Борис Долинго - Странник поневоле
Но что-то определённо не нравилось в госте. Во всех движениях Ингвара Яновича, хотя тот и выглядел дружелюбным, сквозило нечто вроде надменности: казалось, что он просто проявляет необходимую терпимость к обстоятельствам, а сам еле сдерживает то ли недовольство, то ли брезгливость.
Богдан пригласил гостя в комнату. Ингвар Янович, не дожидаясь предложения сесть, опустился в одно из кресел у журнального столика и сразу же перешёл к делу.
Латыш приоткрыл портфель, просунул в него руку и выудил пачку красноватых купюр в полосатенькой банковской упаковке.
– Вот! – Ингвар Янович положил деньги на столик и слегка прихлопнул пачку ладонью. – Здесь ваше вознаграждение, Богдан – одна тысяча рублей. Я думаю, это достаточно хорошие деньги за находку?
– М-м… – протянул Богдна: он рассчитывал рублей на сто–двести, не больше.
– Вы, полагаю, согласны? – Гость по-своему истолковал замешательство. – А теперь я хочу получить то, что принадлежит мне.
Богдан поджал губы, прошёлся взад-вперёд по комнате и, сев в другое кресло рядом с журнальным столиком напротив Ингвара Яновича, посмотрел на него, поглаживая руками колени.
Он вдруг понял, что ему показалось странным в манере разговора латыша сегодня: Ингвар Янович говорил совершенно иначе, чем накануне по телефону. Голос, судя по тембру и интонациям, вроде был тот же самый, но от прибалтийского акцента не осталось и следа!
«Странно, очень странно, – подумал Богдан. – Значит, никакой он не латыш? Но тогда почему он считает, что теперь нет нужды притворяться?!»
– Ну же! – требовательно сказал Ингвар Янович. – Богдан, я повторяю ещё раз: у вас моя вещь, я плачу деньги за её находку. Я желаю получить её назад, и поскорее!
– Ингвар Янович! – Богдан посмотрел в глаза гостю. – Я, конечно, отдам вам то, что нашёл, я ведь не отказываюсь. Но, честное слово, мне очень интересно, что это за штука такая? Вы ведь сами обещали вчера ответить на мои вопросы.
И, видя, что латыш или кто бы он там ни был, начинает злиться, Богдан поспешно добавил:
– Кроме того, мы собирались обмыть это дело. Вот, давайте и обмоем!
Он вскочил, вынул из посудного шкафа два фужера и салфетку.
– Вы, наверное, купить не успели, или, может быть, не было ничего приличного по дороге, – сказал он, протирая бокалы, – но я сейчас что-нибудь найду в своих запасах…
Ингвар Янович, явно стараясь держать себя в руках, втянул воздух носом, полез в портфель и выудил бутылку «Арарата».
– Я успел купить, но поймите правильно: я просто тороплюсь! Мне очень не терпится увидеть и проверить, то ли самое вы нашли. И я, естественно, отвечу на все вопросы, – Он со стуком поставил коньяк на столик, – но сперва желаю увидеть полукруг, который вы нашли. Только тогда я буду вам что-то объяснять!
Богдан кивнул и, не торопясь, повернул бутылку этикеткой к себе:
– О, вот это здорово, сейчас это редкость – настоящий армянский коньяк. Вы, пожалуйста, открывайте его, а я сейчас.
Специально не глядя на гостя, чтобы не видеть раздражённого прищура, он прошёл на кухню, взял из тумбочки начатую коробку шоколадного ассорти, по пути на мгновение задержавшись у стенного шкафа в коридоре, где ещё со вчерашнего дня лежал полукруг.
Ингвар Янович всё-таки откупорил коньяк и даже уже плеснул в оба бокала.
– Вот! – Богдан широким жестом поставил коробку на столик и взял бокал. – Ну, за знакомство – и за удачную находку! Берите конфетку.
Ингвар Янович, казалось, поперхнулся от гнева, и лицо его начало багроветь.
– Я не понимаю, – процедил он сквозь зубы. – Я же сказал, что я желаю увидеть полукруг. Я думал, вы за ним пошли!
Богдан пригубил из бокала, не отводя взгляда от Ингвара Яновича. «Не из КГБ, стопудово не из КГБ», – с явным облегчением подумал он.
Сделав ещё глоток, Богдан опустился в кресло.
– Ингвар Янович, – с расстановкой сказал он, – я много думал и решил, что покажу и отдам вам эту штуковину только после того, как вы мне объясните, что это такое, а заодно кто вы сами такой и откуда. Может быть, вашему рассказу о Латвийской Академии наук поверили доверчивые люди в провинциальном городке, но я не верю, вы уж простите. Я очень любопытный, расскажите, пожалуйста, что это такое. И потом будем решать дальше.
Ингвар Янович вдруг обмяк, словно усилием воли заставил себя сбросить напряжение. Он повертел бокал в руке, тоже сделал глоток и с малоприятной улыбкой посмотрел на Богдана поверх края стекла.
– Знаете, Богдан, – сказал латыш, – есть такая поговорка: «Любопытство сгубило кошку»? Вы не боитесь, что пострадаете? Как кошка.
Богдан молчал и смотрел на гостя.
