяной купели усиливают кровообращение, активное потоотделение выводит токсины, хлебный прохладный квас питает силы…
Парил сам дядька, причем как раненого меня избавили от веника и со слов наставника убавили пару. Вроде как он реже плескал на каменку из ковшика, да и то не пару для, а распространяя в воздухе экстракты каких-то пахучих растений. В целом получилось неожиданно хорошо, видимо тут квинтэссенция местного опыта народной медицины: запах дерева, пары-антисептики, природные имуностимуляторы…
Все это в целом дало неплохой оздоровительный эффект. Из бани вышел обновленным человеком. На полках ждали просторные льняные рубахи и штаны, самое оно то, после пекла и пара. Тело усиленно «дышит» и надо дать ему свободу. Захотелось полежать, передохнуть, но неспокойный наставник перетащил меня от одной оздоровительной процедуры к другой. В этот раз лечили застольем.
Руднев передал главенство в процессе дородной Алевтине, явно знающей толк в своем деле. Легкую терапию начали с пирогов, начиненных рыбой, зайчатиной, яйцом, ливером
