Николай Басов - Закон военного счастья (сборник)
— Например? — спросил Эдик, он уже достал блокнотик в твердой корочке и шариковую ручку, чтобы записывать.
— Например? Ну, что-то происходит со временем. Если судить по числу ударов сердца, а это один из самых точных наших природных хронометров, минута тут длится не 60 секунд, а, так сказать, сто восемь нормальных, земных секунд… — Перегуда стал чуть прямее. — Может быть, это очень смелое утверждение, может… Понимаете, мне пришло в голову, что мы скорее всего уже не на Земле.
И тут Пестель торопливо, часто сбиваясь, рассказал, как они доехали до края дороги, как увидели красную почву и что-то странное вдали. Ростику это оказалось не очень важным, но Перегуда выслушал с интересом.
— Вы знаете, Георгий, — подтвердил он рассказ Пестеля, — вторую половину ночи я просидел за старым оптическим телескопом, только использовал его… Гм, как бы точнее выразиться? В общем, использовал его как подзорную трубу. И выяснил, что над нами теперь ходят определенным, весьма правильным в математическом смысле образом плотные облака, скорее даже туманности, причем по всему здешнему пространству, то закрывая, то открывая новые участки поверхности.
— Поверхности? — переспросил Эдик.
— Именно. Это просто поверхность. Она протянулась в немыслимую даль, и я даже подумал…
— Что вы подумали? — спросил Ростик немного невежливо.
— Понимаете, есть гипотеза… Хотя нет, об этом еще рано говорить.
— А жизнь тут есть? — спросила Люба. Она нервничала уже поменьше, но все-таки Ростик видел, что ее кулачки плотно сжаты.
— Что вы имеете в виду? — удивился Антон.
— Я хочу знать: как мы тут будем жить? Что будем делать, как будем существовать?
— Ну, если мне будет позволено предложить аналогию, я бы сравнил ближайшую нашу перспективу с переселением на дачу, где ведут упрощенное существование, — ответил Перегуда, немного смущенный, потому что изрядно недоговаривал.
И Ростик понял, что астроном будет недоговаривать все время.
— Значит, дача? — громко спросил Ростик.
— Я не утверждаю, а пытаюсь дать аналогию.
— Может, космическая лаборатория? — спросил Пестель. — Или ковчег? Живые существа, так сказать, каждой твари по паре, и…
Он не закончил. Эдик вдруг с энтузиазмом спросил:
— И что же, на Земле, там, где мы жили до сих пор, образовалось пустое место?
Перегуда поднял на него глаза, потом потер подбородок.
— Я полагаю, на «нашем», так сказать, месте на Земле пустоты не образовалось, все осталось как было. То есть нет нужды переносить нас, вырезав из определенного пространства. Достаточно просто скопировать, как… подобно тому, как объект отпечатывается на пластинке при фотографировании, понимаете?
— Значит, мы негатив? — спросила Люба.
Перегуда снова вздохнул.
— Если угодно.
— А почему звезд не видно? — спросил Эдик.
— Об этом нужно думать, отвечать на этот вопрос даже в такой вот приватной беседе пока рано.
— А звезды не могли затемниться тучами? — переспросил Эдик. Перегуда улыбнулся.
— Я слишком долго смотрю на небо, чтобы совсем не заинтересоваться тучами. И могу вполне квалифицированно ответить — то, что закрывает от нас здешнее светило, тучами не является.
— А что же это? — прогудел Антон.
— Туманности, — с несколько озадаченным видом ответил директор обсерватории, — способные поглощать свет данного светила, потому что иначе обеспечить суточный цикл в этих условиях почему-то невозможно… Впрочем, отвечать на эти вопросы, как и на многие другие, пока рано.
— Хорошо, допустим, — снова спросил Эдик. — Когда же появятся ответы на все вопросы?
— На все вопросы ответов точно не появится. Этот мир… — Перегуда взлохматил волосы. — Ребята, в самом деле пока рано о чем-либо говорить. Необходимы наблюдения, достоверные данные, наконец, анализ, что требует времени.
— Вы говорите, тут очень далеко видно? — вмешалась Люба.
