Денис Шабалов - Право на жизнь

– С завода, похоже, идут, – дрожащим от напряжения голосом сказал за спиной Санька. – Дневная смена окончилась. Смотри – вон мужик чертежи какие-то тащит…

– Но… как, Саня? Как?!..

Сашка промычал что-то малопонятное.

– Слушай… а если нам…

Друзья переглянулись – и Данил мог бы поклясться, что за стеклами противогаза видит в глазах напарника одновременно испуг и какую-то несмелую надежду…

– Бей… – хрипло ответил друг. – Я хочу туда.

Данил помедлил немного, решаясь – и вытащил нож. Перехватил обратным хватом – и, что было сил, врезал торчащей из ладони рукоятью по стеклу. Рука, не встретив почти никакого сопротивления, провалилась в оконный проем, и в следующее мгновение Данил понял, что стекло – это вовсе и не стекло даже, а какая-то тонкая, но невероятно прочная, тянущаяся пленка. Она промялась под его ударом внутрь, на улицу, но не лопнула, а, спружинив, ударила по руке, выбив нож, и, возвратившись на свое место в оконном проеме, мелко завибрировала, словно желедрожалка. Нож, с грохотом скользнув по полу, отлетел в дальний угол комнаты, с треском вонзившись в деревянный плинтус – и на втором этаже тут же грохнул какой-то злобный, полный дикого торжества, каркающий хохот.

Данил крутнулся вокруг себя, реагируя на этот звук, вскинул приклад к плечу, выцеливая дверной проем, – и так и застыл, потея от страха и ожидая, что же будет дальше. Однако здание детского сада вновь замерло в гробовом молчании.

– Да что ж это здесь творится-то, люди добрые?.. – Данил отчетливо услышал, как Сашкины зубы выбивают барабанную дробь. – Вот говорил же – ну нечего сюда лезть! Как выбираться-то теперь?!

– … в подвале…

Данил вздрогнул, непроизвольно нажимая на спуски обеими пальцами. Звук сдвоенного выстрела в замкнутом помещении, больно рванув барабанные перепонки, заложил уши. Сашка, шарахнувшись от неожиданности в сторону, влип плечом в стену – и на дрожащих, подламывающихся ногах, опустился на пол.

Данил, не спуская глаз с дверного проема, сместился к стене, присел рядом с напарником, перезаряжая двустволку.

– Ты как? Все нормально?

– Ты понял?.. Нас в подвал приглашают… – хихикнул Сашка – нервы его, похоже, были на пределе.

Голос напарника донесся, как через толстый слой ваты, – но слова он все же разобрал.

– Пойдем? Уж больно настойчиво зовут… – храбрясь, попытался пошутить товарищ, однако Данил видел, что Саньке страшно до одури.

Да и сам он, признаться, чувствовал сейчас нечто похожее. Слишком жутко все это было. Жутко, непонятно, необъяснимо – и по настоящему страшно…

– А у нас есть выбор? – спросил он шепотом, пытаясь унять предательскую дрожь в голосе.

Сашка, пожав плечами, привалился к стенке, содрал противогаз – автомат, однако, из рук не выпустил, предусмотрительно направив его на дверной проем.

– Ну и встряли ж мы… По полной – ни туда, ни сюда. Да еще и дрянь какая-то на втором этаже сидит…

– А противогаз-то зачем снял? – спросил Данил.

Сашка достал дозиметр, глянул в окошко – и молча продемонстрировал товарищу.

– Все еще ноль…

Данил помедлил – и тоже потянул кверху резиновую морду «хрюши».

– Так что? Пойдем? – спросил Сашка. – В подвал-то?..

– Саня, да у нас выбора нет. Сам видишь – двери для нас закрыты. В окнах – тоже черт те что творится. На второй этаж не пройти. Остается последний путь…

Сашку передернуло.

– Сплюнь! – злобно зашипел он. – Какой еще, на хрен, «последний путь»!..

Данил, осознав, что он сморозил, тут же поплевал через плечо.

– Мы еще, между прочим, первый этаж до конца не осмотрели, – продолжал меж тем все так же злобно шипеть напарник. – Ты вот как хочешь – а я, пока все комнаты тут не обшарю и окна не проверю, – в подвал ни ногой! Не просто так все это… голоса эти, смех, топот… Я чуть штаны не обмочил – на полном серьезе говорю! Спустимся в подвал – только нас и видали!

– Нас и так уже… видали, – ответил Данил. – Когда мы в этот детсад вошли…

– А я что говорил?! Нет, ты чего морду воротишь?! – возмутился Санька, видя, как товарищ отмахнулся. – Да ёп… И почему вот всегда так? Косячишь ты – а отвечаем оба?!

Данил на этот вопль из глубины души даже внимания не обратил. Его эта злость порой даже забавляла – Сашка всегда был сторонником «не лезть на рожон» и почти всегда, когда они попадали в очередную передрягу, винил во всем товарища, хотя и у самого частенько рыльце было в пушку. Не хотел бы в детский сад лезть – не полез бы, сумел бы настоять. Когда была в том необходимость, Санька из покладистого парня превращался в упрямейшего, непробиваемого осла, и сдвинуть его с места было невозможно. И тогда оставался только один путь – подчиняться.

– Ну так что? Обшариваем этаж – или ты дальше психовать собрался? – спросил Данил.

Сашка яростно ругнулся, сплюнул – и поднялся, засовывая противогаз в подсумок. Эта вспышка ему явно помогла – колени больше не дрожат, зубы не стучат… Злость словно загнала страх куда-то в глубину, заставив его съежиться в дальнем закоулке… до поры до времени.

Осторожно ступая по пыльному полу, страхуя друг друга, держа под прицелом лестницу на второй этаж и косясь на черную дыру подвала, друзья прошли через холл и остановились у проема двери напротив. Данил заглянул внутрь – и от удивления потерял дар речи. Взгляду его открылась не комната первого этажа, как того следовало бы ожидать, а длинный, пыльный, пустой чердак.

– Пойдем?

– Не пойду я туда, – помотал головой Сашка, заглядывая через плечо товарища. – Что я там не видал, на чердаке. Да и вообще…

Данил, который, честно признаться, задал вопрос для проформы и сам не собирался входить в таинственную дверь, тотчас же отступил.

Вторая дверь вела в подсобку без окон, уставленную мебельной рухлядью, третья была наглухо закрыта монолитной стальной дверью без признаков ручки, но с тонкой щелью замочной скважины. Друзья заглядывали туда несколько раз, по очереди – но, кроме странной молочной белизны, так ничего и не смогли разглядеть. Сашка, правда, уверял, что слышит какой-то неразборчивый шепот, но Данил, как ни прислушивался, так и не смог ничего различить.

Оставался последний вариант – арка.

Сунувшись за арку, друзья обнаружили большую полутемную комнату – видимо, когда-то здесь была игровая – с валяющимися на полу игрушками. Кроме того, здесь имелось несколько столов со стульчиками, маленькие детские шкафчики и диванчики вдоль стен, небольшого же размера школьная доска, умывальник, пересохший давным-давно аквариум с мумией рыбки – и четыре здоровенных прямоугольных окна. И глянув в эти окна, Данил как-то сразу понял, что и в этой комнате им абсолютно ничего не светит – все четыре прямоугольника были залиты какой-то абсолютной, всепоглощающей тьмой.