Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий
— Привет, Валентин, привет, Настя, — широко улыбнулся он. — С возвращением вас…
— Откуда и куда? — спросил Лихарев.
— Не мальчик уже, сам всё понимать должен. Это Настя не в курсе наших игр, а ты — вполне. На КМВ вы благополучно возвернулись, в известный две тысячи шестой дубль, откуда ты так опрометчиво отлучился.
«Надо же, — про себя удивился Лихарев. — Только подумал, что пора сматываться — и уже здесь. Да и девчонки со мной. Без всяких интриг и ухищрений».
— Самоволки — они, бывает, ой как плохо кончаются, — назидательно продолжал Левашов. — Так что тебе, считай, опять по-крупному повезло. А вот ей, — он кивком указал на Анастасию, — и остальным девчатам — уж и не знаю. Что живы остались — это конечно… Но домой они уже никогда не вернутся, однозначно. Придётся здесь устраиваться…
— Почему — не вернёмся? — недоумённо спросила девушка.
— Законы природы, — расплывчато ответил Олег. — Ты сходи за подругами. Минут через десять подходите все сюда. А нам нужно наедине кое-что обсудить.
Анастасия послушно повернулась и пошла в сторону опушки. Счастливая уже тем, что увидела ближайшего друга Андрея Дмитриевича. Очень возможно, что и он сам скоро появится… А ещё ей очень хотелось обрадовать Кристину.
Левашов сел на траву, оперся спиной о борт флигера, достал из одного кармана сигареты, из другого — обтянутую кожей фляжку.
— Угощайся. Повод есть, мне кажется.
Лихарев сделал пару больших глотков, вернул ёмкость Олегу.
— Так всё же? Хватит темнить…
— Никто не темнит. С воскрешением тебя. В самом буквальном смысле. Сбили вас в реале. В дым и мелкие дребезги. Хоронить было нечего, кроме нескольких железок. Андрей с Сашкой, вновь на Валгаллу вернувшись только через полтора месяца, ввиду обстоятельств, узнали про вашу «конфузию»[4], огорчились, решили на условную могилку слетать, помянуть, как водится. Не чужие, сам понимаешь, люди.
— Как не понимать. Девушки, что с вами были, с тех пор прямо-таки бредят образами «настоящих мужчин».
Сказал это Лихарев странным тоном. Не очень Олегу понравившимся.
— А ты чего хотел? Сами же их подобным образом воспитывали, только в противоположных целях. Не тебе на эту тему иронизировать…
Левашов из всей компании казался Валентину самым мягким, временами «не от мира сего», но это только потому, что не приходилось им сталкиваться в серьёзных ситуациях. И сузившиеся глаза инженера отчётливо намекнули, как говорят в Одессе — «горячим утюгом в грудь», что не стоит нарываться. Даже в случае кратковременного нервного расстройства, которое аггрианина безусловно посетило. Умирать и воскресать он пока ещё не привык.
— Усеки на всякий случай, если бы не эти девушки, лично тебя спасать едва ли кому в голову пришло. Поскольку в случае необходимости твой дубль легко и из тридцать восьмого ещё раз выдернуть. Как функциональная фигура — ничуть не хуже нынешней. Даже лучше, поскольку… свою роль исполнял бы и дальше, а весь кусок биографии с дурацкими инициативами — стёрся… Доходчиво?
Андрей и Сашка не поручали ему проводить воспитательную работу среди одного из Лихаревых, но Олег был человеком эмоциональным, с обострённым чувством не только справедливости, а и вообще.
Правда, сразу же взял себя в руки, ибо на уточнение позиций оставалось не так много времени, пока девушки не возвратятся.
— А раз доходчиво, в чём я отчего-то не сомневаюсь (он и шульгинские нотки умел подпускать при случае), слушай сюда и дальше. Ребята вдруг подумали, а нельзя ли и этот вариант переиграть? Прямо с вашего мемориала связались со мной и дали вводную. Я в тот момент находился на пароходе в районе тысяча девятьсот двадцать пятого. Опять на ваше счастье. Только оттуда можно было (с любой другой координаты — никак) выйти в параллельное будущее гораздо раньше, чем мы там побывали, переместившись из Замка. Ну, ты помнишь. Ещё помнишь?
Лихарева вопрос насторожил. Да, как появились все трое на Таорэре, традиционно повоевали с очередными пришельцами, в поле и на Базе, потом, разыскав в компьютерах его письмо, тоже ведь обращённое как бы из будущего в прошлое, прилетели в тренировочный лагерь последних кандидаток в агентессы и что там делали, он хорошо помнил. Как же иначе? По его счёту, между их появлением и только что случившимся воздушным боем прошло три дня. По словам Левашова, полтора месяца. Спасать он их явился из восьмидесятилетней глубины времён. На самом деле — неизвестно откуда. И — почему, а главное — зачем?
