Константин Клюев - Великий Дракон Т-34
– Разведчики взяли «языка». Подтверждено: перед нами – танковый корпус генерала Хауссера и дивизия «Гросс Дойчланд». Противник серьезный. Учтите: главное – остановить прорыв немцев. Любой ценой! Мы идем на опережающий удар, чтобы они не успели создать сокрушительный перевес.
Генерал-лейтенант внимательно оглядел присутствующих офицеров.
– Задача ясна? – уже немного мягче спросил он. – Вопросы?
Вопросов не было. Командиры свернули карты в планшеты и молча стали расходиться. Полковник Сабельников задержался у выхода:
– Павел Алексеевич, разрешите личный вопрос?
– Да, Алексей?
– Как мы воевали, Павел Алексеевич? Достойно?
– Думаю, что хорошо. Во всяком случае, ты воевал, как надо.
Бригада Сабельникова должна была наступать первой, и комбриг говорил о себе уже в прошедшем времени. Генерал-лейтенант прекрасно понял полковника и тоже не притворялся. Оба никаких иллюзий не имели уже давно. Приказ – остановить. А за ценой никто никогда не стоял.
* * *Рассвет занялся решительно и быстро. В небе одна за другой гасли звезды. В палатке, где расположился экипаж капитана Ковалева, было душно. Тускло светила коптилка, сделанная из гильзы 37-миллиметрового снаряда. Пахло хвоей – танкисты спали на еловом лапнике.
Свернувшись калачиком, дремал заряжающий Марис Эмсис. Рядом с ним лежал механик-водитель Иван Суворин. Недалеко от них, раскинувшись на спине, всхрапывал Виктор Чаликов, радист и стрелок.
Бодрствовал один командир. Обхватив колени руками, он сидел у выхода и смотрел на огонек. Перед боем он всегда плохо спал, пытаясь проработать все варианты, мысленно путешествуя на своей «сотке» по карте. Он знал, что предугадать развитие событий практически невозможно, но ничего не мог с собой поделать. Тем не менее карту будущего поля боя Ковалев без усилий держал в памяти во всех подробностях, с высотами, ориентирами, оврагами и зданиями.
Ковалев вздрогнул: его сознания коснулись певучие звуки трубы. Горнист выводил давно знакомое: «Подыма-а-айся, подыма-а-айся!»
Капитан уже и не помнил, когда в бригаде последний раз подавали сигналы горном. В палатку просунул голову дневальный:
– Товарищ капитан! Комбат вызывает командиров рот.
Ковалев негромко, вполголоса прорычал:
– Подъ-е-ом!
Люди неохотно поднимали головы и, еще не очнувшись ото сна, глядели на командира.
– Ну, что уставились? – добродушно улыбнулся Александр. – Подъем!
– Ясно, – потягиваясь, отозвался Эмсис.
Суворин и Чаликов смотрели на командира молча.
– Хватит спать, ребята. Всем быть наготове. Я – к комбату, – сказал Ковалев, затягивая поверх танкового черного комбинезона ремень с тяжелой кобурой.
– Так бы сразу и сказал. Мотор прогревать?
– С мотором подожди. А вот рацию проверить не забудьте.
– Не забудем, – сонно пробурчал радист, делая попытку снова улечься на пахучий лапник. Получив от Мариса ощутимый тычок в бок, Виктор проснулся окончательно и сел, хмурясь от перспективы возни с осточертевшей рацией.
В палатке комбата уже работали над картой. Доложив о своем прибытии, Ковалев быстро оглядел присутствующих. С потолка на офицеров падал свет электрического фонаря, от чего тени на лицах казались глубокими и резкими. При таком освещении комбат внешне изменился. Лицо осунулось, нос заострился, сильно выпирали скулы. Он походил на ожившего мертвеца. «Привидится такое! – подумал про себя Ковалев. – Надо было выспаться. Нельзя нервы распускать».
Оторвав взгляд от карты, майор Кучин кивком указал капитану на место рядом.
– Товарищи офицеры, – начал комбат, разглаживая ладонью карту, лежавшую на столе. На карте красными стрелами было обозначено будущее продвижение наших танков. – Наша задача – в 8.30 атаковать немецкую танковую группировку в районе деревни Прохоровка. Наш батальон идет во второй волне, за батальоном Ефимова. Есть вопросы?
– Переть в лоб на фрицев? Да они танки за ночь успели в землю закопать по гланды! Расщелкают, как утят в тире, – подал голос командир 3-й роты Дергачев, кривя обожженное еще в начале войны лицо.
– Перед атакой нас поддержат артиллеристы. Будет пятнадцатиминутный огневой налет. Тем более нам будет легче. Мы идем вторыми. Можно за битыми танками маневрировать.
– Думаете, у фрицев снаряды закончатся? – криво хмыкнул Дергачев.
