Анатолий Матвиенко - Верхняя Москва. Русский блицкриг
– Профессор, где находились электронный микроскоп и ускоритель?
– Право, затрудняюсь… Мало что уцелело. Похоже, вот там и здесь.
– Иными словами, рвануло посередине меж установками?
– Да, ваше высочество. Получается – в пустом коридоре. Мистика!
В мире Тайной Москвы мистика должна подвергаться учету, измеряться в килоджоулях, а ее применение подлежит лицензированию и сертификации, подумал Ярослав. Тут не мистика – чертовщина какая-то.
– Что за эффект Нимница?
– Неужели вы не знаете? Простите, ваше высочество. Оптические микроскопы у нас нормально работают до десятикратного увеличения. Двадцатикратные мылят, дальше вообще ерунда. Такая особенность здешних оптических законов. Мы планировали узнать больше о молекулярной структуре, поставить эксперименты с элементарными частицами, давно проведенные наверху. Любой образец отсюда, поднятый через переход, имеет обычную молекулярную и атомарную внутренность. Отчего здесь их не разглядеть – загадка. Мы попробовали и получили…
– Взрыв. Значит, на любые эксперименты со структурой вещества – бессрочный мораторий. Отныне из казны на эти опыты ни рубля. Только на прикладное использование магии и немагических технологий. Ясно? Указ вечером подпишу.
– Нет, а как же… Ясно, ваше высочество. Простите.
Ярослав быстрым шагом миновал аллею с потрескавшимся от взрыва асфальтом и усеянную трупиками птиц. Упав в бронированный электромобиль, он пришел к фундаментальному естественнонаучному выводу: вещество в нижнем мире не состоит из молекул. А выяснить, из чего именно, не позволяет местное божество. Ни больше ни меньше.
Лимузин рванул к Серебряному Бору по опустевшим ради кортежа летним московским улицам. Попав в Тайную Москву в 2009 году, бывший прапорщик внутренних войск даже в шутку не воспринял бы, что его будут волновать проблемы структуры материи и взаимоотношений с высшими силами. Но постепенно Артем Уланов превратился в Ярослава Милославского, перед которым встали эти и многие другие вопросы. И уклониться от их решения он не в состоянии. Он все преодолеет или погибнет.
Глава первая
– Будьте любезны, пройдите сюда. Сделано, как заказывала госпожа Кривицкая.
Монастырский служка удалился, оставив княжича у стены скорби. Черная гранитная плита, строгая и безумно дорогая, как и все натуральное в 2034 году. Богуслав кончиками пальцев погладил буквы и цифры.
Ярослав Милославский 1974–2033 Гюль Милославская 2000—2033Желтый лист прилип к антрацитовой поверхности. Как символично: осенний лист означает увядание, темный гранит – безысходность и смерть.
Издали донесся негромкий колокольный звон. Новодевичий монастырь, папа и мама всегда теперь будут слышать торжественные тягучие звуки.
– Ты так хотел?
Рядом затянулась сигариллой необычайной красоты женщина маленького роста и лет двадцати пяти на вид. Только ее необычайные связи и влияние позволили захоронить две урны в этом колумбарии.
– Спасибо, госпожа Вероника. Я вам очень обязан.
Они медленно двинулись к выходу с кладбища.
– Год. Быстро летит время. А ты уже не просто Славик, а Богуслав Ярославович Милославский, наследник престола Русского княжества.
– Не нужно. Я ненавижу свое полное претенциозное имя. А также высочайшее происхождение. Если бы не оно, родители жили спокойно и счастливо!
– Присядем? – Вероника поправила узкое пальто переливчато-дымного цвета и уселась на влажную скамью движением истинно богатого человека, которому наплевать, что испортится вещь ценой в годовой доход среднего врача. Она раздумала выходить из-за ограды монастыря. Ее молчаливые секьюрити сориентировались, перекрыв зоны доступа к ней и не приближаясь ближе чем на тридцать метров. – Ты не прав. Не обижайся.
– Почему, госпожа Вероника?
– Не называй меня так. Сразу ассоциации с садо-мазо и ролевыми играми.
– Хорошо. – Богуслав бездумно копировал обращение бодигардов Кривицкой, которые слово «госпожа» выговаривали с интонацией «королева», и дело не в одной только царской зарплате.
– Подумай сам. Твоя мама появилась на свет принцессой Крымского Татарстана, ее бы не выдали замуж за простого офицера. Тогда твое рождение не могло состояться. Смотри, – женщина вдруг сменила тему и указала на монахиню, бредущую по аллее, – видел ее раньше? Фантастическая сенситивность. Аура сияет чисто и мощно. Она принимала урны, с твоим отцом без слов, а на вторую глянула со странным выражением, спросила: кто там.
