Раймонд Бенсон - Homefront. Голос свободы
Ну и ладно, вот вам первая запись, хотя уже прошло полмесяца. Зато новости хорошие: завтра бросаю работу! Экономика в заднице, безработица – тридцать с чем-то там процентов, сбережений у меня нет, чем займусь – понятия не имею. Но работу бросаю.
А знаете что? Мне эта мысль чертовски нравится. Скажу говнюку-шефу, куда он может пойти. Старая мечта. Никаких больше интервью у идиотов, которые знамениты тем, что они знамениты, никакой больше погони за «жареными фактами», никакой грязной, желтой журналистики!
Чем бы заняться?
Понятия не имею! Ну не прекрасно ли?
Всегда можно взяться за журналистское расследование. Вот о какой работе я мечтал, когда учился. Или написать, что ли, такой, знаете, толстый и весь из себя важный американский роман, который будет пылиться на полках. Как знать, может, я буду просто сидеть на диване, уставившись в телик, и заливать в себя «Джек Дэниэлс».
А что? Хороший план. Для начала покатит.
Однако сперва нужно провернуть одно дельце для «Известной работенки». Я уже получил задание отправиться на лос-анджелесскую «Арену» и осветить «концерт» Сент-Лоренцо. Ха, тоже мне, выступление… Ну что тут скажешь? Обещания надо выполнять.
Ладно, бывай.
Два
14.01.2025
Бен Уокер проверил уровень топлива на своем антикварном, тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, шестисот пятидесяти кубовом БСА «Спитфайре» и решил: до «Арены» и обратно хватит. С тех пор как цены на бензин взлетели до небес, езда на личном транспорте стала роскошью, которую могли себе позволить лишь немногие. На редкие еще работающие заправки топливо подвозили раз в месяц, а раскупали за день. Каждый штат установил свою норму потребления, позволяющую семьям закупать бензин не чаще одного раза в два месяца. Люди выстраивались в очереди длиной в целую улицу ради трех-четырех галлонов топлива, позволяющих добираться на работу, если, конечно, у них вообще была эта работа. Общественный транспорт дышал на ладан. Муниципальные автобусные компании получали топливо по государственному распределению, но билеты у них стоили – мама не горюй, десять баксов в один конец. Еще в студенческие годы Бен, даже не по наитию, а чисто случайно, купил и починил мотоцикл, оказавшийся впоследствии чуть ли не самым удачным приобретением в его жизни. На пятьдесят шесть миль «Спитфайр» жрал галлон бензина, бака хватало на месяц. Правда, если ездить только на работу.
Работа. Тоже мне, работа!
Уокер считал себя журналистом, однако занимался он вовсе не тем делом, о котором мечтал в студенческие годы. В двадцать один год амбициозный и наивный выпускник в самом ближайшем будущем видел себя, как минимум, лауреатом Пулитцеровской премии за журналистское расследование. Но грянул экономический кризис, газеты и журналы практически вымерли, а население страны резко отупело. Народу не нужны были плохие новости и зловещие тайны из Вашингтона и других уголков мира; народ хотел рыться в грязном белье знаменитостей и читать смехотворную чушь о поп-культуре. Уокеру пришлось «гнать джинсу» для некоего сетевого ресурса под названием «Звездная мусорница».
Как следует из дневника, Уокеру поручили отправиться в «Арену» и написать репортаж с выступления только что взошедшей евангелической звезды Сент-Лоренцо. Малыш Лоренцо объявил себя целителем, и народ, падкий до всяких шарлатанов, поверил. Да, вот такие дела творятся в Америке. Про дебиловатого Сент-Лоренцо читать интересно, про решения президента Соединенных Штатов – нет. Еще на заре своей юности Уокер заметил: когда дело становится совсем худо, народ бросается в религию, надеясь найти в ней ответы на все вопросы. Раз правительство не может уберечь людей от голода, жажды, безработицы и, конечно, от топливного кризиса, вдруг малыш Сент-Лоренцо справится?
Уокер вышел из дома в Голливуд-Хиллз и покатил в вонючий центр мегаполиса. Энергетический кризис имел одно приятное последствие: дороги опустели. Хотя, надо отметить, вокруг хватало других, более печальных напоминаний об экономической депрессии. Гипермаркеты превратились в ночлежки для бездомных. Кинотеатры пустовали: а какая киностудия может позволить себе такую роскошь, как съемка фильма? Лос-Анджелес давно перестал быть мировой столицей развлечений. Некогда элитарные ночные клубы Голливуда либо закрылись, либо превратились в еще более элитарные клубы для заоблачных богатеев.
