Владимир Яценко - Ржавая Хонда (сборник)
– Отбой назад, после обеда, снялся с постоялого двора Никишина. На юго-запад двинулся. К перевалу.
– Почти сутки… а перевал на Руину у нас в Шостке. Значит, через Брянск пойдёт. Скорость у него с десяток километров в час, верно? От нас до Брянска две сотни. Двадцать часов. Плюс лес под Козельском, плюс отбой – ещё пять часов, а то и больше. Успеешь! Я свяжусь с Москвой, они дадут Переход до Брянска. В проводники дружка своего возьми, Булыгу, спасёт и прикроет. От Брянска выступишь навстречу Мутному, на северо-восток…
Сальтан говорит спокойно, будто листок с жалованьем читает. А у меня не мурашки – черви под кожей ворочаются.
– …Оптику не забудь. Рельеф там «никакой»: холмов и распадков почти нет. Плоско, как стол. Значит, караван Пека увидишь километров за десять. Дождись стоянки и действуй по обстоятельствам. Постарайся устроиться к нему в охрану. Как доберётесь до места – не спеши. Но если на складе и вправду найдёшь оружие – убей. По закону военного времени. У нас тут катастрофа, понимаешь, а они оружие придерживают.
Вот так поворот! Это что же я наделал?!
– Мутный своих цириков в Москве формировал, – хриплю, всё ещё на что-то надеясь. Я в ужасе. Всё как во сне. В кошмарном сне. – Чужих не возьмёт.
– Так расформируй и стань «своим», – равнодушно роняет воевода, возвращаясь к себе за стол. – И о фене забудь. Болтаешь как босяк. Кремом намажься. Тонер потемнее выбери – без загара купец в тебе гражданина в два счёта признает. Главное, доведи до склада. А там, как получится.
Он деловито давит кнопки телефонного аппарата, а я понемногу понимаю, что тут не с Тамилой – с жизнью пора прощаться. Вспоминаю важную подробность:
– Но ведь Переход – смерть фандру! Что же мне: голым да в полымя?
Сальтан прижимает трубку к уху и недовольно на меня смотрит:
– Что-то я тебя не пойму, – по его голосу и глухой разберёт – скоро грянет буря! – Не ты ли на прошлой неделе женился? Квартира не нужна? О карьере не думаешь? Так и будешь по землянкам с молодухой мыкаться? Принеси оружие – получишь квартиру!
Тут он, конечно, в точку. Только вчера с тестем на эту тему базарили. И тёща о том же: сруб ей подавай. Какие глупости! А если землетряс ударит? Или торнадо придёт? Уж на что Москву заносит – и та в землю зарывается. А этим, значит, горизонты понадобились. Может, им ещё и окна застеклить?
Сальтан со всей дури бьёт ладонью по столу:
– Ты у меня голой жопой на сковородке сидеть будешь!
Не дождался, видать, моего ответа. Понял, что не о службе думаю, вот и скипидарит:
– Ты в Дружину вербовался для безопасного секса под фандром? Бегом в раздевалку! И шмотки селюковские самые ободранные бери… Привет, Михалыч. Да, я. С молодёжью беседую…
Ага. Это он уже в трубку говорит:
– …Всё им кажется, что живут плохо… А ты думаешь, они помнят ТЕ времена? По какому вопросу? Мы с тобой как-то о камикадзе толковали. Да. Люди с купцами к Барьеру идут, но что-то редко с Руины возвращаются. Да-да… нашёл одного такого. Мутный Пек. Знаешь? В Москве набирает с полдесятка охраны, но что-то не припомню, чтобы он хоть раз с кем-то вернулся… Из кладовщиков. Да. Я тут подыскал добровольцев, которые за купцом увяжутся, надо бы с Переходом пособить. Иначе не догнать… Нет, мануал с паролями мы не нашли, но код Брянска даже я знаю. Не нужно смеяться, Михалыч, дело серьёзное… Нет, санитаров в известность не ставил… Сам и сообщи, если предписание… Три часа даёшь? Успеем, конечно. Как чего нарою, сразу к тебе. Вместе с мануалом, если отыщется… Хе-хе… Во как? Связиста дашь? Ивана? Купченко, что ли? Конечно, знаю. Исключительного умения боец, спасибо. Значит, как вернётся, сам и доложит. Ну, будь, Михалыч! За содружество земских управ!
Он кладёт трубку на стол и кисло на меня смотрит:
– Ты ещё здесь? Вот что, менты нам связиста навязали, Иваном зовут. Он за брянским Переходом присматривает. Как у него окажетесь, с вами пойдёт. Москвичи ему уже замену ищут. Ты, Данила, с этим парнем осторожнее. Его менты старой школы натаскивали. И пока Купченко рядом – никакой самодеятельности! Под счастливой звездой купец родился. Везёт людям…
– Менты? – В моём голосе только уважение. – Давно хотел посмотреть кого-нибудь из них в деле.
– Посмотреть? – Воевода тяжело вздыхает. – Сынок, это именно то желание, которому лучше бы не исполниться. Ведь в Поле зрителей нет, да? Все участники. И прав тот, кто лучше вооружён.
