Вячеслав Шалыгин - Власть бездны
– Сёма, отвяжись, – Егор махнул рукой.
Уловив, что Грачев не закрыл тему, Пасюк тут же выскочил из машины и нагнал приятеля у самой двери подъезда.
– Ты понимаешь, что это шанс? Реальный шанс и единственный, если задуматься! Ну достанешь ты денег на обычное лечение, надолго оно поможет? На год, на два? А биопрепараты с гарантией вылечат! Уже на столько раз всё проверено… замаешься считать!
– Я куплю у тебя лекарство, если так. Или сам достану.
– Купишь? – Семен расплылся в ухмылке. – Достанешь? Чтобы купить, тебе надо ещё год пахать, да в четыре смены! А достать… нет, можно достать… можно вообще забесплатно достать. Только для этого тебе прямо в Америку надо. Там после удачной морской бомбардировки, говорят, биопрепараты на берегу валяются тоннами. Спросишь у местных, какой орган на засушку идёт, выпотрошишь десяток атлантов – и домой. Отличный план! У тебя с английским как? Бегло шпрехаешь?
– Шел бы ты… лесом, Сёма! – Егор открыл дверь. – Сам торгуй! Тебе же спокойнее будет. А то вдруг я, весь такой надежный и толковый, тебя подсижу? Не думал об этом?
– Меня подсидеть… седалища не хватит, – Сёма запнулся и чуть сбавил обороты. Вопрос Грачева явно стал для Пасюка неожиданным. Но последнее слово он оставил за собой. А как иначе? – Лады, Грач, подумай. Я ведь вижу, ты в сомненьях. На созвоне, если что…
…В квартире, как обычно пахло, сердечными каплями и жареной картошкой. Встретили Егора все, даже мама. Сегодня ей стало легче, и она появилась в коридоре, кутаясь в махровый халат. Улыбка на бледном лице была слабой, но это всё равно обнадеживало. Грачев обнял маму, девчонок и пожал руку Стасу. Младший брат относился к мужским ритуалам серьезно и категорически отвергал обнимашки.
За ужином состоялся традиционный обмен новостями, которых накопилось ровно по одной на каждого. Мама заверила, что чувствует себя хорошо, давление почти в норме, а Лелька посетовала на загруженность, «как будто мы не выпускники, а уже первокурсники». Наташа сообщила, что сфотографировалась на первый паспорт, а Стас заявил, что сегодня в садике было какое-то «пестирование» на готовность к школе.
Егору сказать было особо нечего, но отмалчиваться он не стал. Коротко доложил, что третья работа не такая уж сложная и в середине смены есть возможность часок покемарить. Этот момент особенно порадовал маму.
После ужина все разбрелись по комнатам и притихли, чтобы не мешать Егору, но сразу же упасть и уснуть Грачев не смог. Из головы не выходил разговор с Пасюком. Точнее, не сам разговор, а зерно истины, которое, как ни странно, в нем содержалось.
Сёму ничуть не интересовала судьба семьи Грачевых, но Пасюк был прав в одном – студенческие заработки Егора проблему решить не могли. Лёлька тоже подрабатывала, расклеивала стикеры, но и ей платили мало. По рублю за десять «пришлёпнутых», как она выражалась, картинок. Этого хватало лишь на хлеб и молоко. Теоретически Грачев мог устроиться куда-то на полный день и временно забыть об институте, но это было всё равно что поменять местами слагаемые. Результат для неквалифицированного работника будет тот же.
Егор уселся на кровати и уставился в темноту. Перед глазами возникло мамино лицо. Бледное, худое, с синими кругами под глазами. То, что ей якобы полегчало, не обманывало Грачева. Так уже бывало раза три или четыре. Бодрее она становилась накануне обострения. И это значило, что грядут крупные расходы. Первые два раза обошлись армейскими накоплениями Егора, в третий раз помогли друзья пропавшего отца, а в четвертый – пришлось брать кредит. Теперь деньги взять было негде, только у Семена.
«Или почку продать, – Егор невесело хмыкнул. – Принципы принципами, а жизнь, похоже, дожала. Как ни противно, выбора не осталось. Придется звонить Сёме».
Грачев пошарил по столу, но телефона не обнаружил. Его, пока Егор мылся, как обычно, стащила Натаха. Поиграть и поменять заставку. Егор тяжело поднялся и потопал в комнату к девчонкам.
В коридоре было темно, и Грачев наткнулся на тумбочку, с которой на пол, шурша листопадом, посыпались какие-то бумаги. Егор включил свет и обнаружил, что под ногами рассыпан ворох свежих наклеек. Видимо, завтрашняя рабочая норма Лёльки. Грачев собрал наклейки, сложил обратно на тумбочку и почему-то уткнулся взглядом в картинку, которая оказалась сверху.
