Николай Басов - Закон военного счастья (сборник)
– Ты думаешь не о том, – всплыли перед Ростом глаза Сатклихо.
Да, следует думать, как этот плавающий город разрушить, может быть, причинить ему такой ущерб, чтобы он вообще разошелся на корабли, спасающиеся бегством, потеряв единство и свою главную силу, – желание подчинить человечество… Итак, их нужно разрушать.
Но разве можно разрушать такое совершенное, такое изящное строение, хотелось спросить Ростику, но не у кого было спрашивать, следовало лишь подчиниться каким-то слабым, но вполне ощутимым и даже действенным токам, приходящим от сознания более дисциплинированных, которые находились рядом… Да, это старцы аймихо накачивают его, чтобы он не сбился, решил основную задачу.
Синхронность во вcех маневрах, во всех эволюциях этого сверхкорабля обеспечивалась путем подчинения рулевых некоему центру, навигаторам и механикам, находящимся на совсем особом корабле, который не несет ни ферм, ни заводов, но весь состоит из громоздких и очень сложных блоков управления… Сознание Роста опять чуть уплыло в сторону, где находится главный навигатор, он уже видел – в надстройке этого корабля, в чем-то подобном башне, которая весьма уязвима, для…
На этом корабле даже нет навеса из плотной ткани на специальных ажурных фермах, в которых под действием солнышка вырабатывается электрический ток… Как же все просто – эта ткань переложена тоненькими проводами, они переправляют заряды в какие-то машины, те вырабатывают ток и раскручивают огромные маховики, установленные в центре кораблей, у самого днища… Эти маховики, которые никогда не останавливаются, способны за счет инерции неделями вырабатывать энергию, даже если солнце не светит, например по ночам, или в каких-то сумеречных, плохих зонах Полдневной сферы, которые тут существуют…
И вдруг сверху или сбоку пришел печальный вопрос:
– Что такое «плохие зоны»?
– Где-то недалеко от нас, где не светит солнце…
– Сейчас не думай о них. Лучше скажи – сколько таких плавающих островов пурпурных ходит по окрестным морям?
– В нашем районе океана – девять. Главный… Да, главный называется Валламахиси, он-то и идет к нам.
– Тоже неважно, как он называется… Сколько на нем солдат?
– Много, почти тридцать тысяч, там же существует рабство… Но солдатам потребуется время, если мы правильно все разыграем…
– Вот об этом и попытайся рассказать.
Вдруг Рост понял, как воевать против Валламахиси. Только испугался, что его не поймут либо не поверят, что так и только так следует поступить. И он начал очень тяжело прорываться через «путы» чужих образов и видений, которые, как оказалось, лежали на нем. И заговорил, хотя учащенное дыхание, шум крови в висках и биение сердца во всем теле очень мешали:
– Следует ударить мощной бомбой по центру, там у них находятся те, кто распоряжается всем.
– У нас нет такой бомбы.
– Изготовим из латекса. Диктую рецептуру…
Сознание на миг уплывает. Оно теперь существует как бы отдельно от него, он даже мог бы наблюдать за ним со стороны, если бы захотел. Но он не должен так делать. Ему необходимо снова слиться с ним и дальше диктовать, как следует воевать против кораблей пурпурных. Ростик делает усилие, ему все удается, он снова един с телом и своими знаниями, но он также знает – это первый звонок, это первый накат усталости, ведь его тело не очень выносливое, скоро этот удивительный сеанс всезнания закончится, и будет большой удачей, если у него, словно электрическая лампочка, не перегорят мозги… Нужно диктовать.
– Два, нет, лучше три смертника. Хоть один, но прорвет их воздушную оборону, удар следует наносить под видом их летающих лодок, они будут запрашивать – кто это? Отвечать следует…
Он не понимает того, что произнес, но знает, что это поможет, их подпустят к кораблю, и тогда они ударят… Только бы успеть сделать латексовые бомбы, найти стеарин, который нужен для их изготовления, магний… Стоп, рецептуру он уже продиктовал, следует двигаться дальше.
– У них превосходство в воздухе раз в сто, – слышит он чей-то голос, это скорее всего Ева.
Ах, милая Ева, девушка, ставшая его второй любовью, немного ветреная, очень храбрая и любящая, – как же ты мне сейчас мешаешь! И все-таки он не мог ей не ответить. Потому что ей это было очень важно сказать. Так же, как он сейчас видел все ее милые девичьи пороки, мог по именам назвать всех ее любовников, в чем она сама никогда и ни за что Ростику не призналась бы… И все равно она должна знать.
