Антон Краснов - Леннар. Псевдоним бога
И что же теперь? Мир разорван надвое. Он охвачен смятением. Я видела… Не забыть, как под ногами разверзлась Бездна, разорвавшая надвое мою столицу, мой любимый Ланкарнак… И кому объяснить, что это всего-навсего отошла гигантская платформа, скрывающая под собой головной реактор двигательных систем. В чьей безумной голове уложилось бы все это еще совсем, совсем недавно? Порой я сама ловлю себя на мыслях о былом, о том, как спокойно и предсказуемо текла жалкая жизнь моего народа. Я ловлю себя на том, что иногда, редко-редко, но сожалею о прошлом, и ругаю себя, и кляну за малодушие, и вспоминаю Леннара и тех, кто вышел вместе с ним из умопомрачительных бездн прошлого… Они пролежали в своих охранных саркофагах полтора тысячелетия и лишь несколько лет назад встали, но сейчас они больше похожи на живых людей, чем многие из нас, рожденных в обозримом и недавнем прошлом…
<…>Люди, люди! Земляки… Мои милые и трогательные подданные. Их жизненный уклад был неспешен, прост и даже убог. Да и что я знала о жизни простых людей? Узнала только теперь, когда все завертелось. Многие из этих людей сейчас выглядят как безумные. Крестьяне, воины, торговцы, ремесленники, сборщики железа, даже сословная знать… Быть может, кто-то из них является безумным на самом деле. Отчего нет? Отчего не сойти с ума, если мир вокруг тебя и даже та его часть, что заключена в тебе самом, вдруг оказывается совершенно иным? Другим. Страшно другим. И недавно казалось, что утвердившийся миропорядок вечен, и пусть живут в нем несправедливость и жестокость, но это НАШИ несправедливость и жестокость, те, с которыми ты давно свыкся. Потому что убедился в незыблемости столпов своего мира. И вот столпы эти: Храм, олицетворяющий собой власть и силу мира, отправляющий тысячелетний культ Благолепия; орден Ревнителей, силой насаждающий указания Храма там, где не сразу действует слово; чиновники и управители, великие и малые, кормящиеся с руки сильных мира сего. Сейчас же я слышу:
— Где найти защиту? К кому обратиться? Вот говорят, что Леннар истинен и благ, что у него сила и правда, но разве нам понять его правду и то, в чем его сила? Отдайте нам нашу прежнюю жизнь!
Стоит в ушах голос одной из Обращенных: «Кто вернет ему разум? Быть может, Леннар? Ха-ха!» Эта женщина встретилась в одном из городов Арламдора со своим отцом. Старик еще недавно был бодр, полон сил, успешно торговал. Теперь же он сошел с ума и одряхлел, молча бродил по улицам и улыбался. Он беспрестанно что-то жевал… Самое печальное состоит в том, что криннский Зен-Дал, где состоялась встреча отца и дочери, — вовсе не разрушенный и выбитый войной город, а один из тех, что прочно взят под крыло Обращенными. Старик отец повредился рассудком, потому что утратил смысл существования: его маленькая бакалейная лавочка разорилась, не выдержав конкуренции с мощным продовольственным комплексом, налаженным в городе Обращенными.
Зато безумец сыт…
«Кто вернет ему разум? Быть может, Леннар?» Ну что же, глупо винить его в такой мелочи. Хотя — человеческая жизнь мелочь? Примерно так же рассуждает и Храм…
<…>У Леннара сейчас другие заботы. Он готовится выйти в Великую пустоту.
1Арламдор, Центральный пост Корабля,
геостационарная орбита Луны
На выразительном лице Леннара определенно рисовалось недовольство. Он в упор смотрел на застывшего перед ним Ингера, даже чуть покачивающегося в этой жесткой фронтальной стойке и время от времени заводившего правую руку за спину. Словно готовясь извлечь оттуда, из-за спины, что-то необычное, способное решить накопившиеся сомнения и снять эту маску раздражения и недовольства с лица Леннара.
— Я все-таки не понимаю, — проговорил глава Обращенных, наконец-то перекидывая взгляд от лица Ингера на полусферические экраны Центрального поста, — нет, я упорно не могу понять, отчего корабль-сателлит еще не подготовлен к вылету. Кажется, я дал исчерпывающие указания и сам отработал на отладке двигательных систем и излучателей силового защитного поля несколько дней. Или я должен бросить все и ринуться в ремонтный док, взяв в руки дефектоскоп или инсталлятор? В чем дело, Ингер?
Ингер, высокий и мощный, едва заметно шевельнул плечами, здоровенными плечами потомственного кожевенника. По лицу его пробежала череда тектонических кожных складок, в которых, верно, могло бы застрять и погибнуть довольно крупное насекомое. Он ответил почти бодро, стараясь не допускать в свой тон ни малейшего оттенка оправдания (уж кто-кто, а он знал, как Леннар не любит тех, кто оправдывается):
— Корабль практически подготовлен. Там возникли иные затруднения — с транспортным шлюзом.
— Кто отвечает за подготовку шлюза?
— Караал.
Леннар сложил перед собой ладони и, бросив очередной взгляд на экраны, воскликнул:
— Так почему же его до сих пор ЗДЕСЬ нет?!
