Андрей Ерпылев - Выход силой
Антон против обыкновения был дома.
— Ну что, вояка, — довольно улыбнулся он. — Наигрался в солдатики? Все члены домой принес или что-то оставил поле брани?
Он, как обычно, сидел, обложившись своими бумагами и покоробившимися от сырости старыми книгами, что-то чертил, сверял, исправлял в бесчисленных схемах и планах… Все, как обычно. И не волновал его, казалось, совсем готовившийся несколько месяцев победоносный поход, которым буквально жила вся республика. И не волновала очередная победа. Как не волновало ничего на свете, кроме любимых подземелий и штолен. И книг.
— Все шутишь, Антошка… — насупился Игорь. — А мы сегодня жизнью рисковали ради таких вот книжных червей….
— Которые вас об этом, товарищи военнослужащие, вовсе не просили. — Антон быстро записал что-то на клочке бумаги и вновь уставился на лежавший перед ним план, грызя карандаш. — Нравится вам адреналин — пожалуйста, щекочите себе нервы. У нас, червей, другие развлечения.
— Мы, между прочим, — продолжал дуться Игорь, которого всегда обижало пренебрежительное отношение к армии «насквозь цивильного», как выражался командир, братца, — добра всякого притащили — выше крыши! — Провел ладонью у себя над головой. — В том числе и на твою долю. Хотя ты этого…
— Не заслужил? — Антон бросил карандаш на план и с хрустом потянулся всем своим щуплым телом: в отличие от брата он богатырскими статями похвастать не мог и выглядел рядом с ним подростком. Хотя все было совсем наоборот — младшим, и на целых пять лет, был именно Игорь. — Ну конечно. Я ведь просто гулять хожу, не то что вы — вечно занятые своими подвигами.
— Нет, ну я не это, конечно… Я… — промямлил Игорь.
Да, сморозил глупость. Хватанул. Ведь его брат был одним из лучших разведчиков-аналитиков, великолепно разбирался в паутине технических туннелей и прочих коммуникаций, оплетающих туннели, словно лианы деревья в джунглях. И относительно безопасный маршрут к взятому, наконец, сегодня торговому центру проложил именно он.
— Да и что вы там сегодня добыли? — усмехнулся Антон. — Только не говори — попытаюсь угадать. Во-первых, бухло. Его-то вы нашли массу, и это, уж конечно, — большая часть вашей добычи. Верно?
— Верно, — вынужден был признать правоту брата Игорь.
Основную часть груза, которым безжалостно навьючили всех без разбора — и ополченцев, и армейских, — составляли жидкости, укупоренные в давно лишившиеся этикеток бутылки бесцветного, зеленого, коричневого и даже темно-синего стекла. Игорь был равнодушен к крепкому спиртному, предпочитая ему легкое пиво, которое варили прямо тут, в подземелье, из грибов. Но многие его товарищи, невзирая на строжайший запрет командиров, изрядно надегустировались по дороге невиданных напитков.
— А продовольствия — минимум? — со знанием дела подмигнул брату Антон. — Разве что консервы, да и у тех все сроки хранения давно вышли?
И тут он был прав. Всем была памятна эпидемия, поразившая обе станции — и Первомайскую и Щелковскую — пару лет назад, когда в результате такого же лихого рейда удалось очистить от нежити продуктовый склад, сохранившийся почти что в целости из-за своего расположения: в подвале обрушившейся четырнадцатиэтажной «свечки». Тысячи банок мясных и овощных консервов, сгущенного молока и прочих деликатесов были с триумфом доставлены в Республику, подверглись самой тщательной экспертизе специалистов, были признаны годными к употреблению и…
Едва ли не все население от мала до велика свалила с ног неизвестная хвороба, против которой были бессильны все снадобья, имеющиеся в распоряжении местных эскулапов. Лекарства, разумеется, тоже были все без исключения просроченные. Хорошо еще, что эпидемия не переросла в настоящий мор, но кладбище, расположенное в кольцевом туннеле за Щелковской, пополнилось десятком свежих могил…
— Ну ладно… — примирительно отмахнулся Игорь, но Антон, кажется, завелся уже всерьез и останавливаться не собирался.
— Бытовая техника? Барахло, мало на что пригодное. Одежда? Вряд ли уцелело хоть что-то. Стройматериалы? Инструменты? Вот, наверное, единственное, что может принести хоть какую-то пользу…
— Ты мою банку не видел? — перебил Князев-младший брата, оглядываясь по сторонам.
Банка была особенная — пивная, алюминиевая. Она и сама но себе представляла определенную ценность, а для Игоря вообще была чуть ли не главным сокровищем. Из нее он вырезал крепившиеся на матерчатые погончики лычки, число которых изрядно увеличилось за три года, отданные военной службе.
— Вон, на полке стоит, — кивнул обличитель, потеряв нить своих рассуждений. — Постой! — опомнился он. — Опять повышение? Поздравляю. И кто ты у нас сейчас?