— Вы не поверите, насколько далеко тут можно увидеть окрестности, — с неожиданной горячностью заговорил директор обсерватории. — Я видел холмы на расстоянии тысячи километров, в этой цифре я абсолютно уверен, видел какие-то странные строения…
— Строения? Но вот они, — Эдик кивнул в сторону ребят, — подошли к концу дороги, к самому краю того места с Земли, которое, как вы говорите, было скопировано…
— У меня нет оснований думать, что на всей этой… гм, поверхности из разумных существ оказались только мы с вами, то есть люди. Я полагаю…
Перегуда вдруг умолк и опустил голову. Ростик понял, что теперь его будет трудно разговорить, ученый думал о чем-то в высшей степени серьезном.
— Скажите, как наши читатели еще могут установить, что они оказались не на Земле? — спросил Эдик.
У этого парня или абсолютно пусто в голове, или он потрясающе хладнокровен, подумал Ростик. Впрочем, он сам почему-то поймал себя на мысли, что воспринимает все происходящее достаточно спокойно, словно просто приехал на трамвае не на ту остановку и теперь выясняет, что есть интересного на новом месте.
— По тем приборам, которые есть у них дома, — отозвался Перегуда усталым, даже подавленным голосом.
— Например?
— Что-то странное происходит с компасом, — высказался Антон. Перегуда покачал головой.
— Не только. У меня складывается впечатление, что весь приборный парк вышел из повиновения привычным нам законам природы. Термометры, барометры, ветряки, часы…
— А какой вывод из всего этого можно сделать? — спросил Эдик.
Вот идиот, решил Ростик, но тоже, как и остальные, с интересом повернулся к Перегуде.
— Вывод? Мы должны любой ценой наладить тут материальную базу для нормального существования города. Нам придется этим заняться, или… Или мы очень скоро погибнем.
— Это значит, — с непонятным удовлетворением прогудел Антон, — что главным будет умение выживать?
— Полагаю, — нехотя согласился Перегуда, — на ближайшие дни… или годы это составит нашу главную проблему.
Глава 3
Ребята оседлали свои велосипеды и, оглянувшись на Эдика с Антоном, усевшихся в редакционный «уазик», покатили в город. Машина их не обогнала, значит, газетчики отправились выяснять, где проходит линия раздела земного мира и красной почвы.
До города доехали в полном молчании, да и ехали слишком быстро, переговариваться было неудобно. А потом уже и говорить было не нужно. На улицах людей стало еще больше, Ростик с удивлением обнаружил, что очень многие из них неторопливо, но вполне решительно направлялись в центр города. Поэтому, не договариваясь, даже не глядя друг на друга, все четверо покатили туда же.
В центре, на площадке перед памятником Ленину и райкомом людей было столько, что с велосипедов пришлось слезать. Ростик пожалел, что не завез машину домой, без нее было бы удобнее, но делать было нечего. Они проманеврировали между группками возбужденных или, наоборот, неестественно спокойных людей и оказались метрах в сорока от того места, где на Первомай или Седьмое ноября устанавливали трибуну для отцов-командиров города и района.
Сейчас прямо на асфальт были выставлены какие-то деревянные тумбы и с одной из них хрипло верещал какой-то тип. Ростик помнил его лицо, потому что на праздники он выкрикивал приветствия колоннам демонстрантов. Кажется, он работал на местном радио, но теперь орать ему приходилось без микрофона, и он изрядно выдохся. Ростик прислушался.
— Вспомним наших отцов и старших братьев! Они встретили войну со спокойной строгостью преданных идеям партии граждан. И нам выпала нелегкая ноша, но мы пройдем через испытание так, что не посрамим!..
Определенно, он работал на радио.
Народ тут стоял не слишком плотно, с велосипедами стало полегче. Сбоку от тумбы, с которой порол привычную чушь митингующий для начальства хрипун, стоял предисполкома Кошеваров и высокий, плечистый человек с чуть рассеянным, но в то же время уверенным взглядом. Люба посмотрела на Ростика.
— Пойдем спросим Кошеварова, что они будут делать?
Ростик вспомнил, что Люба с дочерью предисполкома дружила, кажется, лет с десяти, познакомившись еще в музыкальной школе.
— И у капитана заодно спросим, — предложил Ким.
— Какого капитана? — не понял Пестель.
— Капитана госбезопасности, видишь, они рядом стоят? Кстати, у него фамилия Дондик, а больше я про него ничего не знаю.
Кошеваров, увидев Любу, шагнул к ней:
— Любочка, нет совершенно никаких оснований для паники!
— Паники тоже нет, — ответила Люба, несмотря на напряжение, постаравшись улыбнуться.
Ростик только сейчас заметил, что она сегодня утром очень мало улыбалась. Обычно она веселилась, не переставая, да так, что прохожие оборачивались.