— Собственно, мы можем запросить по порталу связи и перекинуть сигнал на сам шлюз… Караал как раз там… — с некоторой оторопью в голосе заговорил Ингер и пошевелил мощными плечами, — однако, да простит меня пресветлый Ааааму…
— Пресветлый… — Леннар скривился: как же они его достали…
— То есть, конечно… Леннар, — поспешно поправился Ингер.
Всем было известно, насколько Леннар не любит этого обращения, но, переговорив между своими, Ингер, Кван О, Инара и остальные Первообращенные решили, что для пользы дела вовне лучше именовать Леннара именно так. Тем более что это было истинной правдой.
Между тем Леннар раздраженно насупился:
— Так Не надо никаких порталов связи. Я должен видеть Караала лично. Или — Элькана, если угодно! У этого человека так много имен, но ни по одному из них его не дозовешься! Ингер, поторопись!
— Сорок пять витков до полной остановки двигателей. Сейчас висим над освещенной поверхностью осевого тела на геостационарной орбите, — тотчас же после ухода Ингера доложил круглолицый оператор Эдер, проводя пальцем по сенсорной панели пульта и выводя на выделенный фрагмент экрана длинную вереницу цифр, а затем, мгновение поколебавшись, обратился уже не по уставному: — Но почему, сьор Леннар, мы не можем направить к планете сам Корабль, а совершаем оборот за оборотом вокруг спутника? Ведь согласно расчетам мы могли бы войти в атмосферу планеты уже через двое с половиной суток. Мы находимся фактически в перигее орбиты спутника… и…
Он не договорил. Из-под его руки вынырнула мышка и, дергая хвостом, пробежала сначала по руке, а потом по плечу Эдера. Мышку звали Лайбо. Точно так же, как одного из Первообращенных. Сам сьор Лайбо, хотя и являлся общепризнанным весельчаком и острословом, никогда не был в восторге от того, что его именем назвали маленькую серую тварь, склонную грызть аппаратуру, совать свой нос во все дыры и попадаться на глаза женщинам в самые неподходящие моменты. То есть всячески «способствовать» работе Академии и Центрального поста. Сунув мышку Лайбо обратно в рукав, оператор Эдер продолжил:
— Оказавшись на орбите планеты, мы могли бы начать прямую высадку на континенты, а не опосредованную — с помощью бота-сателлита.
Леннар не ответил. Он бросил рассеянный взгляд на экраны, на которых вот уже который день выплывало одно и то же внушительное, однообразное зрелище: серая поверхность спутника, изрытая кратерами, собранная в морщины, вызывающая неуловимые ассоциации с пылью, прибитой к земле первыми каплями дождя… И — далее — там, за громадой спутника, в облепленном желтыми сгустками звезд черном пространстве, висит голубой шарик, обведенный еле заметной нежно-голубоватой дымкой. Левая половина шарика, освещенная звездой, словно пылает изнутри ровным чистым светом, а правая, теневая, куда менее однородная по цветовой гамме, облеплена белыми и серыми пятнами, слагающимися в сложную вихревую комбинацию. Белые участки подтоплены фрагментами поверхности глубокого темно-синего тона. Никаких сомнений, что это океаны… Леннар отвернулся от экранов и взглянул на висящую в воздухе за его спиной огромную голографическую проекцию его НЫНЕШНЕГО МИРА. Мира, в котором он отгородился от невозвратного прошлого целыми безднами времени. Мира, который ожидает великая или страшная судьба, а — быть может, — и то и другое в едином клубке грядущих событий. Это была модель огромного звездолета… Даже в масштабе 1:7777 точная копия «Арламдора» представляла собой внушительный голографической объект длиной около 50 анниев.[1] Модель была окружена несколькими десятками мачт с ходящими по ним вверх-вниз площадками-марсами, позволяющими оказаться в любой точке макета звездолета и получить самое подробное представление о том, что и как разворачивается в соответствующих реальных координатах пространства Корабля.
Леннар провел рукой по лбу и обнаружил, что и лоб и виски покрыты крупными каплями пота. Нет, в самом деле — он нуждался в отдыхе, но о каком отдыхе может идти речь, если еще не прошло и месяца после того, как сбылось страшное пророчество, данное в еретической Книге Бездн? О каком отдыхе или даже краткой передышке можно говорить всерьез, если лишь десять дней назад из Горна, столицы Четвертого уровня, была доставлена черная перчатка самого Сына Неба, первосвященника всего арламдорского Храма и по совместительству главы ордена Ревнителей? Черный — цвет гнева. Но есть ли смысл продолжать эту войну? Есть ли смысл продолжать сокрушать, умерщвлять всеми мыслимыми способами таких же несчастных, как ты сам, запертых в этом тесном и затхлом мирке, задыхающемся от длительного застоя сил, от невозможности изменить давно прогнивший многовековой уклад? В мирке, где неотвратимая энтропия общества давно перешагнула критический рубеж, где только сообща, а не в братоубийственной войне, можно найти путь к спасению? Наверное, он, Леннар, сделал серьезную ошибку. И не одну. Да, да… Нельзя было допускать, чтобы…