— Старшина, — буркнул Игорь, прикладывая шаблон лычки к золотистому боку банки: презрение брата к армейской атрибутике было ему давно и хорошо известно.
— Ого! Вот это карьера! И трех лет не прошло! Ты уж сразу лейтенантские звездочки про запас настрогай. А то вдруг банка потеряется, останешься навеки старшиной. Или знаешь что? Лучше режь сразу генеральские, а то вдруг изведешь всю банку на мелочь, а на самое главное-то, на самые мясистые звезды и не хватит!
— Смейся-смейся… — Голос у Игоря осип, кулаки сжались.
— Смеюсь-смеюсь. Кстати, а там, случаем, не было… — Антон сменил насмешливый тон на просительный.
— Не было, — мстительно ответил Игорь. — Сгнило все напрочь. А ты чего хотел? Почти двадцать пять лет.
— Ну да, — вздохнул старший брат, возвращаясь к работе. — Четверть века…
Еще пять минут назад Игорь готов был растерзать насмешника почище давешней твари, что едва не снесла голову Бате, а теперь ему вдруг стало жалко Антона… Ведь это единственный близкий ему человек. Если не считать Лариски, конечно.
Он отложил свое рукоделие, протопал к сваленному у порога барахлу (кстати, привести в божеский вид еще нужно, но еще чуть-чуть это может подождать) и вытащил из-под вороха штопаной-перештопаной прорезиненной ткани сумку.
— На, держи! — Он кинул на стол перед Антоном несколько растрепанных книг в заплесневелых переплетах.
— Вот это да! — Брат подгреб к себе Игореву добычу и принялся разглядывать ветхие страницы, прикасаясь к ним осторожно, как к величайшей ценности на свете. — Ну, ты красавчик! Вот за это тебе мое большое человеческое спасибо!..
Ничего не отвечая и приняв крайне мужественный и равнодушный вид, Князев-младший занялся чисткой химкостюма.
На сердце у него было тепло-тепло…
* * *Расстегнув на широкой, обтянутой тельником груди серо-голубую камуфляжную куртку, Батя развалился в своем старом, скрипучем кресле. Рядом с ним за небольшим столиком устроился на табурете майор Балагуров.
Балагур был всецело погружен в изучение промасленных деталей автомата, разложенных на чистой холстинке. Ткань была постелена на изящном столике, настоящем антикварном чуде на резных ножках. Это полированное и инкрустированное перламутром произведение искусства, осколок исчезнувшей без следа прошлой мирной жизни, он притащил когда-то другу в качестве подарка на пятидесятилетие. А сейчас уже впору было думать о новом юбилее…
Их многое связывало. Двадцать пять лет назад Балагуров был сержантом того же ОМОНа, что и его бессменный командир.
— Ну и в чем там, Серый, заковыка? — лениво спросил Батя, судя по всему, даже не рассчитывая на скорый ответ.
Торопиться обоим было некуда — оба были закоренелыми холостяками. В той жизни не обзавелись семьями — все считали, что еще молоды, что все еще впереди, а в этой вдруг оказалось слишком поздно. Да и куда уж на старости-то лет?
— Да вот, накрылся чертяка медным тазом. — Сергей в сердцах бросил на холстинку металлическую штуковину, которую только что изучал со всех сторон, как ученый редкое насекомое, и потянулся к ополовиненной квадратной бутыли с темной жидкостью.
— Эка невидаль. Закажешь завтра оружейникам — в пять минут починят, — буркнул Середин и пустил по полировке стола к Балагуру свой стакан. — Плесни мне тоже.
Наполненный стакан скользнул обратно, и мужчины надолго замолчали, наслаждаясь напитком, в былые годы стоившим бы целое состояние — уж точно не по карману нищим омоновцам.
— Завтра починят — послезавтра снова сломается, — кисло улыбнулся Балагур. — Состарилось наше оружие, Коля, как и мы сами… На свалку пора.
— Ну, ты это брось, — сдвинул кустистые брови Батя. — Развел тут, понимаешь, сопли на сахарине. Отставить пораженческие настроения, сержант Балагуров!
— Да уж и не сержант я, — вздохнул Сергей. — Запамятовал уже, как сам мне и лейтенантские звездочки цеплял, и капитанские… Майор я, Коля, майор. А что до оружия, то автоматы уже так изношены, что пули болтаются в стволах. Ни кучности, ни точности. Стволы ты где новые возьмешь? Оружейники у нас, конечно, мастера от Бога, но и они не всемогущи. Ни оборудования, ни инструментов путевых. Ни стали. Из водопроводной трубы, ваше превосходительство, как ни крути — только самопал и получается. А патроны? У фабричных все сроки вышли, осечки чуть не через каждый выстрел, а наши самопальные… — Он махнул рукой и снова наполнил стакан.
