Владимир Владимирович - Ноябрьский дождь
Он оглядел прищуренными глазами собравшихся, слушавших в недобром молчании. Лишь Франклин и Фауст не разделяли общей враждебности к Вендиго и его спутнице, до сих пор молчавшей. Лохмач глядел на мужчину украдкой, и во взгляде его читалось неприкрытое восхищение. В темных же глазах юноши в красном плаще вообще не было никакого выражения.
- Что ж... - улыбнулся Вендиго. - Вношу такое предложение на рассмотрение собравшихся: я тоже предлагаю объединиться.
Все удивленно зашевелились. Целью сегодняшней встречи должны были стать уговоры и принуждение Вендиго к слиянию. То, что он сказал, оказалось самой большой неожиданностью из всех возможных.
Он распрямился и скрестил руки на груди.
- Я предлагаю вам всем объединиться. Но не под патронажем Лилит. Ведь подразумевалось, что она будет нашим председателем, не так ли?
Вендиго улыбнулся. Он прекрасно знал шаблонность мышления хозяйки встречи. Поставить вместо себя кого-то из недавних конкурентов она бы не решилась. Единственным другим претендентом на место старшего мог быть лишь он сам или тот, кого среди них не было уже давно.
- Разумеется, - спокойно ответила женщина. - Поскольку я представляю наиболее нейтральную сторону из всех нас. Я ведь вам не конкурент.
- Да, конечно, - снова улыбнулся он и вдруг произнес: - "И пришел один из семи Ангелов, имевших семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: пойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с ней блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле".
Вот теперь даже она не удержала в себе спокойствия. Подавшись вперед, женщина выскользнула из тени, и все увидели правильное, безупречное лицо идеальных пропорций и черт, с пронзительными глазами цвета свежескошенной травы, сейчас опасно полыхнувшими.
- Вендиго. Ты. Злоупотребляешь. Моим. Расположением, - делая ударение на каждом слове, произнесла она.
- Твое. Расположение. Я. Видал. В. Гробу, - в том же тоне ответил он. - Никакого объединения под тобой никогда не будет.
Он вдруг молниеносно подался вперед и, к общему удивлению собравшихся, оказался стоящим на столе. Гордый, распрямившийся стан мужчины заставлял думать о сущности столь двусмысленного понятия как собственное достоинство. Не слишком ли много его в одном человеке?
- Я предлагаю вам всем объединиться. Войти в состав моей организации. Тем самым во мне вы приобретете не соперника, а заботливого начальника.
Это заявление могло бы сопровождаться взрывом бомбы прямо тут, в зале. Никто бы не заметил. Подобная наглость немыслима. Он даже не маскировал свое предложение словами о партнерстве или сотрудничестве. Он открытым текстом предложил идти к нему в подчинение. С таким же успехом можно было предложить лечь на плаху и улыбнуться палачу.
В зале повисло тяжелое, гнетущее молчание.
- Я все понял, - расхохотался вдруг блондин. - Ты сумасшедший! Ты обычный дурачок!
- Конечно, Виктор, конечно, - улыбнулся ему одними губами Вендиго. - Ведь только сумасшедший мог бы... Попробовать... Сделать тебе... Больно. Не так ли?
Отрывисто звучащие слова мужчина сопровождал пристальным взглядом в сторону блондина. Тот с каждым из них сникал, улыбка сползала с лица. Когда Вендиго договорил вопрос, из носа Лакруа вдруг потекла тоненькая струйка крови. Блондин болезненно сморщился, пытаясь отодвинуться от стола.
- Хватит!
Резкий окрик хозяйки заставил Вендиго отвернуться, а Лакруа облегченно выдохнуть, расслабленно оседая в кресле.
- Твое предложение на редкость самоуверенно и не продумано. Но мы рассмотрим его как альтернативу. Мне кажется, встреча изжила себя. Жаль, я ожидала, что она будет плодотворнее и интереснее. Тогда давайте вынесем вопрос на голосование. Кто из нас, не считая...
Вдруг плавная речь хозяйки остановилась, словно споткнувшись о невидимую кочку. Помедлив с полсекунды, женщина все же продолжила.
-... Не считая нашей гостьи, согласен на объединение сил со мной в качестве арбитра?
- Я - за, - первым отозвался Лакруа.
- Я тоже, - сказала Грета.
- И я, - щелкнул четками Аслан.
- Против, - сказал Фрэнки. От него никто и не ожидал иного ответа.
- Против.
Вот это было уже неожиданностью. Все обратили взоры на Фауста, сказавшего "против". Он невозмутимо сидел, опершись о свою неизменную трость, и молчал.
- Как это? - рыкнул Лакруа. - Почему ты против?