Это была агитка от Министерства обороны. Не такая, как на дверях вестибюля метро, без сомнительных рисунков, строгая и с подробными разъяснениями. Не для романтиков, а для практиков. Если честно, Грачев впервые увидел такую листовку и немало удивился, когда прочитал.
Призывая заключить контракт, Министерство обороны не столько давило на священный долг любого человека противодействовать внеземной агрессии, сколько делало акцент на вполне практических деталях. Всем, кто запишется в заокеанские подразделения, предлагалась зарплата свыше десяти тысяч новых рублей с десятипроцентными надбавками за каждое очередное звание. Кроме того, гарантировалось содержание малолетних родственников и уход за родителями. Причем с базовым лечением. Что значит оговорка «базовое», Егор не понимал, но даже если она урезала затраты на лечение хотя бы на треть, уже хорошо.
Плюс ко всему контрактнику давалось право на трофеи. Какие трофеи можно взять с атлантов, Егор представлял себе ещё меньше, чем в случае с «базовым лечением». Но ведь недаром Сёма зарабатывал огромные деньги на высушенной требухе этих тварей. Может, имелось в виду что-то в этом роде? Или же в армии теперь было принято доплачивать за каждую убитую тварь? Это следовало выяснять на месте, в военкомате.
Отчасти такой сугубо меркантильный подход вызывал внутреннее возмущение – планета в опасности, а они о деньгах! – но в целом Грачев понимал, почему военные сменили тактику вербовки.
Человек ко всему привыкает. Привык он и к мысли, что мир теперь – вечная война. Звучит грустно, но так уж случилось, что поделать? Народ попривык жить в условиях позиционной войны с тварями, и чтобы поддерживать боеспособность, военным требовалось как-то стимулировать ротацию кадров. Тревожная музыка в новостях, трагические кадры и лозунги больше не действовали с прежней эффективностью. А вот конкретные предложения с цифрами – действовали. Грачев чувствовал это по себе. Особенно удачным в его острой ситуации выглядел пункт «аванс в размере полного месячного жалованья перечисляется в момент заключения контракта».
«Прямо-таки именно то, что надо, – Егор недоверчиво хмыкнул. – Вполне нормальная альтернатива Сёминой бригаде. Да, придется всё-таки бросить учебу и опять уехать. Компромисса не получится. Но тут уж не до компромиссов. Условия вдвое лучше, чем были в Германской миссии. И приписка – двадцатилетняя пенсия родне в размере зарплаты бойца в случае его подтвержденной гибели. Что ещё надо?»
Условия были действительно гораздо лучше, чем по контракту с гуманитарной миссией в Европе, поэтому Егор принял решение почти сразу. Он чувствовал, что это правильное решение. Или судьба.
«Мама расстроится, – Грачев ещё раз пробежал взглядом по тексту. – Но поймёт. Она всегда меня понимает».
Егор свернул наклейку и заглянул в комнату к девчонкам. Натаха в наушниках сидела за компьютером, поэтому не обернулась, а вот Лелька брата заметила и удивленно вскинула брови. Егор указал на свой телефон, затем поманил сестру за собой и вышел на кухню, прихватив по пути из куртки кошелек.
– Ты чего? – шепотом спросила сестра, когда вышли на кухню.
– Твоё? – Егор развернул наклейку.
– Моё.
– Откуда?
– Оттуда, – Лелька улыбнулась. – Только сегодня новая партия пришла. По рублю за каждый пришлёп и необязательно сто метров дистанции выдерживать. Хоть на каждом подъезде шлёпай. И отчет по скайпу. Мы там чуть не подрались за такой богатый заказ. С тебя, кстати, рубль. Помял всю.
– С меня вот это и это, – Егор положил на стол кошелек и телефон. – Себе оставляю паспорт и десятку на карманные расходы. Нет, двадцатку. Коды карточек ты знаешь.
– Егор! – Лелька вцепилась брату в руку. – Не надо!
– Надо, Оля, надо, – Грачев обнял сестру. – Нормальный шанс. Я всё равно не вписываюсь… тут. А так… будет польза… всем.
– А как же… мама?
– Там написано, что её будут лечить. Доплатите, если потребуется. Я все деньги на карту буду отправлять.
– А универ?
– Что, опять повторяют? Переживу. Я и раньше его не смотрел.
– Я не шучу! – Голос у Лельки дрогнул, и она шмыгнула носом.
– Плюс-минус год – не принципиально. И вообще, я могу прямо оттуда сессии сдавать. Заочное ведь.
– Не бросай нас, – Оля совсем раскисла. – Сначала отец, теперь ты… не надо!