– В чем разница?
– Я тоже не сразу уловила. Гюль родилась в мире Тайной Москвы, как и ты. А Ярослав здесь. Монашка чувствует разницу, не понимаю как. Вы чужие наверху.
– А вы прижились?
– Представь, это невозможно. – Вероника щелчком отправила окурок в урну, чуть промахнулась, бычок на излете поменял траекторию; и тут магия. – Меня перевезли вниз в юном возрасте. Оказывается, из Рязани я, можно сказать – жуткая провинциалка, не москвичка.
Она встала.
– Едем ко мне. Расскажешь, что и как тогда произошло.
– Вы же в подробностях знаете.
– Хочу услышать от тебя. Имею право на малую долю внимания?
От монастырских ворот они направились к стоянке. Кортеж тронулся в том же порядке, как и следовал к Новодевичьему – глянцевый черный броневик впереди, лимузин госпожи и бус охраны. Богуслав откинулся на сиденье, удачно имитирующем натуральную кожу. По правде говоря, он не сильно удивился бы, что здесь в самом деле кожа. Животных давно не выращивают на убой, разве что подпольно для таких вот эксклюзивных авто.
Машина резко задрала нос, карабкаясь на верхний транспортный уровень. В давно перенаселенной столице скорость передвижения внутри города давно стала одним из самых дорогих благ, в которых Вероника и не думала себе отказывать. На верхней эстакаде лимузин и его сопровождающие мобили втянули колеса внутрь корпуса, разгоняясь на магнитной подвеске. Здесь не больше транспорта, чем на Садовом кольце в фильмах о Москве пятидесятых годов.
– Вероника…
– Извини. Я улажу кое-какие дела и буду в полном твоем распоряжении.
Он глянул на ее точеный профиль, тонкие пальцы, касающиеся прозрачной панели. Госпожа отдает приказы. Поменять правительство Британского союза, бомбить Сомали, продать Фобос, снять материковый лед Антарктики? Или поменять кран в джакузи. Богуслав не мог оторвать глаз, понимая, что это невежливо. Женщина манила и пугала одновременно. Ведь она чуть не стала его матерью… Правильнее сказать, мамой ребенка его отца.
Неужели она не скучает по временам, когда могла гулять с Ярославом-Артемом по московским улицам, вопить Still Loving You в Олимпийском и чувствовать себя просто девушкой, а не владелицей изрядной и очень хлопотной части этого мира? Не слишком деликатно лезть в чужую душу, но он выберет момент и обязательно спросит.
С капиталами и влиянием Кривицкой ей по карману оборудовать под спальные апартаменты, быть может, и Грановитую палату Московского Кремля. Увы, дама-олигарх предпочла утилитарные удобства и купила верхушку одного из небоскребов Чайна-Тауна, захватившего северо-запад и до гражданской войны пустившего отростки в другие районы; китайцы называли их очагами культуры, националистическая русская молодежь – метастазами.
В одном комфорт нельзя переоценить – лимузин впорхнул на паркинг у лифта прямо со скоростной эстакады. В наше время только везение поможет добраться до нужного места от точки парковки менее чем за полчаса.
– Располагайся как дома. Хотя я сама здесь редко останавливаюсь, только когда в Москве бываю.
Вероника удалилась. Богуслав увидел через прозрачную перегородку бассейн, которым с удовольствием воспользовался. Потом пять минут провел в тонизирующей гидромассажной ванне и, пройдя через сканер, получил новый белый обтягивающий костюм точно по размеру.
Не то чтобы заботы, хлопоты и жуткая боль утраты остались позади и вне его. Это невозможно. Но княжич получил прилив сил. Проблемы не исчезли, и ничто не решилось само собой. Однако увеличился внутренний ресурс на преодоление препятствий. Надо бы завести подобное в Серебряном Бору. Если получится. Внизу какие-то проблемы с внедрением новых электронных технологий.
Богуслав отыскал уютный зальчик, отделенный прозрачной стеной от зимнего сада с тропической растительностью, запахи которой пробивались и будоражили. Надо же, об этом месте Вероника говорит как о редком и кратковременном пристанище. Что, интересно, у нее в Шанхае? Хотя и там она вряд ли задерживается. Мужа и детей нет, поэтому нет ни малейшей необходимости вить семейное гнездо. По возрасту княжич не созрел для семейной обременительности, но много раз слышал, что женщинам это более необходимо, чем мужчинам. Сколько Кривицкой на самом деле? Она примерно ровесница отца. То есть не меньше полусотни. Выглядеть молодой наверняка будет лет до ста пятидесяти, как и тетя Эрика-Милослава. Магия может многое.