Юрий Иванович - Вернувшийся из навсегда

Торговец моментально понял, что быстрей и проще будет исполнить «просьбу», чем доказывать, насколько ты занят и как у тебя мало времени:

– Хорошо, отправляемся безотлагательно…

– Вот спасибо! – мать сделала вид что расслабилась, прильнула к плечу сына, но сдвигаться с места не спешила: – Сейчас только вещи малыша донесут отставшие нянечки. И ты только посмотри, как твой братик мило выглядит… Ути-пути, моя прелесть! – Чуть ли не силой она заставила своего старшего сына склониться над коляской. Говорить она не переставала, перескакивая с одной темы на другую: – Представляю, как на меня Гривин набросится за опоздание! Ну, может, хоть при тебе не осмелится на меня кричать. Как там Леночка? Уже известна точная дата её свадьбы с этим немцем… как его?.. Куртом! И что там про отца твоего слышно?

Понятно, что своего нынешнего супруга, императора Гривина Эзенберро, она совершенно не боялась, скорей, наоборот, дело обстояло так, что жалеть её в этом плане не стоило. Про Леночку, свою сестру, Дмитрий и сам толком у жены расспросить не успел. А вот по поводу отца решил матери с некоторой ревностью подпортить настроение:

– Пока так и томится в узилище, и риск его освобождения огромен как для меня, так и для него самого. Но я что хотел спросить… – Он приобнял мать за плечи и отвёл в сторону зала для прибытия, чтобы чужие уши не слушали семейные дрязги. – Насколько я помню, отец был человеком средней, так сказать, ревнивости. Но вот когда он вернётся и выставит тебе определённые претензии, как ты станешь на них реагировать?

Анастасия Ивановна нервно фыркнула, вроде даже как рассердилась на сына, но, взглянув в его требовательные глаза, тут же сникла, губы её дрогнули, и она чуть ли не со всхлипом призналась:

– Ох, Димочка, не трави душу! Сама ночами не сплю, всё представляю нашу встречу и пытаюсь угадать, что он мне скажет… Пётр и в самом деле не страдал чрезмерной ревностью ко мне, но любил сильно и вправе потребовать от меня очень многого. Невзирая при этом ни на давность событий, ни на сложившиеся обстоятельства. А мне ему в ответ и оправдаться будет нечем. Слишком быстро я потеряла веру в то, что смогу вернуться домой, на Землю, и слишком быстро поверила в то, что останусь в мире Фиолетового Наваждения навсегда… И ты меня, родной, прости! Уж не чаяла и с тобой встретиться… и с Леночкой…

И совсем неожиданно надменная, суровая императрица превратилась в слабую, растерянную женщину. Слёзы так и полились ручьями из глаз, и хорошо, что здоровенный сын загораживал своей фигурой мать от посторонних. Он и сам растерялся от такого проявления эмоций, укоряя себя за несдержанность и отсутствие деликатности. Вместо толковых слов поддержки сам перешёл на несвязное бормотание:

– Да ведь всё хорошо, мы ведь нашлись… И отца вытащим… Да и он не зверь, всё поймёт… – Мелькнула мысль сказать, что не монашествует папа даже в узилище, но вовремя сдержал язык за зубами. – Всё устроится, всё образуется наилучшим способом. Так что успокойся… и постарайся выяснить у нянечек, где там остальные с вещами малыша носятся.

Упоминание о посторонних тотчас вернуло императрицу в норму. Слёзы высохли, словно их и не бывало, спина распрямилась, подбородок задрался, а два быстрых движения по щекам вынутой из кармана массажной губкой производства «Крафа энд научный потенциал сорока шести миров» сразу устранили малейшие напоминания о неуместных в данном месте эмоциях. А в раздавшемся голосе даже неуместной дрожи или хрипотцы не чувствовалось:

– Яна! Сбегай и поторопи остальных! Нам некогда!

Одна из нянечек сорвалась с места и умчалась по коридору с такой скоростью, словно она не за детьми училась ухаживать, а всю жизнь тренировалась стать олимпийской чемпионкой по бегу на любые дистанции.

Но всё равно прошло ещё не менее десяти минут, пока вокруг императрицы не собрались все остальные нянечки со всем необходимым скарбом и вещами, которые, как оказалось, только и принадлежали малышу.

Но как раз к тому моменту в сопровождении нескольких придворных явилась хозяйка здешнего мира Пастельный. Моложавая Кассиофия выглядела великолепно, и никто бы, увидев её впервые, не сказал, что она – мать четырнадцати детей. Зато сам факт её прибытия к залу отправлений мог считаться как положительным, так и отрицательным.

Плохо, потому что пришлось с ней расшаркиваться под строгими взглядами придворных, выполняя должный ритуал приветствий, поклонов, восторженных восклицаний и обязательных вопросов. Пусть и не официальный визит союзника в данный мир, но и так просто его отпустить и не поговорить императрица Кассиофия не имела права. Потому – ещё десять минут долой.

Что ушло в позитив такой встречи, так это поведанные супруге Крафы последние новости, суть самого открытия и переданная просьба Трибуну Решающему срочно наведаться в мир Зелени. Дескать, его личное присутствие крайне необходимо для наладки более тесного сотрудничества в новом направлении магической науки. Благо еще, что хозяйка дворца была не только замечательной матерью или мудрой правительницей, а и человеком весьма широких научных и магических познаний, так что схватывала самое главное с полуслова. То есть в результате такого разговора можно было уже сюда и не возвращаться после переноса матери в её мир Фиолетового Наваждения.

Только вся компания стала входить в зал прибытия, как туда явился и сам Гегемон. Точнее не сам, а в компании с двумя десятками задымленных, закопченных, солидно помятых, измочаленных вояк в лёгких, сейчас уже раскрытых в режим «вольно» скафандрах. Командир среди них выглядел почище и посвежее, но в любом случае его внешний вид совершенно не соответствовал каким-то там встречам на высоком уровне и уж тем более продолжительным беседам. Крафа никак не собирался встретить в месте прибытия супругу с придворными, невестку с внуком и в придачу к ним своего союзника и коллегу по цивилизации Торговцев. Вдобавок ко всему он был зол или, скорей всего, разгорячён недавним боем, а потому не стал деликатничать с теми, кого увидел:

– Почему толпы посторонних находятся в зале прибытия?! Я ведь запретил здесь и в прилегающих коридорах находиться любому!

Придворные ринулись прочь, словно их пригрозили расстрелять на месте. Нянечки присели от страха, но не сбежали, сгруппировались за спинами своей императрицы Анастасии и её сына. Ну а Кассиофия ровным, спокойным тоном дала объяснения:

– Дорогой, никакого нарушения не было. Мы просто провожаем Настеньку, которую твой друг Дмитрий согласился доставить к её супругу Гривину, твоему сыну.

Пока она говорила, воины колонной по одному, трусцой покинули помещение. Они двигались слишком тихо и совсем не по-солдатски: на цыпочках. Постепенно Крафа стал отходить от горячки боя.