Алексей Степанов - Дезертир

— Ночевать тут не следует, — подал голос Ушастый. — Могли, кстати, и мутанты нагадить. Зомби. Или бюреры.

— Бюреры в лесу, днем? Да брось ты! — Малек сплюнул. — Люди это, чую. Самые страшные твари в Зоне — это люди. Да откуда они вообще знали, что это вешка?! Сафик, какая она была?

— Много будешь знать — скоро состаришься. И умрешь, — процедил проводник. — Это могли быть мутанты. Не важно, какие. Или люди. Все, кто имеет пальцы. Те, кто знал, что это вешка. Но если засады нет, значит, нам просто хотели насолить. Предупредить о чем-то. Это люди, я уверен. Наверное, видели, как мы шли туда.

Ушастый вздохнул, затушил сигарету и поднялся с тачки, на которой сидел. Далеко на востоке застучал крупнокалиберный пулемет, но никто из троих не обратил на него внимания. Там Кордон, там солдатики резвятся. Пусть, в этой части Зоны на далекие выстрелы даже птицы не реагируют.

— Может, его убрать как-нибудь, с тропы-то? — Ушастый принялся освобождать мертвого Фреда от оружия.

— Ночью будет кому позаботиться, — нервно хихикнул Малек, — Костей не останется.

— Закопать можно, — не слишком решительно настаивал приятель. — Или вон в мясорубку.

— Ты, что ли, к мясорубке пойдешь? — фыркнул Сафик. — Закапывать бесполезно, ночью все равно отроют.

Вот что: моя следующая вешка ближе к шоссе, до нее слишком далеко. Кто нам маршрут обломал, потом разберемся, а пока… Надо выходить из леса к оврагу.

— Далеко от Червя окажемся, — пробурчал Малек. — Хотя выбирать не приходится. Сафик, сколько тут до оврага?

— Километр или чуть меньше. Я пойду первым. Отвали-ка, я «дашку» проверю.

— Ладно, — с готовностью отошел Малек. — Мы твою долю того… Отложим!

Ушастый уже проверил карманы Фреда и теперь ощупывал швы. Подошедший товарищ занялся шнуровкой высоких армейских ботинок. Не может быть, чтобы Фред не заныкал куда-нибудь деньги или барахлишко особенное — все так делают.

— Он в самом деле англичанин?

— Да врал поди, — пожал плечами Ушастый. — Не дурак же, чтоб правду говорить. Хотя по-английски шпарил будь здоров, как на родном. Чего там Сафик? Время идет.

— Детектор проверяет.

— Какой у него?

— «ДА-2». К оврагу пойдем, он — первым.

— Понятно, что первым, — ухмыльнулся Ушастый. — Я ведь тоже  стрельнуть могу, если не согласится. Дерьмо… Из-за него тут застряли. И «дашка» — дерьмо.

— Червь жадничает, — вздохнул Малек, переходя ко второму ботинку. — Вроде пусто.

— А в носках кто будет смотреть? Пушкин? Червь-то, конечно, скотина, но Сафик о чем думал? Надо было нажать. У Пали научный детектор, слыхал? С ним мы бы почти железно вышли. А с «дашкой»… Влетит этот дурак в ту же мясорубку, а нам потом что? Монетку кидать?

— Вот, кстати: монетку не монетку, а я с болтом пойду! — горячился Малек, сдирая носок с холодеющей ноги Фреда. — Стемнело почти, блин… Ого… денежки! Евро.

— Кидай в кучу, разберемся.

Ушастый, закончив свою часть работы, устало разогнулся. В невеликом богатстве, обнаруженном у мертвеца в карманах и тайниках, присутствовал, конечно же, и тот самый болт. Ушастый поднял его, повертел в узловатых пальцах.

— Толку-то от твоего болта? — Он ловко подкинул привязанный к нитке болт, тот описал сияющий полукруг, Ушастый снова поймал его. — Болтов у меня самого полные карманы. Но это же крайняк, что ты им нащупаешь, кроме комариной плеши? «ДА-2» получше будет. Я уж не спрашиваю, как ты собираешься тачку катить.

