Иван Валеев - Ни одно животное не…
— Двустволку, пожалуй…
— Сейчас.
Ледомый принес «осиный рой», патронташ и две коробки патронов.
— Ну, вроде все. Это вам на первое время. Там уже столько всего отвезли — можно революцию провернуть… Только зачем, да? Ладно, удачи. Поосторожней там.
Мангус попрощался и вышел, нагруженный оружием и боеприпасами. Теперь дело было за транспортом. Он добрался до выхода. Дежурный на этот раз оказался на месте. Мангус подошел к нему.
— Здравствуйте, — сказал он дежурному. — Меня направили к химзаводу…
— Поздравляю, — откликнулся дежурный и добавил: — Извините. Профессиональное. Сейчас… — он взял телефонную трубку, покрутил пальцем диск. — Да? Это дежурный… Он самый. У нас еще кто-нибудь едет к заводу?.. Нет, не «вообще», а «сейчас»?.. Так… Хорошо… то есть… Ладно, понял, — дежурный положил трубку и обратился к Мангусу: — Значит, вот что мы с вами… Пойдемте.
Он резво выскочил из-за стола и выбежал на улицу. Мангус последовал за ним, вышел на крыльцо и остался ждать под козырьком. Дежурный стоял, сунув голову в обшарпанную легковушку. Наконец, он высунулся, развернулся и взбежал по лестнице.
— Все, договорился. Можно было бы организовать машину специально, но… В общем, долетите с ветерком и журналистом. Всего хорошего, — дежурный хлопнул Мангуса по плечу устремился в здание.
Мангус вздохнул и подошел к машине.
— Здравствуйте, — сказал он.
— Здравствуйте. Загружайтесь. Я уж думал — шишку какую-нибудь везти придется, — хохотнул член Гильдии журналистов. — Хотя, признаться, вас я где-то видел…
Мангус устроился на заднем сиденье и не успел даже толком захлопнуть дверцу, как машина сорвалась с места.
— Вы не расскажете мне, что там происходит? — спросил журналист, выруливая на площадь Змеи. — На всякий случай, чтоб знать, к чему готовиться.
— Я там еще не был…
— Ну не посылают же вас совсем вслепую, правильно? — резонно заметил журналист.
— Простите, я не расслышал, как вас зовут? — ворчливо осведомился Мангус, заталкивая патроны для двустволки в патронташ.
— Надо же, а я думал, меня все здесь знают, — рассмеялся журналист. — Я Кирк Ромхин, «Северный округ», — и он протянул Мангусу руку через плечо.
— А-а-а… Простите, действительно не признал. Я редко читаю газеты и еще реже смотрю фото тех, кто там пишет… если, конечно, автор не несет полную чушь — таких надо знать в лицо… Офицер Никлас Мангус, — представился страж, пожимая репортеру руку.
— То-то ваше лицо мне знакомо. Будем считать, что вы мне польстили… И все-таки — что там происходит?
Мангус протянул Ромхину фотокарточку. Тот озадаченно посмотрел на нее.
— Это что за пугало?
— Это пример того, по кому там ведется стрельба.
Ромхин присвистнул.
— Никогда ничего подобного не видел… Мутанты, наконец-то?
— Нет. Сервантес сказал — попытка создать живые организмы на базе скелетов.
— Чья?
Настала очередь Мангуса смеяться.
— Если вам удастся это выяснить, вы будете иметь почет и уважение!
Журналист снова хохотнул и вернул карточку:
— Ндэ? Ладно, держите свой вещдок. Надеюсь, мне разрешат там немного пощелкать. Утром не пустили… Я поэтому сюда и приехал, — он дернул головой назад, — ругаться. Посмотрим.
Они выехали на подозрительно пустую — даже несмотря на непрекращающийся дождь — Окружную, проехали немного по ее внешней стороне, свернули направо и по уже слегка запущенной дороге добрались до первого, административного, корпуса законсервированного завода. Мангус выглянул в окно.
Журналист остановил машину у поста рядом с проходной. К водительской двери подошел одетый в черный плащ с капюшоном спец из оцепления.
— Косьма Иванов, — представился он, поставив в фамилии ударение на «а», — Слушаю вас.
— Я — Кирк Ромхин, газета «Северный округ», — отозвался журналист.
— Офицер Никлас Мангус…
— Да, мы вас ждем, господа. Офицер Мангус, пойдемте со мной, — и журналисту, — Господин Ромхин, отгоните машину на стоянку, вон туда, дальше вас проводят.
— Надеюсь, не в карцер? — хмыкнул журналист.
Иванов внимательно посмотрел на Ромхина.
— Мы должны это обдумать, — заявил он без улыбки.
Ромхин нырнул в машину, помахал Мангусу через стекло и поехал к стоянке.
— Журналист он, конечно, приличный… — Иванов не договорил и двинулся к проходной.
