BATTLEFRONT: Сумеречная рота - Александр Фрид
Обернувшись, Намир увидел позади витрину, полную видеоэкранов. Подняв бластерную винтовку, он выстрелил по ней и нырнул внутрь сквозь осколки. Красавчик прыгнул следом. Надолго здесь укрыться не выйдет, тем паче если штурмовики выпустят очередную ракету, но пока этого будет достаточно.
— Проверь дорогу наверх, — крикнул Намир, голос его звучал глухо и слабо. Бластерной стрельбы он не слышал вообще. — Нам нужно огневое прикрытие! — Даже не глядя в сторону Красавчика, он упал на пол ровно в тот момент, когда штурмовики прицелились по магазину.
Гадрена тоже не было видно. На всякий случай он приказал инородцу занять позицию, понадеявшись, что тот жив и его комлинк все еще работает. Вскинув винтовку, Намир дважды выстрелил в сторону штурмовиков. Наградой ему стала пара мгновений передышки.
— Ты нужна мне здесь, Головня, — прорычал он. — Нужна здесь и сейчас.
Если кто ему и ответил, он не мог этого услышать.
Теперь он заметил штурмовика с ракетной установкой. Имперец пока перезаряжал ее, значит в лучшем случае оставалось около минуты до того, как стена начнет рушиться. Выстрелив несколько раз, Намир увидел, что один штурмовик упал, впрочем, повстанец сомневался, что попал. Видимо, Красавчик в конце концов нашел хорошую позицию.
Остались три штурмовика. Один уходил от переулка, остальные прикрывали ракетометчика. Намир открыл ураганный огонь по уходившему и мрачно усмехнулся, когда тот поскользнулся и упал на колени. Было некое наслаждение в том, чтобы видеть унижение опытного штурмовика. Стороне Намира часто приходилось такое переживать.
Резкие движения вновь привлекли внимание Намира к ракетометчику. За спиной штурмовика возник Гадрен. Обеими парами рук гигант схватил и поднял в воздух своего противника. Человек задергался всем телом, и ракетная установка упала на землю. Белая броня сминалась в руках инородца. Капюшон Гадрена откинулся, открыв коричневую шишковатую голову с широким ртом, венчавшуюся более темным костяным гребнем, словно у какого-то кошмарного рептилоидного божества. Второй штурмовик в переулке повернулся было к инородцу и тут же был сбит наземь телом своего соратника, а потом Гадрен, ревя то ли от ярости, то ли от горя, размозжил обоим головы.
Намир доверял Гадрену не меньше, чем остальным, но порой инородец пугал его.
На улице остался последний штурмовик. Намир стрелял, пока не прожег оплавленную черную дыру в броне противника. Намир, Красавчик и Гадрен вновь собрались возле трупов и осмотрели собственные раны.
Слух возвращался к Намиру. Поврежден был не только щиток — трещина шла по всему шлему. Бросив его на мостовую, он заметил небольшую вмятину на лбу. Красавчик выковыривал осколки шрапнели из бронежилета, но не жаловался. Гадрен дрожал под теплым дождем.
— Головни нет? — спросил инородец.
Намир только буркнул.
Красавчик рассмеялся своим странным всхлипывающим смехом и попытался заговорить. Дважды, трижды, четырежды он давился словами, почти заикаясь, что стало для него нормой после сражения на Смоляном пузыре.
— Если будем наваливать трупы как сейчас, — наконец сказал он, — то получим лучшую высотку в городе. — Он показал на последнюю жертву Намира. Штурмовик упал аккурат на одно из тел гражданских.
— Ты больной на всю голову, Красавчик, — сказал Намир, грубовато обняв товарища за плечи. — Когда тебя вышибут, я буду скучать.
Позади них пыхтел и ворчал Гадрен. Возможно, так он выражал свое омерзение, но Намир предпочел считать это смехом.
Официально город именовался Хейдоральским административным центром номер один, но местные называли его Самоцветом из-за кристаллических гор, окаймлявших горизонт. По опыту Намира, Галактическая Империя никогда не давала названий, вызывающих ужас, — ни своим легионам, ни звездным разрушителям. Она старалась придерживаться унылого единообразия. Намиру было плевать, да и не являлся он уроженцем поименованных Империей планет и городов.
С полдесятка отделений повстанческого взвода уже собрались на центральной площади, когда туда прибыла группа Намира. Дождь превратился в водяную взвесь, и размещенные на площади палатки с навесами плохо укрывали от нее. Тем не менее мужчины и женщины в помятой броне жались в самых сухих уголках, какие только могли найти. Ворчливо переговариваясь друг с другом, они перевязывали легкие раны и ремонтировали поврежденное оборудование. Что до радости победы, то праздновали ее негромко. Это было долгое сражение всего лишь ради призрачной надежды на свежую еду.
— Хватит самодовольства, займитесь чем-нибудь полезным, — рявкнул Намир, почти не сбавляя шага. — Если зазывать новобранцев ниже вашего достоинства, вспомогательным командам как раз не помешает помощь.
Реакцию отделения он едва заметил. Его внимание привлекла высокая и крепко сложенная женщина, появившаяся из сумрака ангара для спидеров. На ней были холщовые штаны и пухлая красно-коричневая куртка. На плече висела винтовка с оптическим прицелом, а плотно прилегающая бронесетка защитной маски прикрывала шею и подбородок. Ее кожа, чуть тронутая морщинками, была темной, насколько вообще может быть темной человеческая кожа, а волосы пострижены ежиком. Толком не взглянув на Намира, она подстроилась под его шаг.
— Не хочешь рассказать, где была? — спросил Намир.
— Ты упустил вторую группу огневой поддержки. Я позаботилась о них, — ответила Головня.
— В следующий раз хоть намекни, — холодно сказал Намир.
— Не хотела тебя отвлекать.
— И я тебя люблю, — рассмеялся мужчина.
Головня склонила голову набок. Если она поняла шутку — а Намир хотел, чтобы поняла, — то это ее не рассмешило.
— И что теперь? — спросила она.
— У нас есть восемь часов до того, как мы покинем систему, — сказал Намир и остановился, повернувшись спиной к опрокинутой будке. Он облокотился о металлическую стену и посмотрел в туман. — Меньше, если имперские корабли прилетят раньше или если войска губернатора перегруппируются. После этого мы будем делить добычу с остальной боевой группой. Возможно, будем эскортировать одним или двумя кораблями «Громовержца», прежде чем остальные разделятся.
— И оставим этот сектор Империи, — сказала Головня.
Красавчик куда-то отошел, зато к ним присоединился Гадрен.
— Мы вернемся, — сурово сказал он.
— Верно, — с усмешкой сказал Намир. — Надо же к чему-то стремиться.
Он понимал, что