— Да пропади они пропадом, эти тачки!

Во втором ботинке под стелькой Малек нашел маленькие золотые серьги. Заинтересовался, разглядывая.

— Кто-то носил ведь их, а, Ушастый? Жила здесь, может, еще до первой аварии, такая дивчина, носила сережки… А потом: бах! Унесла дивчина ноженьки, забыла свои сереженьки. А Фред их где-нибудь в тумбочке отыскал.

— Знаю я эту тумбочку! — покосился Ушастый. — Он их у Хорса в очко выиграл. Дома, почитай, тысячу раз такие умники, как ты, обшарили, ничего там давно нет.

— А мне Принс рассказывал, что зашел раз в один дом! — Быстро оглянувшись на занятого проверкой детектора аномалий Сафика, Малек достал еще одну сигарету. — Вот, зашел, а там крыс видимо-невидимо. Он психанул и гранатой их!

— Во! — лениво удивился Ушастый.

— Ну! И там пол разметало, кладка рассыпалась, старое же все. И вот он увидел крысиную нору. И подумал: а посмотрю, чего там? Ну, дерьмо, крысеныши, тряпки всякие, а Принс взял лопатку, у него с собой была, и порылся там.

— Тьфу!

— Да не «тьфу», а нашел там рыжья немало! Крысы, что находили блестящего, все туда стаскивали. И обычные железки, и золото между ними!

— Брешет он тебе, дураку, отмахнулся Ушастый. — Крысы не сороки. Сафик! Ну, как? Темнеет.

— Какая разница? Сдуру и днем сгинешь, — буркнул проводник и постучал пальцем по барахлящему прибору. — Батарейка, что ли, садится? Ладно, пошли. Аллах акбар!

Сафик аккуратно водрузил «ДА-2» на самый верх забитой оружием и экипировкой тачки, подхватил с земли карабины.

— А поделить наследство?! — вспомнил Малек. — Тут и денежка есть, Сафик!

— У Червя поделим, кто дойдет. Давай, не зевай!

Маленький караван двинулся дальше, теперь круто изменив направление… К востоку, к оврагу, туда, где кончается Проклятый Лес. До логова Червя, конечно, далековато, и впереди у них опасная ночевка, за которой последует еще более опасный денек, но нет ничего хуже, чем остаться здесь на ночь. В темноте появляются новые аномалии, движущиеся, да и ночные твари могут забрести, почуяв добычу. Им, детям Зоны, ничего не страшно.

Почти сразу «ДА» защелкал, предупреждая о наличии впереди сильной аномалии. Сафик выругался на незнакомом товарищам языке и взял левее. Километр блуждания между аномалиями может превратиться и в три, и в десять, а солнце все ниже.

Никита потянулся, хрустнув суставами, и почувствовал, что камуфляж заметно отсырел. Почти стемнело. Он затоптал окурок, закинул на плечо косу и пошел к сержантам. Алиханов уже спал, Хвостенко напевал что-то, прутиком переворачивая в костре картошку.

— Тебе кого, чума? — На Никиту обратил внимание только Толоконников. — Грибочки чернобыльские пришел у дедов тыздить?

— Темно. Косить больше нельзя, не видно ничего.

— Ну и иди тогда в жопу. В казарме скажи, что мы остались план перевыполнять… И это, косы чтобы в каптерку поставил, понял?

— Так точно.

— Завтра… — вдруг отвлекся от костра Хвостенко. — Завтра надо его к хохлам послать.

— Да ты сам хохол! — заржал пьяный Толоконников.

— Разговорчики, товарищ сержант! Самогон у них хороший, а этот — говно, только Али срубает. Слышь, Нефедов? Утром после развода идешь в парк, там выбираешь инструмент какой-нибудь и чапаешь с ним к соседям. Чтобы вечером был тут с дозой. И не меньше трех литров, ты понял? У дедушки день рождения.