Мангус потащился следом. Иванов оглянулся и спросил:
— Вам помочь?
— Если можно, — он протянул офицеру «скорпион».
Иванов повесил винтовку на плечо, открыл алюминиевую дверь проходной, скинул с головы капюшон, прошел через турникеты и двинул налево.
— Так посуше, — пояснил страж.
Они прошли по длинному коридору и вышли на улицу. Под ногами захлюпало.
— Проклятая погодка, — ругнулся Иванов. — Мы этих тварей поначалу отстреливали сверху, — он ткнул большим пальцем назад, в сторону административного корпуса, — вроде без риска, но если долго тянуть, они начинают бродить по территории и обрастать.
— Чем?
Иванов пожал плечами.
— Шкурой. Руками. Ногами. Чем придется, даже головами. Убивать становится сложнее. Поэтому вот так, — он указал на хлипкие деревянные конструкции с брезентовыми навесами.
Они подошли к одной из таких конструкций. Иванов снял с плеча винтовку, поставил ее дулом вверх на деревянную подставку и усмехнулся:
— Будьте как дома. Только не очень рассиживайтесь, — он посмотрел в бойницу и проворчал: — А, уже идут…
Мангус в машине Ромхина успел зарядить только один магазин, поэтому он протянул Иванову сумку с патронами и спросил:
— Вы мне не поможете?
— Давайте, — отозвался Иванов. — Только свяжусь с вашим сканером.
Мангус хотел было поинтересоваться, кого он имеет в виду, но вспомнил объяснения Сервантеса, молча взял «скорпион», высунул дуло в бойницу и посмотрел на приближающихся в оптический прицел.
Два бледных урода неторопливо шлепали по грязи прямо на их редут. Один из них отличался непомерно длинными руками — левую, с огромной клешнятой кистью, он волочил по земле, — второй же напоминал фигурой напольные часы, перекошенные на левый бок, с торчащей на месте циферблата головой, сильно выдающейся вперед.
Рация Иванова затрещала и заквакала. Мангус вдруг почувствовал себя очень неуютно, словно ему за шиворот вылил еще один стакан холодной воды.
— Понял, — отозвался тот и сказал Мангусу, — длиннорукому в правый глаз.
Мангус хмыкнул, прицелился и спустил курок. Урод неловко взмахнул правой рукой и завалился. Страж перевел прицел на второго. Рация снова проснулась.
— Понял… Второго чуть левее головы, на уровне рта.
Мангус прищурился. Раздутая щека этого второго находилась как раз на линии выстрела.
— Сейчас попробую…
Выстрел. Пуля разнесла щеку урода и, видимо, застряла где-то в шкуре. Мангус выстрелил еще раз.
— Есть!
— Прекрасно, — проворчал Иванов, вставая. — Давайте дальше сами.
Он протянул Мангусу рацию и большие наушники с микрофоном — новинка, такие игрушки появились всего пару месяцев назад и у стражей их еще не было. Мангус приспособил рацию на пояс, напялил наушники на голову, воткнул штекер в гнездо, подогнал дужку по размеру и придвинул микрофон к губам.
— Кнопка разговора на правом наушнике, — пояснил спец. — Сейчас вы на прямой связи со сканером. Если понадобится что-то еще, переключитесь на волну штаба, это на самой рации.
— Ясно, — кивнул Мангус.
— Прекрасно. Боеприпасы вам сейчас приволокут. Удачи…
И спец вышел под дождь. Мангус посмотрел ему вслед и вернулся к работе. В прицел попал низенький, страшно толстый уродец, поддерживавший руками свое огромное брюхо снизу, чтобы не мешало ходить.
— Прямо под подбородок, — произнес далекий мужской голос в наушниках.
— Понял, — отозвался Мангус, прицелился и выстрелил.
Часть вторая
Сервантес вернулся на химзавод к семи часам вечера, когда дождь наконец-то перестал.
Дела — вопреки опасениям — были практически в полном порядке. Ошибки, наделанные утром, были проанализированы, учтены и вообще приняты к сведению; количество пострадавших выросло крайне незначительно, и то в основном за счет неосторожного обращения с оружием, вроде использования гранаты слишком близко к деревянному редуту или лопнувшего стекла, поранившего осколками несколько человек на третьем этаже административного корпуса. Связки «стрелок-сканер» работали прекрасно и практически без внутренних конфликтов, частично в силу того, что принцип «работы» сканеров большинству стрелков был неизвестен. Количество уродов постепенно сокращалось. Журналисты… Журналистов начали пускать уже около двенадцати, что, пожалуй, тоже было правильно, поскольку несколько повышало репутацию Спец. Управления в глазах журналистской братии и их Гильдии. Кое-кто даже рискнул побывать на переднем крае и был удостоен чести заглянуть в оптический прицел.