- Причины объяснять я не обязан, - не глядя на него, произнес молодой человек. - Однако голос против отдаю. На том стою я твердо, и переубеждать не стоит.
- Что ж, хорошо, - снова спокойно сказала хозяйка. - Что скажешь ты, Курт? От тебя зависит исход.
Проведя рукой по блестящей лысине, человек в очках пожевал губами и ответил:
- Против.
- Какого черта?! - взревел Лакруа. - Что на вас нашло?! Вы что, решили пойти в шестерки к этому... этому... выскочке?!
- Поддержу Фауста в мнении о том, что объяснять причин своего мнения не обязан.
- Итак, ничья, - вмешалась хозяйка. - Трое за, трое против. Выдвигаю альтернативный вопрос. Кто за то, чтобы объединиться под... предводительством Вендиго?
- Против! - первой выкрикнула Грета.
- Против, - Аслан.
- За! - Франклин.
- Против! - Лакруа.
- За, - Фауст.
- За, - Курт.
- Что ж, снова патовая ситуация, - подытожила хозяйка. - Выходит, наши друзья Фауст и Курт не просто против объединения, как можно было подумать. Они на твоей стороне, Вендиго. А это означает...
- Это означает, что сегодняшний вечер дал результаты, совершенно противоположные ожидаемым тобой, - по-прежнему стоя на столе, усмехнулся он. - Отныне мы не едины. Отныне мы временно разделены на две фракции. А что, это лучше, чем выживать поодиночке.
- Почему же ты считаешь, что мы разделены временно?
- Потому что рано или поздно все вы пойдете под меня.
Он ловко соскочил со стола и оказался возле дверей в зал.
- Нам больше нечего обсуждать. До поры до времени, - он толкнул от себя дверь. - "И воинства небесные следовали за Ним..."
Вендиго исчез в коридоре. В зале воцарилось гробовое молчание. Все сидели на своих местах, не глядя друг на друга. Вечер оказался совершенно иным, нежели предполагало большинство из них. Все закончилось, не успев начаться, сломленное дерзостью и самоуверенностью того, кого предполагали сделать жертвой. Вместо усиления общих позиций получалась почва для начала войны.
Неужели Вендиго не понимал, к чему приведет его поведение? Неужели он считал, что игра стоит свеч? Ведь вскоре его налаженные дела окажутся под ударом тех, с кем он не захотел заключить союз. И сам хам тоже окажется в опасности. Или он что-то задумал?
Фауст поднялся и, чувствуя на себе взгляды остальных, молча зашагал к выходу. Курт последовал за ним, также под молчаливым надзором чужих глаз. Последним, подобравшись, как гончая собака, вышел Франклин, едва слышно хихикнув у дверей.
- Виктор, Грета, Аслан, - произнесла хозяйка. - Мы обсудим все позже. Пока что возвращайтесь к себе.
- Обсудим, обсудим, - проворчал злобно Лакруа, поднимаясь. - Первым делом обсудим, как я этому мелкому подонку Фаусту выверну кишки наизнанку.
Троица покинула зал. Теперь в нем оставались лишь хозяйка и всеми забытая девушка, что приехала с Вендиго. Лишь сейчас она позволила себе смело посмотреть на столь похожую на себя женщину.
- И?
- Ты даже не поздороваешься?
Сейчас в голосе хозяйки не было той спокойной, уверенной властности, что сопровождала каждую фразу, брошенную в присутствии гостей. Сейчас она была не ожившей статуей, какой казалась всем. Она вдруг обернулась женщиной. Живой. И почему-то очень грустной.
- Здравствуй, мама.
- Здравствуй, Анна.
- И? Что ты хотела мне сказать?
- Какая же ты злая, - печально ответила Лилит. - Может быть, я соскучилась по единственному ребенку?
- Да, разумеется. Мама, поторопись, меня ждет Октавиан.
- О нем я и хотела поговорить, - взгляд Лилит в глаза дочери, такие же, как у нее, но по-отцовски яркие и глубокие, посуровел. - Анна, если ты связалась с ним, чтобы насолить мне...
- Мама, даже не начинай. Не надо думать, что ты вечно будешь для меня центром Вселенной. К тебе наши с ним отношения не имеют... никакого отношения.
- Сейчас ты мне заявишь, что любишь его.
- Нет, не заявлю. Это не твое дело.
- Ты моя дочь. И мне страшно думать, что моя дочь, мое дитя, связалась с этим... Отродьем.
- Не смей его так называть, мама, - пронзительные глаза дочери зло сузились. - Он один стоит всех вас, вместе взятых.
- Он чудовище, Анна. Он чертов гомункул, если хочешь.