– Хм, – Ингвар Янович аккуратно поставил бокал на столик, – а вы ничего себе! Ладно, но я не так много могу рассказать, чтобы было понятно. Тут ведь надо быть специалистом, чтобы понять... – гость замолчал и снова, продолжая улыбаться, внимательно и, как уже не раз казалось Богдану, с каким-то презрением посмотрел на него.
– Но ведь это какой-то сплав, верно? А я вообще-то металлург по образованию, – заметил Богдан. – В сплавах кое-что понимаю, а такого ещё не видел и не слышал о нем. Мне и хочется узнать, что же это?
Он заложил руки за голову и, потянувшись в кресле, тоже внимательно стал смотреть на Ингвара Яновича. Было совершенно ясно, что этот латыш, у которого вдруг почему-то исчез акцент, имеет такое же отношение к Академии наук Латвии, как Богдан к Политбюро ЦК КПСС.
«Но кто же он», – думал Богдан.
Это не КГБ, не Академия Наук, но кто же, кто? Шпионы? Но это смешно и напоминает старые научно-фантастические романы Адамова, Беляева, Казанцева и тому подобных советских писателей…
В общем, чушь какая-то!
Богдан чувствовал, что столкнулся с чем-то очень необычным, не поддающимся логическому объяснению. Страха он пока не испытывал, но всё же решил из осторожности блефовать.
– Кроме того, Ингвар Янович, я ведь подозревал, что тут дело нечисто. Поэтому я спрятал полукруг не дома, а у одного приятеля…
– Вы ещё и приятелю его показали! – вскинулся Ингвар Янович.
– Нет, там свёрток, никто не видел, что внутри. Я просто оставил пакет у друга, на всякий случай. Если мы с вами не договоримся.
– Что значит – «не договоримся»? – Ингвар Янович откровенно насторожился. – Я вас не понимаю. У вас кто-то ещё просил продать полукруг?
– Никто не просил, но если вы не захотите мне всё объяснить, я отнесу эту штуку к своим знакомым в наше отделение Академии наук. Пусть там разбираются, что это такое. А вы можете потом официально туда обратиться. Не в Латвийскую, а в наше, Уральское отделение, – добавил он, усмехнувшись.
Ингвар Янович неожиданно нарочито громко засмеялся:
– Я вас понял, Богдан, я вас понял! Вы, однако, непростой парень, очень непростой. С вашей хваткой надо жить на Западе, а не в Советском Союзе, ха-ха! Но мы договоримся, уверен. Я, конечно, предложил вам смешную сумму: ну что это такое – тысяча рублей?! Назовите, сколько вы сами хотите, а?
Богдан молча пожал плечами, чуть наклонив голову набок.
– Понимаю, – кивнул Ингвар Янович. – Давайте так: десять тысяч рублей, сейчас! Согласны?
У Богдана чуть не вырвалось «Ого!» Он взял бокал и подержал его в ладонях, как бы согревая коньяк, а на самом деле чтобы выиграть время.
Дело принимало весьма интересный оборот, к которому Богдан совершенно не был готов: он никак не предполагал, что Ингвар Янович начнет сам торговаться и предлагать больше, чем уже предложил.
Богдан сделал маленький глоток и почти осторожно поставил бокал на столик. Латыш мгновенно поднял планку в десять раз. Десять тысяч – это, если по госценам, «Жигули» и дорогой мебельный гарнитур. Ясно, что никакая Академия наук заплатить таких денег не сможет, а КГБ просто не стало бы платить за то, что всегда может взять и так. Но кого же тогда представляет этот Ингвар Янович, если только это его настоящее имя? Что, судя по всему, впрочем, маловероятно.
– Ладно, Ингвар Янович, давайте сделаем так. Вы очень легко даёте десять тысяч рублей, после того как давали всего одну. Значит, эта железка вам ох как нужна, не так ли? А тридцать тысяч дадите?
Латыш засопел:
– Это, что – ваше последнее слово?
«Ого-го-го!, – подумал Богдан. – А ну-ка, проверим его на прочность».
– Значит, и тридцать готовы дать, – с расстановкой сказал он. – Тогда предлагаю так: вы даёте мне для ровного счёта пятьдесят тысяч рублей – и полукруг ваш. Идёт?
– Джаром шав! – Ингвар Янович вскочил, резко оттолкнув кресло. – Ты, грязный чертов подонок! Тупой ублюдок, я еле ушёл от него, а теперь из-за тебя теряю время!.. – Он запнулся.
Богдан совершенно не понял первого восклицания Ингвара Яновича: язык по звучанию не был похож ни на один из известных ему языков, впрочем, он не так много их и знал.
– К чему оскорбления, Ингвар Янович? – укоризненно заметил Богдан, глядя на латыша снизу вверх и стараясь казаться спокойным. – Вы сами стали предлагать деньги, вы, не я! Неужели вы рассчитывали, что хоть один здравомыслящий человек поверит россказням о Латвийской Академии наук и металлоломе?! Если бы вы рассказали мне правду про полукруг с самого начала, я бы с благодарностью взял вашу тысячу – и был бы рад, простите, до жопы. А вы начали игру на повышение ставок. Ну, не хотите рассказать правду, тогда извольте платить!
