Константин Калбазов - Фронтир. Пропавшие без вести
А потом ну откуда уркам еще-то следить за подступами, как не с чердака. Из дома забор очень даже мешает. Вот и получается, что на чердаке минимум один должен быть как наблюдатель.
Похоже, началось. Выстрелов-то эти ублюдки не услышали, тут к гадалке не ходи, но дом деревянный, звуки расходятся хорошо. Так что и стук пуль, и шум падающего тела они могли услышать запросто. Если же тот подранком оказался или просто успел вскрикнуть, то тогда вообще без сомнений.
Бойцы броском кинулись к забору. По ним никто не стрелял. Видно, на чердаке все же один человек был. Подбежав к ограде, спецназовцы тут же начали забрасывать во двор дымовые шашки и светозвуковые гранаты. Сверкнуло, грохнуло. Нет, ну шашки-то понятно, а гранаты на хрена? Насколько знает Сергей, они хороши в помещениях, где звук от стен отражается. Здесь-то зачем? Как дополнительная страховка?
Шашки дымят бодро. Еще чуть, и двор затянет. Тогда уркам ни черта не разглядеть. Спецназовцам лишняя страховка, им-то желательно в дом вломиться без стрельбы, чтобы гражданских не посечь. Нормально! Еще пара секунд, и сам Сергей уже ничего не увидит. Сейчас-то с трудом просматривает окна, а что потом будет?
Осознав, что вот сейчас из-за забора появятся бойцы, один из урок вышиб правое от крыльца окно и, присев за подоконником, полоснул короткой очередью. Может, и длинную хотел, да не успел. Внимательно наблюдающий за происходящим Сергей сумел рассмотреть стрелка, которому следовало бы держаться подальше от проема. Если бы сделал по уму, то хрен бы его кто рассмотрел с такого-то угла. А вот так… Только головой мотнул и откинулся в сторону. И сразу же окна заволокло дымом.
Бойцы дружно рванули через забор. А молодцы. Одеты по-зимнему плюс бронежилеты, но преграду перемахнули враз. Один спиной упирается в ограду и руками подбрасывает вверх второго. Потом еще одного, потом еще. За ограду уходят сразу по четверо, распределяются по двору и движутся в направлении дома. Дальше уже не рассмотреть.
Еще пару раз хлопнули шумовые гранаты. Короткая автоматная очередь, три пистолетных выстрела. Все. Только двор, затянутый дымом. Распахнули ворота. Капитан и дядя Андрей быстро, но не бегом направились к заимке. Получается, все. Будь иначе, то и они действовали бы по-другому. Значит, и ему пора. Здоровье-то у Сергея сибирское, но и ему предел есть, не хватало еще простудиться, тем более перед этим побегать пришлось.
– А вот и наш ненавистник офицерского состава, – улыбаясь в тридцать два зуба, встретил Сергея на крыльце капитан.
– Чего это ненавистник? – тихо пробурчал Варакин.
– Этот, что ли, командир? – спросил один из бойцов.
– Этот.
– Спасибо, парень. Промедли еще самую малость, и очередь аккурат до меня дотянулась бы. Он вслепую по забору сыпанул. Пули доску навылет прошили на уровне моей шеи, сантиметров десять не дотянулась очередь, следующая пуля моя должна была быть. И броник не помог бы.
– Да ладно, чего уж, – смутившись и разве что не шаркнув ножкой, ответил парень.
– Молоток, промысловик. Прямо в лоб закатал. Навылет, – вновь заговорил капитан. – Так что, Андрей Викторович, не нужно никому говорить о том, что парень в операции принимал участие. Пули нет, а какое там пулевое отверстие, разберемся, на глазок так калибр «вала» потянет.
– Да ладно тебе, – отмахнулся участковый, – я так думаю, там и разбираться особо не будут. На них же кровь часовых.
– И то верно.
– Дядь Андрей, а как там дядя Ваня и домашние? – поинтересовался о насущном Сергей.
– Нормально все. Их в подполе держали. Разве только Ивану по голове прилетело, но то мелочи, от иного в драке больше получал.
– Ага. Ну я тогда пойду.
– Куда пойдешь-то?
– Так не на прогулку вышел. И без того полдня, считай, потерял, а сезон уходит. Да и Серый с собачками в Горькой балке одни остались.
Ну да, одинокому промысловику без лошади никак не обойтись. Ну сколько можно на себе уволочь? Не так чтобы и много. И как быть, если добыл даже волка? Можно и одну только шкуру забрать, но зачем так-то, если и волчатину очень даже пристроить можно. Конечно, хлопотно с лошадкой, но и без нее никак – или так, или в артель. Ну и собачки, какой же промысловик без собак. Оттого у него и зимовье большое, на две комнаты, одна как раз для лошади и собак.
День выдался жаркий. Такой жаркий, что не продохнуть. Так и тянет в тень уйти. Она, зараза, манит и зовет. А еще хочется из ледника достать холодного квасу, да так и сидеть, слушая птиц и посматривая за околицу. Дом отцовский на краю села. С пару километров еще открытое пространство, а потом сплошная стена тайги, уходящая к горизонту волнистым темно-зеленым ковром. Красота-а.