— То есть, на ваше, да и на наше, наверное, счастье, — продолжал Левашов, выдернув из земли какое-то местное пахучее растение и разминая его в пальцах, — получилось хитрой петлёй выскочить за спину самим себе. Удачно избегнув малейших парадоксов. Тут надо сказать очередное спасибо одному парню из две ноль пятьдесят шестого года. Очень в некоторых физических тонкостях натасканный мужик. Мне до него далеко. Как Ньютону до Эйнштейна. Однако… — тут Левашов не удержался от возможности поддержать и своё реноме, — мы это, значит, по старинке, своё дело делаем, в соответствии с теми же «тремя законами», Ньютона, а не Азимова, а у них, хоть и на сто лет позже живут, всё больше в «сфере чистого разума».
Левашов иногда увлекался словоблудием не хуже своих друзей-приятелей.
Сообразив, что лекции тут неуместны, остальное изложил конспективно.
— Одним словом, здорово сложилось! Реальность девятьсот двадцать пятого года никак не пересекалась с восемьдесят четвёртым и двумя двухтысячными. То есть выход из неё в ваш валгалльский изолят неизвестно какого времени получался чистым. Ни единой временной струны не касающийся. Удивился я немного, но — против природы спорить не следует. Особенно если она сейчас в твою пользу работать настроена… А ты выпей ещё немножко, — вдруг сказал Олег, доставая из кармана вторую фляжку. — Вижу, предыдущего тебе не хватило для адекватного восприятия собственной реинкарнации…
Левашов специально налил в первую фляжку всего сто граммов, чтобы явно не хватило, зато в этой содержался коньяк, сдобренный очередным препаратом из лабораторий Шульгина. Долженствующий привести Лихарева в состояние, исключающее непредусмотренные рефлексии. Сейчас Олегу он нужен был физически активным, интеллектуально адекватным, но вполне управляемым едва заметными посылами. Некогда ему было заниматься воспитательной деятельностью в стиле Макаренко, с непредсказуемыми результатами.
— Вычислил я вас, настроился, всё время вёл в рамке, а как только увидел «медуз», вышел по отношению к тебе в «ракурс ноль», посмотрел, как ты кувыркаешься. Лётчик-ас из тебя, сожалею, не вышел. Но старался ты изо всех сил. Зато я успел и принял в свои объятия. Теперь, значит, вы живы, Дайяной и всеми прочими, кроме меня, Шульгина и Новикова, считаетесь давно, геройски и безвременно погибшими. Вернуться обратно пресловутая «петля» никому из вас не позволит. Логика событий в вашем варианте порвана невосстановимо. Жить придётся здесь, хошь не хошь. На мой взгляд — не самый худший вариант. А ты как думаешь?
— Так же и думаю. Раз мы сейчас живы — смерти не было. Что там могут вообразить другие, мне безразлично. Совершенно так, как безразлична судьба Лихарева — тридцать восемь. Вдруг «усатый хозяин» распорядился меня и там шлёпнуть? А я вывернулся.
— Никаких возражений. Теперь — информация для размышления, чтобы ты дома грамотно отмазаться сумел. Сейчас здесь — момент всего на две недели позже достаточно неприглядной сцены на твоей вилле, с мордобоем и погонями. Эвелин была в шоке, всё, по своим заграничным привычкам, порывалась звонить в полицию. Девчатам, да и нам всем, пришлось очень сильно потрудиться, пока сумели успокоить, внушить и объяснить, какая у нас служба. Хорошо, сама успела увидеть инцидент с Виталием, с Татьяной с горки побегать. Вокруг этого и выстроили легенду прикрытия. Девушка она наивная, поверила, что именно таким образом нужно было твою немедленную и крайне секретную отлучку замотивировать. Майя с Татьяной её поддерживают собственным примером. Их мужья тоже отбыли и тоже обещали скоро вернуться…
— Кем же вы меня ей обозначили'? — осведомился Валентин, окончательно взявший себя в руки. Ему нужна была только подходящая для дальнейшей жизни с женой информация. — Неужто по реальной специальности'?
— Примитивно, — цокнул языком Левашов. — У Майи муж — кто? Господин Ляхов, полковник, флигель-адъютант и прочее. Ксиву подлинную твоей француженке предъявил. Они же там хоть республиканцы сплошь, а к титулам крайне трепетно относятся. Ей сафьяновой книжечки с фотографией при всех погонах и аксельбантах вот так хватило! — Олег показал рукой, как именно. — Так что ты теперь — тоже особа, приближённая к Императору. Чисто Воробьянинов. Такая отмазка со свистом пройдёт, и твоя Эвелинка только и будет ждать, когда и её введут под ручку в Грановитую палату…