– Их превосходство больше, – проговорил он. – Поэтому следует сделать еще вот что.
Снова сознание ушло куда-то вверх, он уже не может его удерживать при себе, но, если он не будет цепляться за необходимость контроля, а просто попытается не отрубиться, не впасть в кому, не позволит мозгам перегореть, тогда все получится?..
Нет, все-таки получается какая-то невнятица, он даже сам уже не понимает, что говорит. Но, кажется, понимают аймихо, которые запоминают каждый оттенок его мысли, которые и через много лет воспроизведут каждое его слово, дадут единственно верный и толковый комментарий, а значит, следует двигаться дальше, дальше…
Как к словам постороннего он прислушался к тому, что у него получалось:
– Перед этим следует обрубить углы… Выбить воздух… Дальше все просто.
Вдруг, словно он плывет на большой глубине, звучит вопрос:
– Почему ты думаешь, что?..
Рост снова говорит в каком-то автоматическом режиме, хотя уже догадывается, – что-то все-таки получается, какие-то его идеи внушают надежду. Даже больше чем надежду, теперь люди начинают верить, что могут справиться.
Вопросы следуют один за другим, он отвечает легко. Впрочем, это не он отвечает, кто-то более мудрый и сильный отвечает за него. А он, он… внутри основных, внешних мыслей Ростик знает, что на этом ничего не кончится. Потому что они должны привлечь пернатых, которые поверят людям, еще обязательно должны помочь викрамы… Рост вдруг осознает, что конструирует будущее, почти как детские кубики, переставляет события, которые еще не случились, которые еще несколько часов назад не мог увидеть, о которых не мог сказать ни одного разумного слова… Конструирует будущее, обладая для этого силой, и властью, и возможностью привести эту войну к такому результату, чтобы человечество выжило… Вот только, несмотря на его всемогущество, он не уверен, что у него получится.
– Да, десяток незаметно атакующих лодок, «бабуринки» на их аэродромы. – Это он отвечает кому-то из аймихо. – Потом атака снизу, из воды.
Снова вопрос, Рост его не очень-то проследил, но это неважно. Он говорит, потому что знает – ясно и безошибочно:
– Если взрывать основание крутящихся маховиков через оболочку, то их перекосит, и они сорвутся со своих подшипников скольжения, на которых висят, пойдут вразнос и уничтожат корабль вернее, чем тактическая атомная бомба.
Следующий вопрос:
– Но ты же сказал, снизу корабли охраняют океанические викрамы…
– Их придется блокировать, и решительно, – это снова он.
Господи, как же он устал, как тяжело теперь словами передать то, о чем он уже давно все передумал, что ему яснее ясного, хотя – он знает это наверняка – очень скоро это будет для него таким же туманным будущим, как для всех остальных, даже для аймихо.
– Чем их блокировать?
– Нужно договариваться, вербовать и обещать…
Потом он понял, что находится в каком-то оцепенении и молчит. Люди вокруг него уже измотаны куда больше, чем он, они просто подавлены той ментальной атакой, которую он на них, оказывается, произвел. И старцы аймихо больше не поддерживают его своими хлипкими, но необходимыми силами. Значит, все. Все?
Тогда Рост говорит очень отчетливо, словно бы еще отвечая на предыдущий вопрос:
– Я ничего не знаю.
Это сигнал. Он действительно истощился, он выложился до предела, он больше не способен работать так, как его заставляют. И тогда, почти с той же легкостью, с какой он совсем еще недавно выстраивал будущее, он позволяет себе рассыпаться в прах, превратиться в мелкий ручей, который направляется к морю, туда, куда текут все ручейки.
Последнее, что он вспомнил, прежде чем сознание уплыло окончательно, что он забыл выстроить собственное будущее. Но может быть, как иногда говорил Сатклихо, – это неважно?
Часть VI
Война без надежды
(Стойкость обреченных)
Глава 31
Когда Ростик пришел в себя, ему показалось, что подобное с ним уже когда-то происходило. В палате было тихо, из окна на него вполне дружелюбно смотрел земной тополь, он бы, конечно, нашел зрелище получше, если бы сам выбирал место, где произрастать. А впрочем, все было объяснимо, это была палата для очень тяжелых больных, как на послеэффекте понял Рост, прочитав мысли мамы, которая неподалеку сидела в раскладном кресле, вроде шезлонга. Так что тополь привык и не к такому.