Правда, дни настали такие, что богатство до добра не доводило. Любой человек с большими деньгами становился отверженным. Если кто и хвастался открыто состоянием, то весьма сильно рисковал. Профессия охранника стала востребованной и крайне доходной. Шикарные особняки в Беверли-Хиллз превратились в крепости. Телохранителям скучать не приходилось. На улице могли убить не только за «Ролекс», но и за несколько лишних купюр в бумажнике. Нападения на состоятельных людей стали нормой. Преступность расцвела пышным цветом.
Сансет-Стрип давным-давно не украшали афиши, зазывающие на блокбастеры и телешоу. Пустующие щиты пестрели граффити. Нетронутым оставался только один постер с телеведущим и блоггером Горацием Данцигером. Тот с гигантской фотографии тыкал пальцем прямо в зрителя, а надпись гласила: «Тебя так же достали, как и меня?» Данцигер прославился бескомпромиссной критикой северных корейцев, а заодно и американского правительства за бездействие. Для Данцигера не было ничего святого, от него доставалось всем. Уокер и восхищался, и завидовал Данцигеру. Именно такой журналистикой сам Уокер и хотел бы заниматься.
А еще кругом были следы присутствия корейцев. Куда бы Уокер ни посмотрел, отовсюду бросались в глаза свидетельства руководящей роли товарища Ким Чен Ына в мировой экономике. Прошли времена, когда главным экспортером была Япония, а потребителем – Америка. Роль мировой кузницы перехватила Корея. Почти вся электроника производилась в Корее и входящих в ее состав странах, тех многочисленных государствах, что подчинились режиму. Американские автомобили ушли в историю. Все новые машины (если у кого хватало ума купить такую) ввозились из Восточной Азии, в основном из Кореи.
Несомненно, с тех пор как харизматичному лидеру удалось восстановить Корею в ее исторических границах, объединить Север и Юг в 2013 году, Великая Корейская Республика превратилась в мировую державу. А заодно и в мировую угрозу. Последние несколько лет Ким Чен Ын проповедовал мир и сотрудничество, но в Америке никто, включая Уокера, не питал особых иллюзий: все это обман. Так называемое «воссоединение» Северной и Южной Кореи для западного глаза выглядело обычным завоеванием. А когда корейцы объявили войну Японии в 2018 году, стало ясно: ничего хорошего от Кима не жди.
К несчастью, к тому времени Америка уже перестала быть мировым символом демократии и свободы. Рухнувшая экономика и потеря военного влияния со стороны выглядели жалко.
Уокер свернул на сто десятую федеральную магистраль. Как же изменилась его жизнь и жизнь каждого американца за последние тринадцать лет! В 2012 году страна пережила тяжелейший экономический спад, случившийся в результате грабительских спекуляций, названных почему-то «производными ценными бумагами». У кредиторов правительства наконец иссякло терпение. Уокер тогда еще учился и не обратил внимания на кардинальные изменения военной доктрины. Войска и военные советники покинули Ирак, Афганистан и другие стратегически важные территории на Ближнем Востоке, в Европе и Азии. Даже программу военной помощи Израилю сократили, а потом и вовсе поспешно свернули.
В 2013 году, когда Уокер получил степень бакалавра, цены на нефть взлетели, и за полгода развилась настоящая экономическая депрессия. Соединенные Штаты оказались совершенно не готовы к нефтяному голоду, высокий уровень жизни исчез. Доллар США обесценился, мировой рынок обрушился. Все это привело к всеобщей политике протекционизма, экономическому национализму, торговым войнам между давними врагами и бывшими союзниками. Что уж тут говорить об Уокере и его перспективах устроиться журналистом…
В четырнадцатом году державы перешли к взаимным оскорблениям. Уокер в это время торговал гамбургерами в лос-анджелесской забегаловке. США и Япония обвинили друг друга в обременении импорта неприемлемыми налогами с целью защиты отечественного товаропроизводителя. Ни одной из стран не удалось найти почву для сохранения шаткого альянса, слишком велика была тяжесть военной машины. Трещина, а затем и полный раскол – так закончился американо-японский военный союз. К тому времени Север и Юг Кореи объединились и сочли американское военное присутствие излишним, а затем и нежелательным. То же самое произошло и в Японии.
Обрушение мировой экономики в сочетании с необходимостью асимметричных боевых действий привели к появлению новых видов вооружения, легких, быстрых, высокоавтоматизированных. Ключевым компонентом такого вооружения стали телеуправляемые платформы. А посему огромная, устаревшая военная машина США просто вымерла, как динозавры.