Эх, мечты, мечты. Повитал в облаках, пора и за дело браться. Лопата с характерным звуком вошла в кучку навоза, потом, влажно чавкнув, оторвалась и, описав короткую дугу, с таким же чавканьем опустилась в железную тачку. Тачка хорошая, на мягком ходу и новая, хотя по виду и не скажешь, уж больно загваздана отходами жизнедеятельности худобы, как уже подсохшими, так и свежими. Ну да для этого и покупалась.
Наполнить своеобразный транспорт. Потом проделать недолгий путь до навозной кучи. Разгрузить. Все. С этим покончено. Иные, кто поленивей, те раз в два, а то и в три дня за скотиной прибирают, но Сергей предпочитал все делать вовремя. Подумаешь, пятнадцать минут этому делу уделить, время всегда выкроить можно, а как затянешь, так и скотина чумазая, и ты возишься целый час. А оно нужно?
А ведь вроде все. Ну тогда квасу, и в тенек, бате компанию составить. А вот и мать, она словно мысли его читает, в руках кувшинчик с узким горлышком и кружка. Вот только она не от ледника идет, а из дома вышла.
Женщина, стоящая на высоком крыльце рубленого дома, с нескрываемой лаской посмотрела на статного парня, как говорится, косая сажень в плечах. Доброго мужика они с отцом вырастили. Старшие две дочки уже замужем и внуков им подарили, а этот их опора и надежда. Вот только не хочет пока жениться, а ведь и хозяйственный, и промысловик из первых. Да и возраст уже. Двадцать четвертый как-никак.
– Сынок, выпей квасу холодного, – словно подслушав мысли сына, протянула она ему кувшин.
– Из холодильника?
– Оттуда.
– Не. Я бы с ледника выпил. Там он куда вкуснее.
– А ты женись, вот и будет тебе молодка носить из ледника. Удумал тоже.
Ну да. Ледник – это не погреб. Он куда глубже, да спускаться по крутой лестнице и узкому ходу, а потом еще и обратно. Оно бы отказаться от такого пережитка прошлого, но без него никак. Холодильник, конечно, полезная штука, но, во-первых, туда много не загрузишь, а во-вторых, с электричеством у них перебои слишком частые. Бывает, по несколько дней сидят под керосинками. Вот каждый год его в порядок и приводят. И у всех так.
– Да ладно, чего ты? Не хочешь – не надо. Сам схожу.
– Ага, ты много чего сам готов, лишь бы не жениться. А мы с отцом внуков хотим понянчить.
– Так есть же у Машки и Светки.
– И где они? А мы тут хотим, чтобы в нашем доме, чтобы стены тряслись от детского шума.
Та-ак. Началось. Тема это была больная, и с каждым годом мать наседала на него все сильнее. Хорошо хоть отец относится философски – придет время, женится. Нет, то, что нужно жениться, Сергей прекрасно понимал, но и абы завести семью как-то не хотелось. Время еще терпит, только двадцать четыре исполнится.
Предпочтя сам спуститься по узкому лазу, чем выслушивать материнскую нотацию, Сергей направился в сторону ледника. Шума они хотят. Ну так завели бы еще одного. А то настругали по-быстрому трех погодков да и остановились. Женились-то рано, так что и сами еще не старые. Мать так та и вовсе кровь с молоком. Вот так, не зная, взглянешь, обязательно на десяток лет промахнешься, а если она еще и косметикой озаботится, и вовсе попутаешь.
– Куда? – опять окликнула мать.
– В ледник, куда же еще-то. Или еще что нужно сделать? Так передохну в теньке и снова в бой.
– Стой уже, горе мое луковое, – подойдя и взвихрив светлые волосы своего сыночка, который на полторы головы против нее вымахал, проговорила мать. – Подстричь бы тебя, оболтуса. Кваском побалуешься, кликнешь. А то ходишь заросший, как бирюк.
– Ладно.
Холодный домашний квас в жаркий день – это понимать надо. Благодать, одним словом. Отец, еще раньше устроившийся под яблоней, тоже с удовольствием приложился. Правда, покосившись в сторону дома, куда ушла мать, со вздохом заявил, что с куда большим удовольствием выпил бы холодного пива. Потом припомнил и о том, что стоящего пива сегодня днем с огнем не найдешь. Вот в годы его молодости дело другое. Особенно когда получалось выехать в райцентр, где в пивной или у бочки можно было употребить разливного.
Но это так. Батя все больше под старика косит, ворча и вспоминая былое. На деле он уж лет десять как вообще не употребляет, хотя раньше грешил этим делом. Пока на промысле – ни-ни, только здоровья для, а как в село возвращался, словно с цепи срывался. Чуть семью не потерял, потому как у матери терпелка кончилась. Но только осознал, что очень даже может один остаться, тут же ушел в завязку. Испугался, и сильно. Жену он любил по-настоящему. Вот и Сергей хотел так же жениться. Так, чтобы по-настоящему.