– Так, может, режик дадите?
– Ты знаешь закон, – хмурится Сальтан. – Древоружие должно оставаться в городе. Мы собираем оружие, а не разбрасываем его.
– Наручники брать?
– А ты научился с ними работать? – опять кипишует начальник.
Видно, вспомнил, как я на практике не сумел от собственных браслетов избавиться. Перед всем отделением опозорился. Самое время напомнить о достижениях:
– Зато стреляю из любого положения, навскидку и в цель.
– Ты сперва оружие найди, – сбавляет обороты воевода, – и сделай так, чтоб тебе позволили выстрелить. Будь внимательней, Данила, в Поле играют или в цвет, или в ящик… Ладно, бегом в раздевалку.
Разумеется, последнее его распоряжение понимаю буквально. Но у самых дверей Сальтан меня останавливает:
– И вот ещё что, Данила, – удивительно тихо говорит воевода. Он старательно разглаживает стол ладонями. – Береги себя.
Мне нечего ему ответить. Никто не виноват, но он сегодня вернётся домой, а я нет.
Такие вот дела.
3. РЫЖИЙ ХОНДА
Очнулся от холода. А ещё было сыро. И гадко.
Болела спина, а в глотку будто песок насыпали. Щедро насыпали. Не жалея.
В бок упиралось что-то твёрдое. Да так упиралось, что рёбра, казалось, вот-вот треснут и провалятся внутрь. Попробовал шевельнуться и легко перевернулся на спину. Сразу стало понятно, что это я на своей руке лежал: бок болел, а вот руки не чувствовал.
Не вставая, левой рукой принялся растирать онемевшую правую.
Серпов не было. Шинели тоже. Только портки и рубашка. И обувь сняли. Может, поэтому так холодно. Из-за влажного пола. На самом деле воздух вполне обычный: свежий и тёплый. Каким и положено быть воздуху погожим днём. А вот пол холодный и какой-то склизкий…
Высоко вверху, под самым потолком, – широкий проём. Сквозь него в помещение льётся небо. Нужно признать, сюда, к полу, доходит немного. Припоминаю подробности боя. Какой-то бронированный противник попался. И стилет в стружку порезал. Обидно. И глупо. Зачем хорошую вещь портить? Дурак какой-то. Но ведь я и пытался от него убежать! Не подвели инстинкты, однако. Те самые, которым нужно доверять.
А убежать – это было бы хорошо. Это хорошая идея.
Присмотрелся. Стены собраны из гладко подогнанного камня. Не залезть. И пол из камня. Чудно: зачем пол мостить? Рука наконец отзывается мерзкими покалываниями. Пытаюсь ускорить «процесс» постукиванием по камню вокруг себя: через минуту чувствую, как липко и скользко. Щели из грунта влагу вытягивают, и на полу прорастает плесень. Надеюсь, кормиться придётся не с этих «плантаций»?
– Привет, Рыжий. Очухался?
Знакомый голос!
Так и есть, кучерявый парень из лавки. Тот самый, у которого я кинжал пытался на верёвки и шанцевый инструмент обменять. А он мне какую-то историю о режике рассказал. Похоже, из-за него мои неприятности.
– Привет, Каин, – сказал я, – а где это мы?
– В тюрьме, – охотно ответил кучерявый. Глаза быстрые и какие-то чужие… чересчур смышлёные, что ли. – Отхожее место в том углу, умываются в этом. Обед недавно приносили. Твою пайку риса и воду я не тронул. Так что поспеши: умойся и поешь.
– Зачем спешить?
– Потому что, когда я проголодаюсь, – вмешивается грубый чёрный голос, – депа с два тебе что-то останется.
– Это Сула, – пояснил Каин, – нас здесь трое.
– Привет, Сула, – сказал я чёрному человеку. – А я – Рыжий. Надеюсь, мы тебя не стеснили?
Они засмеялись. Я не понял, что их так развеселило, а спрашивать не хотелось: не плачут и ладно. По совету Каина сходил в дальний угол, потом умылся. А перед пол-литровой кружкой с водой и чашкой риса вытер руки.
– Дай лепень посмотреть, – попросил Каин, кивнув на влажный ком.
Странная просьба, конечно. Я отдал ему платок и приступил к еде.
На воду, ясное дело, даже не глянул. Не я кипятил, не мне и пить. Рис – другое дело, хоть и не наш, не ковровский. Этот – белый и длинный. А у нас – серый и горошком. Может, это и есть упаднический продукт? Занятно, давно хотел попробовать. Вкусно, конечно… я поперхнулся и закашлялся: мой платок выскользнул из рук Каина, но не упал – пластиной повис в воздухе.
– Какого депа?! – прохрипел я. – Что за хрень?
– Демоверсия леталки, – сказал Каин. – Бесполезная вещь. У Пека ничего более ценного не было?
– У Пека?
– Опоздал с несознанкой, Рыжий. Как тебя Данила приложил, так ты и раскололся: в отключке сам признал, что режик у Пека взял.
Что врёт, я понял, но летающий платок интересовал больше:
