Последняя пьеса Земли (СИ) - Скок Александр

Денис спустился в гараж. Стянул со спинки бюстгальтер и попытался вспомнил чей. Ольгин. Закинул его на полку, погасил лампы и бухнулся спать. Он совершенно не подозревал, что завтра его жизнь никогда не будет прежней.

6:00

Небо было чистым, и звезды мерцали как никогда ярко.

Терещенко сел за руль троллейбуса, когда на часах было ровно шесть утра. Обычно в этом время года светало в пять, может чуть раньше. Но почему-то сегодня все было по-другому. Денис не придал особого значения темному утру, да просто его не заметил — был увлечен бытовой суетой с головой. Как и большинство людей.

Он включил освещение салона. Потом проверил, не забыл ли взять билетную ленту. Кондуктор ему в пару не полагался. Контора была на гране банкротства и сократила всех кондукторов. Теперь водители обилечивали пассажиров, как маршрутчики.

Точно по графику, ровно в шесть двенадцать, Терещенко выехал из депо и поехал по маршруту.

Денис остановил троллейбус на остановке «Героев Чернобыльцев» и побарабанил пальцами по рулю. Он испытывал странное чувство дискомфорта, природу которого не мог понять. Сначала он думал, что причина этому в свалившихся на него детях. Но потом понял, что дети тут не причем. Вспомнил, все ли документы оформил перед выездом из депо. Перебрал в памяти все бумажки — все было в порядке. В какой-то момент он окинул взглядом приборную панель и задержал взгляд на тумблере освещения салона. Тумблер был в положение «вкл». Терещенко бросил взгляд на наручные часы, стрелка щелкнула на шесть сорок пять. И он понял, что какого-то черта снаружи было все еще темно. Денис наконец-то понял, что темнота в такой утренний час и вызывала у него чувство дискомфорта. Терещенко прильнул к окну и поднял глаза к небу: необычно ярко мерцали звезды, не было ни малейшего намека на рассвет.

Откинувшись на спинку кресла, Денис потер щетину. С одной стороны, было забавно, что до сих пор темно, а с другой, подмывало мерзковатое ощущение тревоги и неприятное предчувствие надвигающейся беды.

В кабину заглянул дед:

— Который час? Не светает чет.

Денис выбил сигарету из пачки:

— Шесть сорок восемь, дедуль.

Дед хмыкнул.

— Так не верно они у тебя ходят. Темно ведь есчо.

— У нас с часами строго, дед. По графику работаем. За опоздание штрафы.

Старик промычал что-то себе под нос. А потом пробубнил:

— Не уж-то последние времена настали? — он то ли спросил, то ли сказал утвердительно. Помолчал и пошаркал в салон.

На конечной у Дениса выдалось пятиминутное окно, и он опустил «рога» троллейбуса, чтобы не мешать ехавшему за ним сотому троллейбусу. Денис взял с собой билетную ленту и юркнул в диспетчерский домик.

У Сергеевны — местной старожилы диспетчера, бубнил телевизор. Цикорий в кружке чадил дымком.

— Это что творится-то, а? — начала Сергеевна своим звонким голосом.

— А что творится, Сергеевна?

— Как что? Солнце пропало!

Денис положил ленту перед ней, чтобы она списала номер крайнего билета.

— На «Героев Чернобыльцев» это понял. Не нормальная тема какая-то. — Денис подошел к кулеру и налил стаканчик холодной воды. — Что по ящику говорят?

Сергеевна переписала номер билета и стянула с носа очки для зрения.

— А ничего не говорят. Сижу, жду вот, как на посту, — она тяжко вздохнула. — Ой, не к добру вся это темнота, ой не к добру!

Денис осушил стаканчик и довольно выдохнул.

— Не накручивай, Сергеевна. Все будет пучком. По ящику скажут, что все хорошо.

— Не верится мне что-то.

Она закусила душку очков:

— Получается, что весь мир теперь во тьме? А что же будет, если оно так и дальше все продолжиться? Хаос, крах всего и вся?

Денис повернулся к окну. Ответа на ее вопросы у него не было. Было боязно думать, что там будет дальше. Авто ползли в пробке по проспекту. Терещенко пробежался глазами вдоль пробки до конца улицы и спросил:

— Где сегодня сто первый? На моей линии? — спросил Денис.

— Не вышел. Заболел. А зачем тебе он?

— Да так… дело одно есть.

Сто первый должен был ему пять тысяч. И Денис намеревался напомнить ему, что пришло время отдать долг.

— А кто вместо него? — спросил он.

— Света Чайка.

— Тру-ту-ту… светик цветик-семицветик.

Кучерявая блондинка свела с ума половину депо. И Терещенко не был исключением.

Сергеевна вытащила со стола ящик, достала пузырек и стала капан его содержимое в кружку с водой:

— Сны что-то плохие в последнее время. И такая жуть, такая жуть!

Терещенко повернулся.

— Это всего лишь сны, Сергеевна.

— Снился Петька мой покойный. На вокзале был. Как будто ждал что-то. Не меня ли?

— Да брось! Тебе еще жить и жить.

— Ой, не уверена! — она прильнула к стакану.

Денис бросил взгляд на часы. Пора на линию.

— Сообщай, если что по новостям скажут, — и Терещенко пошел к троллейбусу.

11:00

Солнце не появилось. Терещенко все больше начинал нервничать и чаще барабанить пальцами по рулю. Половину пачки сигареты улетели, словно в трубу. Мысль, что все обойдется, что все наладиться и начнет светать, почти умерла. Денис уже окончательно понял — происходило что-то плохое.

Когда Денис остановил троллейбус на светофоре, зазвонил телефон. Двумя пальцами перехватил изо рта сигарету и полез в карман. Достал. Сонный экран показывал, что входящий звонок был от абонента «Вроде бы сын?». Денис затянулся и принял звонок.

— Да, слушаю. Что у тебя там?

В трубке была тишина.

— Алле, — громко сказал Денис.

— Пап, почему на улице темно? — спросила Аленка и всхлипнула. Она почему-то говорила шепотом.

— А, это ты. Сам бы хотел знать. Ты там как? Почему ты говоришь шепотом?

— Мне страшно. Я спряталась в шкаф. Ты можешь приехать?

— Ну вот еще чего. Я же на работе.

— Я хочу к маме!

— Мама скоро приедет. Подожди чуть-чуть. И вылезь из шкафа. Окей?

— А что если она умерла?

Денис усмехнулся:

— С чего ты взяла? Она уже должна быть где-то на подходе к Армавиру.

— Я хочу к маме. Ты можешь меня к ней отвезти?

Денис вздохнул. Затянулся, перехватил ртом сигарету и взял телефон другой рукой.

— Слушай, а давай ты ей позвонишь и убедишься, что с ней все хорошо? Позвонишь?

— Хорошо, папа.

— Брат далеко? Можешь дать трубку?

В динамике послышалась возня. И когда дочь передала трубку, Денис спросил:

— Ну че там у вас? Все норм?

— Вроде, — ответил Юра.

— Из квартиры ни ногой, понял?

— Ладно. А что происходит?

— Не знаю. Просто почему-то Солнца нет. В общем, ты присматривай за сестрой и дай ей матери позвонить, чтобы не ныла. Если получится, постараюсь приехать пораньше. — Денису загорелся зеленый свет. — Все давай, ехать пора, — и он сбросил вызов.

На следующем светофоре Денис встал в пробке в левом ряду. Всем здесь нужно было налево: улица уходила на мост и вела в центр города. По традиции правый ряд двигался чуть быстрее. Впереди, через несколько машин, стоял сто двадцатый троллейбус с рекламой M&M’s на боках и моргал поворотником. На сто двадцатом сегодня работал Демидов Леха.

Терещенко отправил ему голосовое сообщение:

— Привет. Что там впереди?

— Два придурка догнали друг друга.

— Теперь график к черту летит.

— Есть такое дело.

Терещенко побарабанил пальцами по рулю и окинул взгляд пробку. Встречка двигалась в плотном потоке, что для нее не характерно в утренний час. Обычно утром все люди спешат в центр, а вот в обратную сторону всегда мало машин. И Денис подумал, что встречка вела на выезд из города. Это навело его на мысль, а не сматывались ли все эти люди из города? Может они знают что-то такое о происходящем, о чем Денис не в курсе?

— Куда делось Солнце, как думаешь? Может эти все люди валят из города? — Денис отправил голосовое.

— Думаю, что всем до лампочки, что Солнца нет. Им главное, чтобы интернет был. Если в кармане есть интернет, значит все идет по плану.