– Так, понятно. Командир второй роты? – задал риторический вопрос майор Кучин. – О чем задумался, Степаныч?
– Чего говорить, и так все ясно. Будет баня. Подойти бы к ним только, – ответил капитан.
– Да. Такая у нас боевая задача, товарищи! – подытожил совещание комбат, задумчиво водя острием карандаша по испещренной разными знаками и разноцветными стрелами топографической карте. Майор мельком взглянул на часы. – Вот и все! Ставьте взводным задачу. Экипажи накормить. В семь пятьдесят – построение батальона у машин. Сверим часы… Вопросы? Свободны.
Ротные, откинув полог палатки, один за другим вышли на свежий воздух. Разошлись, молча пожав друг другу руки.
* * *Рядом с палатками дымила полевая кухня. Повар наполнял солдатские котелки горячим супом, а его помощник наливал в кружки по сто грамм фронтовых. Стало веселей. Уже никто не обращал внимания на ранний подъем. Повар кричал, размахивая огромным половником:
– Кому добавки? Налетай!
Помощник повара оглаживал вислые усы, подмигивал, балагурил, но водки не предлагал.
Батальон был построен на краю леса. Ровными рядами стояли железные громадины боевых машин. Коротко зачитав приказ, командир батальона майор Кучин окинул взглядом строй танкистов и, приложив руку к танкошлему, подал команду:
– По маши-и-инам!
Черная лента строя мгновенно рассыпалась на отрезки экипажей, бегущие к своим танкам. С лязгом закрылись люки. На несколько секунд стало тихо, как будто все вокруг замерло.
На западе загудело, загрохотало, точно обрушился горный обвал. Бог войны очнулся ото сна, разминая затекшие без дела мышцы. От залпов гаубиц стонала земля. В той стороне, где находилась деревенька, о существовании которой до сегодняшнего дня никто, кроме ее жителей да районного начальства, не знал, все окуталось пепельно-серой тьмой.
Черные с яркими проблесками огня фонтаны вырастали один за другим. Казалось, пробуждался древний вулкан, пробуя землю на прочность.
– Ну вот… – сказал Ковалев и приказал по внутренней связи заводить двигатель.
Вместе с машиной командира второй роты загудел двигателями весь батальон. Опушку леса затянуло дымом выхлопных газов.
– Иван, вперед! – скомандовал командир.
Суворин увеличил обороты двигателя, включил скорость и плавно потянул на себя правый рычаг. Танк легко развернулся и, выбросив густую струю дыма, пошел в сторону рукотворной зарницы. Батальон майора Кучина начал атаку вместе с другими частями пяти корпусов – трех танковых и двух механизированных. Вся 5-я танковая армия генерала Ротмистрова, дополнительно усиленная двумя корпусами, шла в наступление.
Прошли чуть больше двух километров. Пехота давно отстала от тридцатьчетверок, мчавшихся на скорости, близкой к максимальной. Вдоль первой линии наступавших взметнулась земля. В перископ командирской башенки хорошо были видны горящие танки первой волны. Опередивший командирскую «сотку» танк лейтенанта Богданова, тоже из второй роты, внезапно остановился, словно налетев на незримую преграду, и как-то сразу занялся пламенем. «Ваня, стоп!» – взревел Ковалев и тотчас ударился шлемофоном о скобу. Суворин успел остановить машину в нескольких метрах до незримой линии верной гибели, очерченной горящими танками. То, что все предполагали, и во что так не хотелось верить, подтвердилось. Враг не просто стягивал войска в бронированные сокрушительные кулачищи, но успел подготовить основательный рубеж обороны. На него и напоролась бригада. Немецкие танки методично расстреливали атакующих из капониров. Наполовину скрытые в земле, они были практически неуязвимы для тридцатьчетверок. У Ковалева мелькнула мысль: «Надо оттянуть танки назад, спасти их от уничтожения». Но голос комбата монотонно бубнил в наушниках: «Вперед! Почему остановились? Вперед!»
Все могло бы сложиться иначе, если бы наступление не перенесли с 10.00 на 8.30. Немцы должны были наступать в 9.10. И тогда им пришлось бы взламывать нашу оборону и нести чудовищные потери. Наступающему всегда тяжелее. Одно из разряда неподвластных логике событий произошло 12 июля под деревней Прохоровка. Перенос времени наступления так никто и не смог объяснить.
– Вперед! – приказал Ковалев.
Сильнее взревел двигатель танка, и Суворин, толкнув рычаги от себя, повел машину, лавируя среди горящей техники. Над фашистскими позициями взвились в воздух зеленые огоньки сигнальных ракет. Немецкий танковый корпус двинулся в наступление. Поднимая черные тучи пыли и дыма, навстречу друг другу устремились две могучие лавины. На небольшом поле под Прохоровкой с обеих сторон участвовали одновременно почти полторы тысячи танков. Разгоралось крупнейшее в истории войн встречное танковое сражение.
